К пяти утра водка была выпита, салаты съедены. Гости и хозяева устали друг от друга. Рогов изобразил, что сильно опьянел и самостоятельно до дома не дойдет. Воронов помог товарищу одеться и вывел его на улицу, оставив Олега с тремя женщинами наводить порядок в квартире.
— Ты что-нибудь понял? — спросил по дороге Рогов. — Его жена мне весь вечер на шею вешалась.
— Спишем на пьянку! Мало ли, у кого как после водки крышу сносит. Утром Маша скажет: «Была пьяная, ничего не помню!» Но на месте Олега я бы призадумался: оставлять жену в Хабаровске или отправить назад.
— Фиг она куда поедет! Здесь — столица Дальнего Востока, город безграничных возможностей. Сегодня она в магазине целый день торчит, а завтра свое дело откроет, «вареными» штанами на рынке торговать будет. Зачем ей в тайгу возвращаться? Родственникам фотки показывать, в каком она классном месте жила да сдуру вернулась? Ладно, черт с ней! Ее выходки — не наши заботы. Ты-то как? Договорился с этой Настей? Завтра к ней пойдешь?
Воронов засмеялся:
— Лестно, конечно, когда тебя взрослая тетка в кровать тащит, но есть одно «но». Я столько водки не выпью. Слишком уж она потасканная и старая, чтобы с ней встречаться. Если хочешь, сходи на свидание вместо меня. Ей, по-моему, без разницы, с кем мужу рога наставлять. Соскучилась Настя по мужской ласке, так что с заменой проблем не будет.
Рогов от «заманчивого» предложения отказался. В общежитии приятели разжились легкой закуской, заварили чай, выпили из резервной бутылки по сто граммов и легли спать. В целом встреча Нового года прошла неплохо. Временами было даже забавно.
14
Проснулся Воронов от грубого стука в дверь.
— Мужики, вставайте! Там к вам гости на КПП пришли, — сообщил Сэмэн.
Виктор посмотрел на время. Четыре часа дня! Никаких гостей они с Роговым не ждали. С дурным предчувствием Воронов стал собираться. Рогов вставать не хотел, но Виктор заставил его подняться.
— Пошли! — скомандовал он. — Чует мое сердце: пришла беда, откуда не ждали.
— Перестань! — отмахнулся Рогов. — Какая беда? Сегодня первое января, вся страна отсыпается. Священный день похмелья! Работать строго запрещено.
— Вставай, мать твою! — прикрикнул Воронов. — На улице мороз. Если кто-то к нам приперся, значит, его крепко прижало. От нечего делать в такую погоду в гости не ходят.
Наспех одевшись, они вышли через КПП за территорию школы. На обочине дороги их поджидали Алексеев, Салех и незнакомый молодой мужчина в белом овчинном полушубке армейского образца. При виде этой троицы у Воронова екнуло под ложечкой, в горле запершило. Физическое ощущение неминуемой беды невидимым грузом навалилось на плечи.
«Ну, теперь держись!» — подумал Виктор.
— Привет! — подойдя к якутам, сказал Воронов. — Что случилось?
— Мужики, ребенка отдайте! — потребовал Алексеев.
«Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! — промелькнула мысль. — Новый год начинается — хуже не придумаешь».
— Какого ребенка? — охрипшим голосом спросил Виктор.
— Не прикидывайся! — выкрикнул Салех. — Как будто сам не знаешь!
Алексеев движением руки призвал товарища не встревать.
— Вы сегодня утром украли у Нади Алексеевой сына. Верните мальчишку, и мы миром разойдемся.
Рогов, плохо соображающий с похмелья, посмотрел на Виктора и по посерьезневшему лицу приятеля понял, что якуты не шутят.
— Если мы украли ребенка, то куда мы его дели? — спросил Рогов. — В казарму отнесли? Ребенок-то совсем маленький. Его грудью кормить надо.
