— А что это? Я еще в прошлый раз обратил внимание, да спросить постеснялся, — Хаул крутил в руках удочку Алексея.
Я впервые за все время, что живу здесь, обратила внимание на эту гору хлама из багажника. Моя машина все так же сиротливо стояла на газоне, иногда возле нее крутились студенты, но не трогали.
А в комнате у меня помимо запаски лежала арматура, которой я на ДолСоу замахивалась, сумка с инструментом, домкрат, и большой рыбацкий рюкзак, принадлежащий бывшему. Вот он и заинтересовал моего храмовника. Хаул, отложив удочку, теребил застежки, пытаясь добраться до его содержимого.
Подойдя ко всему этому богатству, вытащила рюкзак и, распахнув, показала его все, что там сокрыто своему жнецу.
— Это чтобы рыбу ловить, — пояснила я, — там перебрать нужно, может, выкинуть половину.
Я порылась внутри и вынула пластиковые коробки с блеснами, силиконовыми и поролоновыми приманками для спиннинга. Отдельно в чехле обнаружились и удочки. Часть их валялась просто так. Сдвинув в сторону инструменты, нашла и короб для зимней рыбалки. Похоже, Лешенька остался совсем без снастей. Я подленько захихикала себе под нос.
— А чье это? — мой муж с любопытством вскрывал коробку за коробкой и изучал их содержимое.
— Моего деда, — сознательно солгала я, хотя и неприятно было. Но понимала ведь, скажу правду — избавится от всего. Так что, пусть будет ложь, хуже от этого никому не сделается. — Он любил рыбачить и меня учил тоже. Мы часто на реку выезжали семьей.
А вот это было уже правдой.
— Я тоже люблю рыбачить, — Хаул с интересом разглядывал крючки, грузила, поплавки, да катушки с леской. — Как домой вырываюсь, так с отцом сутки на речке пропадаем. Но вот такого у нас точно нет.
— А вы как ловите? — мне стало любопытно.
— Ну, — Хаул пожал могучими плечами, — палка, к ней привязываем плетеную веревку, а дальше на тонкую чуть согнутую иглу насаживаем червей или личинок мух. В общем, что рыба берет. Но это, конечно, куда совершеннее.
Он снова схватил удочку и крутил зажатый в пальцах острый крючок. Столько восторга было в его глазах, что я успокоилась. Да, соврала, но оно того стоило. Моя маленькая ложь, обернулась радостью для любимого мужчины. Пусть думает, что это дедушкино. Ну и пользуется без задних мыслей о моем бывшем женихе.
Мой жнец сейчас напоминал большого мальчика, нашедшего игрушку. Он копался в грузилах и леске, перебирал искусственные приманки, проверял на прочность резиновых червяков и силиконовых рыбок.
— Покажешь, как это работает, — он потряс в воздухе воблером.
— Покажу, конечно. Это для судаков и щук. А вот поплавочная снасть для мирной рыбы. Будешь этих ваших деликатесных карасиков, тиной воняющих, таскать из болотин, а я форель и икру уплетать за обе щеки.
Присев на запаску, Хаул зарылся с головой в рыбацкий чемоданчик, вытаскивая оттуда разные мелочи. Наблюдая за ним, невольно улыбнулась, ну ребенок великовозрастный.
— Хаул, — тихо отвлекла я его от новых игрушек, — а расскажи о том, как мы будем жить.
— Не знаю, Ирина, жизнь покажет, — отмахнулся он.
Услышав такой ответ, я расстроилась. Да, что же это такое! Алексей все отмахивался, теперь Хаул. Обида взяла верх, и я решила больше не повторять своих ошибок. С Лешиком столько лет молчала: все ждала, пока он созреет до серьезного разговора. Второй раз я на такое не пойду.
— Хаул, я десять лет встречалась и жила с мужчиной, который вот так же, как ты сейчас, отмахивался от планов. Все говорил мне: потом да позже. Закончилось это все нашим полным разрывом. Мы расстались врагами и я, собрав свои вещи, решила основательно поменять свою жизнь. Да, так расстаралась, что в иной мир к вам попала. Не делай сейчас так же, как и он. Поговори со мной, расскажи, что нас ждет дальше. Тебя и меня.
Мой храмовник удочку отложил и внимательно посмотрел на меня. Его лицо стало серьезным даже чуточку сердитым. Встав, он подошел ко мне и, молча, подхватил на руки. Усевшись в кресло у окна, поместил меня у себя на коленях и крепко сжал в объятьях.
— Не надо меня с ним сравнивать, что ты хочешь от меня услышать, — тихо шепнул он.
— Как и где мы будем жить? Чем заниматься, да и вообще я хочу знать, как ты представляешь наше будущее? Наверное, рано об этом говорить, но раз уж ты уже заявил, что я твоя жена, так я хочу иметь представление, что это значит для меня.
Хаул зарылся носом в мои волосы и шумно вздохнул.
— Не хочу я строить планы. Знаю, как боги любят потешаться, — ответил он.
— Мне нужно это знать, понимаешь, — я чуть отстранилась и взглянула ему в глаза. — Хочу быть уверенной, что через десять лет ты не скажешь мне: "прости, родная, но я никогда не говорил, что мы поженимся и у нас будут дети. Что мы купим свою собственную квартиру и будем семьей. Да ты знаешь мою маму, но как невесту я тебя ей не представлял". Я не хочу пройти через это еще раз.
Рука Хаула скользнула по моей спине и становилась на затылке, чуть сжав волосы. Наклонив мою голову назад, он впился в мои губы грубым властным почти болезненным поцелуем.
