— Ценю, — промычала я, склоняясь над планом. Он был составлен довольно толково, с умопомрачительными для русского разгильдяйства подробностями: я сразу же узнала пожарный щит, в котором Стас прятад ключи от чердачной двери, саму квартиру Стаса (два самодовольных новорусских прямоугольника) и множество других прямоугольников, символизирующих соседний со Стасом квартиры.
— Хорошо живут, черти. Раскулачивать пора.
— Я достала его не затем, чтобы выслушивать твои призывы к погромам, — окоротила меня Монтесума. — Разуй глаза. Ничего не замечаешь?
Окоченевший труп Стаса на плане зафиксирован не был, и потому я благоразумно промолчала.
— Подземный гараж! — выдержав паузу, торжественно произнесла Монти. — Ты знала, что некоторые жильцы дома пользуются подземным гаражом фирмы из соседнего здания? Вот, смотри, видишь эту кишку? Она отходит от лифтовой шахты…
Сказанное Монтесумой стало для меня полнейшей неожиданностью. Я неоднократно бывала у Стаса, неоднократно приезжала вместе с ним на Суворовский (Стас не боялся опорочить сиденья своего джипа моей многострадальной задницей). Но, как правило, он парковался возле дома. И вот теперь — пожалуйста, подземный гараж!..
— Помнишь, ты говорила о лифте, которым ты не могла воспользоваться из-за того, что в нем кто-то бьи? — Монти демонстрировала пугающую способность к дедукции.
— Ну…
— А старуха-консьержка поведала следователям, что никто не приходил и никто не уходил.
— Ну…
— Из этого следует, что… — Она испытующе посмотрела на меня.
— Что?
— Что лифт благополучно проехал мимо первого этажа и остановился в подвальном. Прямо перед выходом в подземный гараж!
— И такое возможно?
— Ты до сих пор на свободе только потому, что полная идиотка, — констатировала Монтесума. — А идиотам, как известно, везет. Впрочем, ты не одна такая.
— Кто еще?
— Следственные, мать их, органы! Даже не поинтересоваться такими пустяками, как подземный гараж. Да там полк можно спрятать!
— Ты думаешь, это имеет какое-то отношение к убийству Стаса?
— Если не ты его порешила, то имеет. Я была в этом гараже. Правда, для этого пришлось зайти со стороны фирмы.
— И тебя пустили?
— Баксы, девочка моя, баксы… Баксы открывают любую дверь и развязывают любые языки. Если бы у органов был валютный резерв, раскрываемость преступлений приблизилась бы к ста процентам…
После этого философского отступления Монтесума поведала мне о визите в навороченную фирму «Ладога Trade Company», занимавшую соседнее со Стасовым курятником здание. Я сама неоднократно проходила мимо ее тонированных стекол, мимо ее кокетливой вывески, мимо карликовых елок, украшавших вход. Иногда возле турникета, ведущего в святая святых фирмы, поблескивали пистолеты охраны, — так что успешное внедрение Монтесумы в «Ладога Trade Company» оставалось для меня полной загадкой. Даже несмотря на баксы.
И тем не менее факт оставался фактом: Монтесума просочилась на подземную стоянку и узнала, что семейство коммерческого директора фирмы проживает рядом, в доме Стаса Дремова, только этажом ниже. Оно пользуется гаражом фирмы — наравне с еще двумя сотрудниками, которым «Ладога Trade Company» прикупила квартиры в том же доме.
Эта информация была получена от одного из охранников фирмы. Но еще более ценные сведения предоставил сторож подземного гаража. Правда, баксы не имели на него воздействия, зато серьезную поддержку оказала бутылка водки. После того как Монтесума раздавила с ним пузырь и слегка оголила термоядерное армянское колено, сторож вспомнил, что в интересующие мою подругу день и время дочь коммерческого директора фирмы выводила из гаража свой скромный «Лендровер». И была она не одна, а в обществе мужчины…
— Мужчины, причем иностранца, — многозначительным шепотом добавила Монтесума. — Въезжаешь?
— А при чем здесь убийство Стаса? — снова завела свою шарманку я. — Какая-то девчонка выкатывается из гаража со своим бойфрендом… Это еще ничего не значит.
— Может быть, не значит. А может, и значит. У девчонки есть ключ от подземного гаража. Так что центральный вход и консьержка отпадают автоматически. Девчонка пользуется другим входом. И выходом — тоже.
— Ты думаешь, что…
— Что в лифте спускался убийца. Если все то, что вывалили на меня ты и Кайе, — правда. Во всяком случае, по времени совпадает идеально. Не забывай, Тео Лер-митт — иностранец. Да и любого молдаванина с любым эстонцем тоже можно принять за иностранцев. Во всяком случае — с пьяных глаз…
Неожиданно я испытала жгучую ревность к детективным способностям Монтесумы: черт возьми, я, вдоль и поперек проштудировавшая книгу «ДЕТЕКТИВНЫЕ ЗАГАДКИ — РАЗГАДАЙ САМ!», и в подметки ей не гожусь. Это было так несправедливо, что я помимо своей воли попыталась уесть Монти.
— Вот именно, с пьяных глаз! Как можно доверять зенкам какого-то сторожа?
— Сторож — лицо незаинтересованное. Ему незачем скрывать информацию…
— Значит, ты хочешь сказать, что в убийстве Стаса замешана еще и какая-то женщина? Что она была соучастницей убийцы? И по удивительному стечению обстоятельств проживала в том же доме… Не слишком ли много соучастников?