Рогов специально назвал общежитие казармой, но якуты на строгость школьного быта не отреагировали. В этот день им что казарма, что общежитие — все было едино.
— Холодно, черт возьми! — Виктор посмотрел на покрытые морозным узором окна КПП, прикинул, как поступить лучше, и принял решение. — Не будем на улице перепираться! Пошли. В общаге поговорим.
Они зашли на крыльцо КПП. Дежурный милиционер, худой высокий тип в очках, отвлекся от просмотра телепередачи по портативному телевизору, заметил непрошеных гостей и проворно выскочил к вертушке:
— Вы куда? Посторонним на территорию объекта вход запрещен.
— Брат с Севера приехал, — миролюбиво объяснил Воронов. — От матери письмо привез.
Милиционер с величайшим сомнением посмотрел на Алексеева. «Брат» голубоглазого Воронова был круглолицым, смуглым, узкоглазым, но мало ли, как в жизни бывает! Один брат русский, другой — нет. Можно, конечно, в позу встать: документы потребовать, на инструкции сослаться, но… черт с ним, пусть идет! Новый год все-таки, праздник.
— Брат пусть проходит, остальных не пропущу.
— О господи! — вскинул руки к небу Рогов. — Почему ты позволил этой амебе выйти из анабиоза?
— Я вам навстречу пошел, а вы обзываться вздумали? — рассердился милиционер. — Я на тебя рапорт напишу!
— Пиши! — разрешил Рогов. — Только сначала узнай, с какого я курса. Пошли, мужики!
Рогов повел якутов вдоль забора, через ворота пункта приема стеклопосуды к логу, откуда был прямой путь на неогороженный забором хозяйственный двор школы.
В комнате у Виктора Алексеев рассказал:
— Новый год встречали у Нади на съемной квартире — я, Салех, Попов, Надя и ее подруга. Разошлись под утро, во сколько точно, не помню. Девчонки остались, я поехал домой, Попов — к себе в общежитие. В час дня ко мне примчалась Надя и сказала, что утром ее разбудил звонок в дверь. Она спросонья открыла, не спросив, кто там, и ничего не успела сообразить, как ей к лицу прижали тряпку с хлороформом и она уснула. Проснулась — ребенка нет. В коробке, где он спал, записка: «Сообщите в милицию — ребенка убьем». Я почему-то сразу же на вас подумал. Не на тебя конкретно, на Бича. Он-то точно знал, где Надя квартиру снимает.
«Откуда она узнала, что ее усыпили хлороформом?» — подумал Воронов, но пока ничего уточнять не стал, решил выяснить подробности происшествия.
— Давай не будем спешить. Расскажи обо всем по порядку.
— Бич, этот… — начал было Алексеев.
Но Виктор перебил его:
— Подожди! Бича я еще не видел, но могу тебя заверить, что ему ребенка нести некуда. Младенцу не место в казарме!
— Откуда ты знаешь… — начал заводиться якут, но Воронов вновь прервал его:
— Заткнись ты со своим Бичом! Клянусь честью будущего офицера: если он причастен к похищению младенца, то я его покрывать не буду. Пусть сидит!
Воронов прервался на полуслове, прислушался к голосам в коридоре.
— Оставайся здесь и слушай! — велел он якуту.
Виктор высунулся за дверь, окликнул одногруппника:
— Сэмэн, Бич с вами Новый год встречал?
— С нами, мать его! — выругался Сэмэн. — Под самый бой курантов заявился откуда-то поддатый, напился и вырубился за столом. Мы его к нему в комнату унесли, на кровать бросили. Перед сном пошел я в туалет, слышу — рыгает. Заглянул, а там — весь пол уделан! Спрашивается, если не умеешь водку пить, на фига жрать-то ее без меры? Он, пока за столом сидели, где-то полбутылки приговорил, не меньше.
