Дорн с ужасом осознал, что произошло. Еще в самом начале дуэли Ларет создал заклинание, позволявшее ему переноситься в пространстве не единожды, но много раз. Оно явно было более длительного действия, чем заклинание исчезновения и появления. Воспользовавшись им однажды, Ларет, раздосадованный увертливостью своего заместителя, решил не прибегать к нему больше до тех пор, пока охранительное заклинание Тамаранда не утратит силу. Таким образом он рассчитывал захватить соперника врасплох.
И это ему удалось. Вспыхнувший в небе огненный цветок его страшного дыхания обжег младшего золотого от головы до хвоста. Края крыльев Тамаранда почернели и свернулись, словно сухие листья.
Ларет ринулся вперед. Тамаранд метнулся в сторону. Когти старшего дракона прорезали глубокие раны в обожженной, растрескавшейся чешуе лорда.
Тамаранд попытался ускользнуть от преследователя, но, несмотря на заклинание, его опаленные крылья были слабее, чем прежде. Ларет, с его способностью мгновенно перемещаться из одного места в другое, без труда настигал меньшего дракона. Он исполосовал бока Тамаранда глубокими порезами, выдрал кусок мяса, из его плеча и плюнул огнем прямо в морду. Наконец Тамаранд нанес ответный, такой же жестокий удар. У него не оставалось выбора, если он хотел остаться в живых. Когти его вонзились в тела Ларета. В то же время он прорычал заклинание, каким-то образом сумев выдержать требуемый ритм и интонацию, несмотря на непрерывные удары, которые снова и снова наносил ему его повелитель.
Ларет явно узнал заклинание и, похоже, испугался его, потому что атаковал еще яростнее. Клыки золотого оставили на шее Тамаранда такую рану, что даже Дорн содрогнулся. Однако младший дракон не потерял самообладания и продолжал выкрикивать заклинание.
С последним его словом сила зазвенела над горами и целый мир, казалось, опрокинулся. Мускулы Дорна напряглись, к горлу подкатила тошнота.
Тело Ларета менялось. В первую секунду охотник не мог понять, как именно, потом увидел, что дракон словно размяк, его обвисшие крылья утратили жесткость. Казалось, будто в теле Ларета растворились все кости.
Такая бесформенная гора мяса не могла держаться в воздухе. Ларет полетел вниз, и Дорн напряженно ждал, что король драконов вот-вот вдребезги разобьется о землю. Но Тамаранд спикировал и подхватил его. Вес Ларета был слишком велик, и меньшему дракону пришлось напрячься, чтобы удержать его. И все же он сумел сравнительно мягко приземлиться, отчаянно хлопая обожженными, изодранными крыльями.
– Сдавайся! – снова попросил Тамаранд.
Вместо ответа тело Ларета дернулось в его объятиях, ноги и крылья выпрямились и затвердели. Дорн запоздало понял, что для золотого дракона, как и для любого другого змея, способного менять облик, трансформация, которой только что подвергся безумный король, была не более чем минутным неудобством.
Едва оправившись от слабости, Ларет нацелил клыки на Тамаранда. В следующую долю секунды они станут достаточно твердыми и сильными, чтобы растерзать соперника, а из изогнутых челюстей вылетит пламя. Но Тамаранд не предоставил противнику такой возможности. Воспользовавшись последним мигом беспомощности господина, младший дракон рванул его когтями и зубами и столкнул в пропасть.
Дорн ожидал, что Ларет расправит крылья и остановит падение. Но он этого не сделал. Король камнем полетел вниз и исчез в расселине между двумя скалами. Мгновением позже до слуха замерших зрителей донесся тяжелый глухой удар.
Тамаранд устремился за повелителем и исчез в пропасти. Нексус и Хаварлан распростерли крылья, подпрыгнули в воздух и последовали за ним. Кара, неуклюже из-за сломанной ноги, припала к земле, чтобы Дорну было легче вскарабкаться ей на спину, и они тоже полетели взглянуть, что же произошло.
Они увидели Тамаранда, стоящего над изуродованным телом Ларета на дне мрачного ущелья, возле журчащего ручейка с топкими берегами. Раньше Дорна возмущал тот факт, что Тамаранд остается целехонек, когда Кара ранена. Теперь у него не осталось повода для злости. Дракон был изранен еще страшнее, чем предполагал охотник. Чешуя его превратилась в такую мозаику из кровавых ран и порезов, что почти утратила золотой блеск. Неприятный запах крови и горелого мяса совсем заглушил аромат шафрана, свойственный этой породе.
Он, должно быть, страдал от мучительной боли, и все же Дорн мог бы сказать, что куда большие муки испытывает душа нового короля драконов. Когда Кара опустилась возле Хаварлана, Тамаранд поднял голову и издал долгий протяжный скорбный стон. Его плач эхом раскатился над ущельем.
Нексус склонил голову первым.
– Ваше великолепие, – начал он.
Сверкнув глазами, Тамаранд обернулся к золотому дракону.
– Не называй меня так! Король Справедливости лежит перед тобой, мертвый, подло убитый слугой-предателем!
– Прежний Король Справедливости лежит перед нами, – поправил Хаварлан, – честно сраженный в открытом поединке.
– Я не хотел убивать его, – сказал Тамаранд. – Не имел права.
– У вас были все права, – возразил серебряный. – Чего у вас не было, так это выбора. В конце концов, мы все видели, что это было необходимо.