— Я люблю тебя, — выдохнул он мне на ушко. — И уже сделал своей женой. Да, обманом, но мне не стыдно. Я люблю тебя и не дам выбрать другого, как бы жестоко это ни звучало. Не желаю слышать о том, кто был до меня, и с кем ты хотела быть. Меня это выводит из себя, и я жалею, что не способен добраться до него. Все у нас с тобой будет, родная моя. И свой дом, здесь в городе. Не позволю я тебе ютиться в комнате. Меня не устраивает сосед снизу. Я буду счастлив взять на руки нашего ребенка. Не сомневайся во мне, я смогу обеспечить вас, — склонившись, он провел губами по моей шее, чуть прикусывая кожу. — Но, Ирина, я не хочу строить планов. Я не люблю этого. Есть ты и я. Остальное по мере поступления проблем. Придет время, купим дом. Подвернуться свободные дни — посетим моих родителей. Они будут рады тебе. Пошлют боги нам дитя — пойдем за люлькой. Всему свой черед и свое время: не торопись, не строй громоздкие планы. Просто живи этим днем, встречай рассвет и улыбайся, глядя на закат.
— Но разве так можно? — пролепетала я.
— Только так и нужно. Знаешь, чем прекрасен закат? Он дарит надежду на то, что завтра будет новый день. Но никто не знает, что он нам принесет. Так к чему расписывать планы на десять лет вперед. Достаточно подумать, что мы будем делать завтра.
Я улыбнулась и выглянула в окно, но мой взор упал не на зарево на небе, а на ближайшее здание.
— Хаул! — не на шутку перепугалась я. — Административный корпус горит.
— Что? — он моментом подскочил со мной на руках. — Вот демон. Так, малышка, мне нужно идти.
Он попытался поставить меня на пол.
— Я с тобой, — спохватилась я.
— Что прямо в моей одежде? — жнец быстро осмотрел гирлянды влажного белья.
— А это имеет значение? — я отдернула подол туники. — Она длинная.
Хаул пожал могучими плечами и скользнул в тень.
Около административного здания царила паника. Народ метался взад-вперед. Периодически из теней выскакивали храмовники, хватали ведра с водой и исчезали вновь.
— Вэкс! — громко заорал Хаул.
— Я тут, брат, — услышали мы за спиной.
— Почему не позвали? — голос Хаула звучал жестко и необычно строго.
— Не хотели мешать, — Вэкс бросил на меня короткий взгляд. — Мы понимаем насколько тебе сейчас важно не отвлекаться от Ирины, — чернокожий храмовник прикусывал нижнюю губу и со злостью наблюдал, как пытаются справиться с пожаром.
— Что там горит? — прямо спросила я.
— Кто-то попытался поджечь кафедру "Целительство и некромантия". Но не вышло, сработала наша защита. Правда, часть документов сгорели, да и само помещение немного пострадало. Это явно был поджог, но нет никаких следов того, кто туда вообще входил. Мы ничего не можем понять. Защита на дверях не тронута. Никто не проникал в здание. Только когда разгорелось пламя — плетения вспыхнули.
— Там ведь мои лекции и учебная программа, — переполошилась я.
— Мне жаль, Ирина, они утеряны, — Вэкс виновато опустил взгляд. — Мы уже практически погасили пламя, очаг его — твоё рабочее место. Но теперь понятно, что предатель кто-то из доверенных. Чужак ночью в административное здание просто бы не прошел. Я говорил, что нужно энта брать не только в библиотеку, но и вахтером в главный холл.
— Да, не предусмотрели, — хмыкнул Хаул. — Но, вообще, какой-то глупый поступок.
— Я бы сказал — идиотский, — согласился с ним Вэкс. — Кто бы это не совершил — он явно психует и торопится.
— Вы о чем? — тихо спросила я.
— В административное здание в ночное время могут войти, минуя защиту, лишь двадцать три человека, одиннадцать из которых храмовники. То есть теперь круг поиска того, кто пытается сорвать аттестацию, сузился до одиннадцати человек
— До двенадцати, — поправила я.
— Нет, ты не в счет, — Вэкс зло глянул на собравшуюся толпу. — Это кто-то из близкого окружения, но достаточно незаметный и юркий. Пройти мимо наших плетений очень сложно.
— Если ты не портальщик, — зло рыкнул Хаул.
— Да, и снова все сводится к этому. Но беда в том, что портальщик у нас только ты. А в тебе я уверен, как в себе.
— Значит, я уже не одинок, — Хаул пристально осматривал толпу праздных зевак из учителей и студентов.
А у меня на душе разлилась тревога.
Глава 18
И снова утро.
Вчера мы до глубокой ночи разбирались с пожаром. Все были в таком смятении: никто и не сообразил, что я стою перед ними в мужской тунике и босая, а может, не поняли в потемках, что это на мне. Я ведь одевалась, не следуя местной моде. Привыкли уже видеть на мне невесть какие наряды.
В комнату я вернулась далеко за полночь. Хаул выпил со мной по чашечке чая и, сладко поцеловав на сон грядущий, снова исчез в густых тенях.
Я же полночи ворочалась, все не могла понять, кто же так подставляет нас. Ведь и подумать было не на кого. Там во всеобщей панике металась ХоШио, истеря по поводу утраченной документации. Она несколько раз подбегала ко мне и уточняла, могу ли я все восстановить до начала аттестации. ДолСоу с непривычным для меня строгим видом испепелял всех нечитаемым взглядом. Потом отчитал прилюдно ХоШио за то, что не сделаны копии всей документации. Тут же выяснилось, что учебная программа все же уцелела, так как лежала у нее в шкафу, а его огонь не тронул. Но декана это не успокоило. Он рвал и метал. Досталось даже Олио, которая бегала за ним по пятам и поддакивала где надо и не надо.