— Для него полбутылки — как для нас литр. Я бы с литра помер, а его только тошнит. Говорят, что если человек блюет с перепоя, то значит, не все потеряно. Если организм сопротивляется, то до алкоголизма еще далеко. Где он сейчас?
— Спит. Часа через два разбужу. Пусть рвоту отмывает, а то запах из его комнаты на весь этаж идет.
Воронов вернулся в комнату.
— Все слышал? Бича пойдем смотреть?
— Пойдем! — решительно ответил Алексеев.
Виктор дождался, пока в коридоре опустеет, и повел якута в комнату к Бичу. Зрелище, открывшееся им, было отвратительным и больше подходило для грязного притона, чем для общежития казарменного типа. Но что было, то было! Человек, валявшийся на кровати, находился в невменяемом состоянии. Напрасно Алексеев попробовал его растормошить — Бич мычал, хрипел, что-то бормотал, но просыпаться наотрез отказывался. Выпитая накануне водка крепко держала его в мире алкогольных грез и отпускать в суровый мир реализма не собиралась.
— Бесполезно! — понаблюдав за усилиями якута, сделал вывод Воронов. — Пока не проспится, в себя не придет. Пошли ко мне!
Не успели они остаться вдвоем, как появился Рогов.
— Сегодня не священный День похмелья, а День идиотов! — с порога заявил он. — Прикинь, в карауле стоит первый курс. Они выставили какого-то балбеса в хоздвор. Он увидел нас и как закричит: «Стой! Кто идет?» Я от удивления чуть язык не проглотил, потом опомнился и говорю: «Братан, ты что, с катушек съехал?» Он, первокурсник этот, юмора не понял, автомат с плеча сдернул и как завопит: «Стой, стрелять буду!» Я оглянуться не успел, как моих попутчиков и след простыл. Это на них так автомат подействовал. Я постоял, посмотрел и решил, что с идиотом связываться не буду, и пошел к ФЗО. Там через забор перелез.
— Через КПП же ближе будет? — удивился Воронов.
— Там произошел неприятный инцидент. Я постового амебой обозвал. Он обиделся, пообещал рапорт написать, так что мне ничего не оставалось, как штурмовать родную школу через запасной выезд. А как у вас? Ясность не наступила?
— Только начали говорить.
— Тогда чирикайте! Я посижу у Сэмэна.
Воронов не ожидал, что приятель увильнет от серьезного разговора, но, подумав секунду, решил, что так даже лучше будет. Один на один собеседник всегда честнее.
— Ну, давай рассказывай, а я пока чай поставлю.
— Короче, дело было так, — начал якут. — Наде после родов родители деньжат подкинули, чтобы она сняла квартиру и пока пожила здесь, в Хабаровске. Одной жить и скучно, и с ребенком трудно управиться. Надя позвала к себе Глашку Попову с параллельной группы. Ты что ухмыляешься? Имя старинное услышал? Есть у якутов такой прикол — старинные русские имена детям давать. Меня Афанасием хотели назвать, но обошлось! Так, что дальше? У Глашки есть брат Михаил Попов, он учится у нас в институте на последнем курсе. Мы решили объединиться и встретить Новый год вместе. Ко мне ехать не рискнули. На улице холодно, а ребенок еще маленький, замерзнет, не дай бог, заболеет. Собрались, значит, мы у Нади. Выпили, то-се, но обстановка — не та! Салех бы к Глашке клинья подбил, но при брате как-то неловко за девушкой ухаживать, хотя она на Салеха посматривала. Короче, просидели мы до утра и разошлись. В два часа примчалась ко мне Надя. Глаза — по полтиннику, бледная как смерть. Говорит: «Ребенка украли!» Я мигом в себя пришел, расспросил ее, что да как, и мы поехали к ней. Салех, кстати, у меня ночевал, так что к нему заезжать не пришлось. У Нади я убедился, что ребенка нет, послал Глашку за братом. Потом поехали к вам. Вот, в общем-то, и все! Ребенка нет, кто его похитил, неизвестно.