Мои вопросы озадачили Монтесуму. Более того — они решительно ей не понравились.
— А не слишком ли много убийств для тебя одной? — парировала она.
— Прости… Ты права. А что за девчонка?
— Ее достать не удалось. Укатила с любящим папашей куда-то за границу. На следующий день после убийства. Вернется только на будущей неделе. В среду. Или четверг.
— Ты и это знаешь?
— Не я, а сторож. Он присматривает за «Лендрове-ром», девчонка сама ему сказала, что уезжает. И папаш-кина машина тоже запаркована. Так-то!
Я была раздавлена, Монтесума торжествовала. Но насладиться торжеством в полной мере ей не пришлось, — в прихожей раздался настойчивый звонок.
— Кого еще черти несут на ночь глядя? — проворчала Монтесума и поплелась к двери.
А я так и осталась сидеть на ковре, чувствуя, как потихоньку коченеют все мои чресла: сначала у меня отнялись ноги, потом дело дошло до запястий, потом обездвижели шейные позвонки. И наконец окаменела глотка. Ночной звонок в дверь не понравился мне. Очень не понравился. Не понравился его наглый, настойчивый тон. Такой же наглый, как рожи вольнонаемных работничков таллинского полицейского департамента. Пугаясь собственных апокалиптических предчувствий, я поползла к выходу из комнаты и высунула негнущуюся шею в прихожую.
Монтесума в задумчивости стояла около маленького монитора, высвечивающего часть лестничной площадки. На мониторе нервно дрожала макушка какого-то мужика, прикрытая удостоверением.
— Ну и? — сказала Монти через домофон. — Что, по-вашему, я должна делать? Открывать незнакомому мужчине в три часа ночи?
— Почему же незнакомому, Каринэ Суреновна? — раздался хриплый голос в динамике. — Мы с вами уже виделись… И совсем недавно. Моя фамилия Лемешонок. Евгений Данилович Лемешонок.
Лемешонок, конкурент мужа Кайе, ушлый фээсбэшник, расследующий дело Олева Киви. Вот он, мой приговор, вот она, расплата!..
— А ордер на обыск у вас есть, господин Лемешонок? — Монтесуму было не так-то просто взять на арапа.
— Я бы не хотел прибегать к крайностям, Каринэ Су-реновна. Но если вы настаиваете… Я вернусь с ордером через полчаса…
— Сделайте одолжение…
— Но хотел бы предупредить вас, что все эти полчаса ваша квартира будет находиться под наблюдением… И последствия будут самыми непредсказуемыми.
— Я — гражданка Швеции, — вовремя вспомнила Монтесума.
— Я знаю и потому прошу вас открыть. Только для дружеской беседы. Международные скандалы нам ни к чему. Их и так хватает, не правда ли?
Монтесума медленно повернула голову в мою сторону и сделала жест рукой. Он был настолько красноречив, что даже я, полупарализованная ужасающей, как гильотина, фамилией «Лемешонок», поняла его: зеркальный шкаф в комнате, отправляйся в него и не забудь прихватить свой бокал и кальку с планом дома на Суворовском. Я снова поползла в комнату, схватила бокал, свернула кальку и отодвинула дверцу шкафа-купе. И забилась в него, несколько потеснив залежи Монтесуминых шпилек, лодочек и сапог на платформе.
Спустя несколько секунд я услышала, как клацнул замок входной двери, а еще спустя мгновение раздался абсолютно, совершенно, поразительно спокойный голос Монтесумы:
— Значит, Лемешонок Евгений Данилович. Гиена из ФСБ. Чему обязана столь поздним визитом?
— Обстоятельствам, Каринэ Суреновна. Обстоятельствам. Вы не пригласите меня в комнату?
— С какой стати? — В голосе Монтесумы послышались нотки царственного недоумения. С тем же успехом можно было бы просить английскую королеву выверйуть карманы ее костюма для прогулок на яхте.
— Или у вас гости?
— Вам-то что?
— Или гостья?.. Та самая, которую мы разыскиваем и на предмет которой уже разговаривали с вами?
Я стукнулась затылком о заднюю стенку шкафа и закрыла глаза.
— Вы в каком звании? — Монтесума пропустила иезуитское замечание Лемешонка мимо ушей.
— Майор.
— По-моему, это недоразумение. Ваш потолок — ефрейтор. Прапорщик — максимум. Прошу!
Очевидно, Монтесума все-таки пригласила Лемешонка в комнату. Голоса стали отчетливее, и я даже почувствовала волны гнева, которые исходили от Монти и просачивались сквозь стенки шкафа. Осмелев, я прижалась лицом к щели между дверцами и наконец-то увидела Лемешонка: долговязая жердина с коротко стриженными волосами и лицом заплечных дел мастера. Кроме того, Лемешонок являлся владельцем порочно-красного рта и порочно-голубых глаз. Слишком широко расставленных. Я нисколько не удивлюсь, если окажется, что периферийное зрение у него развито так же, как и у рыбы-мо-лот…
Монти развалилась в кресле, выставив изящные щиколотки. Лемешонок же так и остался стоять посреди комнаты.
— Вы ужинали? — спросил фээсбэшник, алчно осматривая остатки черешни.
— Это карается законом?