– Он был мудрейшим и благороднейшим из нас, моим господином и другом. – Тамаранд обернулся к Каре и Дорну. – Да проклянут вас боги за то, что вы явились сюда сегодня.
– Может, они так и сделают, ваше великолепие, – отозвалась певчая дракониха, – А пока у нас есть беды пострашнее.
– Я велел не называть меня так! Я не буду Королем Справедливости! Не стану карабкаться к этому титулу через труп моего брата.
– Если не вы наденете корону Ларета, – сказал Нексус, – то кто?
– Это меня не интересует! – огрызнулся Тамаранд. – Может быть, никто. Серебряные обходятся без монарха. Возможно, нам, золотым, тоже будет лучше без него.
– Мне плевать, как ты там себя назовешь! – рявкнул Дорн. – Но пока мы не покончим с бешенством, ты обязан быть вождем. Иначе зачем ты сражался?
– Он прав, – подхватила Кара. – Мы должны спасти нашу расу, и маленький народ тоже. По всему Фаэруну полеты наших обратившихся к злу сородичей опустошают землю. Они убивают, разрушают города и села, оставляя позади запустение, голод и мор. Те, кто уцелел, от отчаяния и безысходности дерутся друг с другом за кусок хлеба, кров и жалкие остатки разграбленных сокровищ. А тем временем Саммастер и его приспешники в потаенных цитаделях плодят драконов-мертвяков, которых хватит, чтобы завоевать весь мир.
– Получив защиту от бешенства, – продолжала бард, – вы, металлические драконы, сможете покинуть свое убежище и снова явите земле свое великодушие. Вы, с вашей мощью, сумеете предотвратить катастрофу, грозящую швырнуть мир в море крови и мрака. Решайте, милорд.
Тамаранд смотрел на нее, как показалось, целую вечность. Наконец он спросил:
– Как быстро ты сможешь излечить от бешенства всех драконов, собравшихся в этом убежище?
– Я могу произносить заклинание лишь пару раз за день, – пояснила Кара. – Оно отнимает у меня часть силы, как любая другая магия. Но если я научу ему вас троих, а вы, в свой черед, других – мы сможем помочь всем спящим довольно быстро.
Тамаранд повернулся к Нексусу:
– Сможет ли твоя магия мгновенно перенести нас к монастырю Желтой Розы?
– Не так, как вы надеетесь, – ответил Нексус, – не всех сразу. Одновременно я могу переместить только себя и еще одного дракона. Наши соплеменники слишком большие и тяжелые, чтобы я мог захватить больше. Кроме того, я могу воспользоваться этой редкой магией лишь несколько раз за день.
– Я думаю, – заговорил Хаварлан, – что если мы собираемся драться со стаей красных и их сородичей, то должны навалиться на них все сразу. Цветным не составит труда справиться с нами, если мы будем появляться по двое.
– Тогда в первую очередь испробуем средство Карасендриэт на самых быстрых из нас, – сказал Тамаранд. – Когда мы решим, что нас уже достаточно, то полетим на юг и будем молиться, чтобы успеть вовремя. Давайте начнем.
Нексус, Хаварлан и Кара расправили крылья. Сам Тамаранд, однако, даже не шевельнулся.
– Вы летите? – спросил Нексус. – Я собираюсь немедленно разбудить Мэриголд, чтобы она исцелила раны ваши и барда.
– Сейчас, – отозвался Тамаранд. – Я просто хочу проститься и попросить прощения.
Он отвернулся, склонившись над мертвым Ларетом. Его горе и вина были настолько ощутимыми, что Дорн невольно почувствовал сострадание. А ведь он никогда в жизни не думал, что будет сочувствовать страданиям какого-либо дракона, кроме Кары и Шатулио.
Глава 13
Сжимая в руке кривую саблю, одетая в защитные доспехи из пластин заговоренного дуба, королева Кристина развернула боевого коня, высматривая, где нужна ее помощь. Вдруг голова скакуна исчезла, а из обрубка шеи фонтаном ударила кровь. Шок, нереальность происходящего на мгновение парализовали ее. Конь начал падать.
Опомнившись, она выдернула ноги из стремян и соскочила на землю. Она сильно ударилась при падении, но осталась цела. Поднявшись на ноги, королева поняла, что обезглавить ее коня могло лишь заклинание или посланный кем-то огромный метательный снаряд.
Она обернулась в поисках нападавшего и открыла от изумления рот. Существо ростом выше пяти мужчин, поставленных друг на друга, тяжело ступая, направлялось прямо к ней. Кожа его была молочно-белой, пряди грубых серебристых волос рассыпались по могучим плечам. Казалось невероятным, что такой исполин сумел настолько близко подобраться к королеве, оставшись незамеченным, пусть даже в хаосе и шуме битвы.
Гигант размахнулся. Кристина бросилась на землю, и когда ее противник швырнул камень, тот пролетел у нее над головой. Чудище фыркнуло, взмахнуло тщательно выточенной и отполированной дубиной и снова бросилось в атаку.
Гарет не хотел, чтобы Кристина ехала на войну, но не смог противостоять ее аргументу, что, если его план провалится, ее, как и весь народ Дамары, все равно ждет смерть, не все ли равно какая. А значит, единственно разумным для нее будет вложить свои друидические силы в общую борьбу.