Я вжался в стену, Юдин рядом.
– Кажется, я понял систему ходов, – проговорил он. – Но придется прокрасться мимо той дыры, откуда шумят.
– Как думаешь, кто там, охрана?
– Не должно тут никого быть. Это гости.
– Может, попробуем другой ход?
– Давай.
Вернувшись назад, мы добрались до разветвления, немного прошли и остановились перед осколками разбитой каменной двери. Дверь вела в склеп.
Юдин шагнул внутрь, следом в усыпальницу проник и я.
– Ну и ну! – сказал Саня.
От увиденного у меня на языке вертелось нечто подобное. Я не беру в расчет пару уцелевших ламп дневного света, питающихся невесть откуда, пластиковые детали интерьера и все прочее в том же духе. Наибольший эффект вызывала мумия великана, покоящегося в раскрытом металлическом саркофаге, инкрустированном драгоценными камнями. В одной из его шести рук покоился неизвестный предмет, смахивающий на оружие, остальные высохшие кисти были сжаты в кулаки. Челюсти плотно сомкнуты, глаза закрыты. Неизвестным мародером с усопшего была снята обувь, которая валялась на полу.
– Не желаешь себе ботиночки? – прыснул Саня.
– Великоваты.
– Шестирукий Индра – змиеборец. Слушай, он наверняка пришелец.
– Наверное.
– Значит, про его подвиги тоже все правда?
– С поправкой на людскую фантазию.
– Гляди, это, наверное, его палица.
Саня потянулся к предмету, но в руки взять не смог.
– Что-то не пущает, – пояснил он в ответ на мое удивление.
– Иначе уже сперли бы.
– Интересно, чего его сюда занесло?
– Знаешь, мне всегда казалось, что наш биологический вид – продукт эксперимента какой-либо суперцивилизации, добравшейся до высот, которые нам и не снились. В нашем понимании они стали богами.
– И зачем мы им нужны?
– Кто его знает. Но мне кажется, они так и не поняли, в чем смысл существования. Зачем все это нужно. Вот они и наблюдают за людишками, глядишь, мы до чего докопаемся.
– Круто ты загнул. Пойдем, здесь все равно тупик.
Саня вышел. Я наклонился к саркофагу, чтобы еще раз взглянуть в лицо Индре. Ничего выдающегося. Почти человеческое. Взгляд мой мало-помалу переполз на инкрустацию «гробика», потом на убранство покойного. На шее висел предмет, напоминающий калькулятор, у изголовья лежал шлем, снабженный различными приспособлениями, назначение которых осталось для меня тайной. Я последовательно пытался дотронуться до этих предметов, но рука вязла в каком-то защитном поле, не достигая поверхности. Амулет реагировал на мои действия приливами жара. Несмотря на исполинский рост, пальцы Индры были тонкими и изящными, усеянными перстнями. Я, не сдаваясь в своем упорстве, методично проверил доступность украшений, хотя амулет явно указывал, что мои действия ему не по душе.
В следующем поступке мне стыдно признаться.
Защита в одном месте почему-то не срабатывала, и одно из приглянувшихся мне колечек я решил взять на память. Надеюсь, по законам инопланетян это не рассматривается как осквернение могил. Амулет на этот раз просто обиделся и выразился коротко:
«Упрямый баран!» – после чего отключился.
Я догнал Юдина у той самой дыры, откуда несло дымом. Под приглушенный барабанный бой грубый голос тянул тревожный тоскливый мотив. По коже пробежали мурашки. Кто-то гулко захохотал. В ответ другой голос рассерженно что-то проревел.
– Господи, – вымолвил Саня. – Что это за заведение?
– Местный филиал ада, – сплюнул я. – Чуешь, грешников жарят!
– Свихнуться можно.
– Но нежелательно. Дай-ка взглянуть.
У входа возвышались статуи демонов; надписи, покрытые жиром и копотью, украшали притолоку. Амулет болезненно запульсировал, и я удвоил осторожность. Поверхность резного деревянного обрамления входа была скользкой, и я едва не шлепнулся на пороге. Я всмотрелся в плетиво тонких резных линий: свитые тела деревянных змей были измазаны загустевшей кровью. Право же, преддверие ада по моим архетипическим представлениям должно было выглядеть примерно так же.
Внутри был шум, и вонь, и возня живых тел. Я заглянул туда.
На ад это, конечно, не тянуло, но и с раем не имело ничего общего. Внутри выдолбленной в камне залы дымило два очага. На одном кипел котел, в котором булькало жирное неаппетитное варево, на другом жарилось освежеванное копытное животное, в котором нетрудно было угадать лошадь. Куча дров почти перегораживала помещение. В углу были свалены какие-то барабаны. Было очень жарко, вентиляция, если она имелась в наличии, никуда не годилась. Увешанные черепами и шкурами зверей стены почернели от гари и сажи. Не знаю, как в такой атмосфере могут существовать живые организмы, но они здесь были. Их свежий воздух, похоже, не привлекал.
И что это были за существа! Не люди и не звери, так, нечто среднее. Полдюжины мускулистых бестий, по сравнению с которыми современные атлеты сошли бы разве за неперспективных новичков. Мизерные лбы, свирепо выпуклые челюсти, мощные зубы. Лопатообразные ручищи, сдобренные когтями, свиные глазки – в общем, обезьяно-антропы. Осмысленности в их мордах было не больше, чем в дверце шкафа.
Зверолюди готовились к продолжительной и обильной трапезе. И пусть бы кушали, мне все равно. Не так уж я был голоден, чтобы претендовать на их пищу. Но я увидел внутри их логова нечто, моментально вырвавшее меня из состояния трусливого созерцания. Я дернулся вперед, позабыв про зубы, бицепсы и кулаки зверолюдей, не обращая внимания на их дубины, рогатые палицы и не сулящую ничего доброго символику.
Я рванулся к этому нечто, но вмешательство неведомой силы с некоторым трудом вернуло меня назад. После короткой, но ожесточенной борьбы я сдался и повернулся, чтобы определить, что или кто меня удерживает. Это был мой спутник.
– Пусти, – неуверенно попросил я.
– Ни за что.
Я попытался освободиться, но мне это не удалось.
– Что же мне теперь делать с душевнобольным? – испуганно пробормотал Юдин, оттаскивая меня подальше от входа.
– Я в норме.
– Как бы не так. Ты совсем сдурел. Ты осознаешь, куда лезешь?
– Осознаю.
– Это ж верная смерть.
Я призадумался. Определенно мой друг был прав. Но ведь.
– Но ведь там же Таня! – простонал я.
Саню передернуло:
– А говорил, что нормален!
– Серьезно. Посмотри сам.
Саня, казалось, был весьма озадачен.
– Обещай, что не будешь больше так делать, – сощурился он, – тогда посмотрю.
Я кивнул. Мы осторожно заглянули внутрь, и Сане пришлось смириться с фактом: на черном резном ритуальном столбе безжизненно обвисло тело девушки, которую я так хорошо знал. Таня была полностью нага, измазана жиром, сажей и кровью, дай бог, чтобы чужой. Веревка крепко привязывала ее руки к короткой перекладине с другой стороны столба, отчего локти девушки неестественно торчали вверх. Голова безвольно поникла, беспорядочно спутанные волосы скрывали грудь. Таня была без сознания. Да и не мудрено, ведь даже, стоя у входа, мы едва сдерживались, чтобы не закашляться.
Зверолюди принялись делить снятую с очага тушу, и мы спешно убрали головы из поля видимости. Внутри началась легкая потасовка. Кого-то доставшиеся куски добычи не удовлетворяли.
Юдин отошел подальше, присел на корточки и обхватил голову руками. С губ на его помрачневшем отстраненном лице срывались невнятные бормотания. Его терзали какие-то тяжелые мысли, делиться которыми со мной он не считал нужным. Пока он раздумывал, я пытался наладить контакт с амулетом, донимая его своими вопросами до тех пор, пока он не разозлился. Мой спутник, висящий на ожерелье, обжег меня, назвал нудным и посоветовал беспокоиться о своей шкуре. Я удивился и потребовал объяснений, но безрезультатно.
Зато Саня, находясь в прострации, пролепетал такое, что мое недоверие к нему усилилось стократно. Жестами помогая течению своих мыслей, Саня излагал в бессвязной форме свои суждения о моральном облике предков и невзначай произнес фразу, на которой резко сфокусировалось мое внимание:
– Ну, это еще ладно, но откуда же я мог знать, что это будет именно она, да еще и Серый.
Словно очнувшись, он настороженно оглядел меня, но я был всецело поглощен своим ножом, и по моему виду нельзя было заподозрить, что мне интересен его монолог. Это его успокоило. Ну что же, не хочет раскрывать карты – ничего не поделаешь. Но теперь у меня появились опасения считать, что появление на полигоне девушки было заранее спланировано. Черт, как все запутано, а я люблю простоту и ясность!
– Зачем ты теребишь нож? – поинтересовался Саня.
– Готовлюсь к бою.
– Я всегда сомневался в твоих умственных способностях.
– Придумай-ка что-нибудь получше.
– Да уж придется.
Саня побрел назад, вышел в боковой туннель, потом скрылся с другой стороны «Стоунхенджа». Я повторил его маршрут и тоже выбрался на поверхность. После затхлого, душного и дымного подземелья свежий ночной воздух действовал как душ, освежая восприятие и проясняя мозги. Мы забрались на вторую ступень из каменных блоков и закурили. У обоих почему-то дрожали пальцы.
Дым уплывал в лежащую перед нашим взором долину, сизыми струйками устремляясь вслед за порывами ветерка. Туда же, вниз, отправлялись и наши нервные плевки. Я то опасливо оборачивался, с замиранием сердца готовясь узреть нависшую надо мной небритую харю эволюционного предшественника, то жадно впитывал глазами звезды, леса, холмы и скалы, простертые пред моим взором. С той стороны, откуда мы пришли, небо медленно затягивали дождевые облака. Становилось холоднее. Не нужно быть опытным синоптиком, чтобы предсказать близкую грозу. Природа почему-то часто живет в унисон с нашими чувствами.
Я поежился и затянулся глубже, разглядывая окурок. Часто размышляя над тем, отчего курение столь притягательно, я все никак не мог решить, какая же из причин главная. В тот момент у меня появилась еще одна версия. Огонек сигареты – звено, связующее современность с глубокой древностью. С той, седой глубиной веков, в которой единственной действенной защитой от окружающего ночного мира, кишащего опасностью, служило пламя костра. Может быть, здесь и отразилась тяга людей к близкому общению с огнем, стремление уйти от одиночества и страха перед дикой первобытной природой. Однако эта теория не являлась той задачей, над которой бился мой мозг. Таня. Как ее выручить?