Ритуал — страница 41 из 62

Казалось, внутри меня царила гулкая пустота, хотя все, что я пережил и накопил в себе за годы жизни, открылось передо мной, словно разложенное по полочкам. Не было чего-то очень важного, не было связующей, смыслоисточающей силы, что придавала цельность и устойчивость жалкому нагромождению фикций, которое зовется человеком. Я не ощущал некоего привычного незримого фонового присутствия, позволявшего мне жить раньше.

Не было Бога.

Стоя на коленях, я с растущим отчаянием обратил глаза к небу и почувствовал, что в неведомом доселе, даже мне самому, источнике, во мне, бурлило нечто неистовое, мощное и прекрасное. Я понял, что нужно делать, и поднял руки вверх.

– Боже! – крикнул я. – Отзовись!

Небо, словно из ракетного сопла, внезапно разродилось каскадами свинцовых туч. Грянул далекий гром. Молнии вспороли воздух в непосредственной близости от меня. Ручей иссяк, сад завял, многоголосое птичье пение смолкло. Неописуемое лучезарное сияние пробилось сквозь пелену туч, отвоевав у мрака клочок первозданной лазури неба.

Багровая туча, словно кишку, выплюнула из себя маленький смерч. Изменяясь, будто кувшин в руках гончара, он принял форму существа, которое привело меня сюда. Лик его поблек, а белизна одежд, казалось, отливала блеском угля-антрацита.

– Что ты делаешь? – протянуло оно ко мне дрожащие руки. Его лицо выражало мировую скорбь. – К кому ты обращаешься? Остановись, не разрушай свою веру!

– Боже! – воззвал я из глубин ада. – Ты создал мертвое и научил его жить, ты научил живое мыслить, а разум – творить. Тебе удалось из камня высечь любовь. Ради всего творения, ради великого замысла твоего, помоги мне!

– Прекрати! – верещало существо, быстро деградирующее в прежнюю форму карлика. – Бог – это я, я! Я лишу тебя вечного блаженства! Я низвергну тебя в ад!

– Мой бог, дай мне силы! Хоть на миг покажи мне настоящую реальность!

Карлик орал проклятия, бушевал шквальный ветер, лил дождь. Через все мои засоренные фибры просочилась долгожданная живительная благодать, и я вдруг увидел, что нет никакого сада, нет никакого рая вокруг, что я по горло сижу в колдобине с жирной маслянистой грязью, такая же грязь потоками льется на меня с потолка и ее излишки стекают в Коцит, или в Ахеронт, или как бы там ни называлась эта гадкая река. Гром, ливень и шаровые молнии метались по этому тесному пространству в нарушение всех законов природы. Единственной новой деталью, притом самой отталкивающей в этом неласковом пейзаже, была телепризма. Она показывала Танатоса и Гекату, которые все так же, сплетясь в соитии, наблюдали за мной.

Харя карлика была обезображена гримасой неописуемой ненависти.

– Упрямый безумец, – прошипел он сквозь зубы, – твоя реальность – это смерть! Все кончено. Прокляни все, что существует, и подохни!

Мне вспомнился многострадальный Иов, которому досталось не меньше моего. Он, однако, на провокации супруги, предлагавшей ему похулить Бога и гикнуться, не поддался.

– Нет уж! – заявил я, отплевываясь. – Умирать раньше надо было. А теперь надо жить, и жить на полную катушку.

– Жажда жизни тебя и погубит, – сказал он и рассмеялся.

С содроганием я понял, что в его мертвом взгляде отражены бесчисленные легионы демонов, желающих мне погибели. И хор их голосов, где ведущим басом был сам Сатана, осмеивал меня с шумом, подобным низвергающемуся горному водопаду.

Дьявол сделал выпад, намереваясь утопить меня, наступив на голову, но я успел хапнуть грудью воздуха, нырнул, оттолкнулся от берега и отдался потоку. Холодные плотные струи понесли меня прочь. На поверхность я вынырнул только тогда, когда недостаток воздуха грозил отключить меня. Мне пришлось бороться с бушующей водной стихией, несущей меня в бурлящий котел, место средоточия всех трех адских рек. Здесь разные по температуре и консистенции Стикс, Коцит и Ахеронт сливались. Гигантская воронка была все ближе. Я приготовился погибнуть, но меня, внезапно, подхватило водяным торнадо и выбросило куда-то наверх. Задыхаясь, я тряхнул головой и очнулся, барахтаясь на берегу лужи среди растоптанных тюльпанов-асфоделов.

Надо мной хохотала бабочка, бог сновидений с лицом карлика. Ее смех напоминал дребезжание кипящей кастрюли.

– Тварь мерзкая! – выдохнул я, в броске собираясь раздавить ее тельце. Мои пальцы схватили воздух. Не было никого.

Я встал и, едва держась на ногах, побрел назад к деревьям. Все-таки порядком я от них удалился.

Ничего не менялось вокруг, никто меня не тревожил. Обтекая грязью, я медленно приходил в себя. Слава богу, я выжил!

В неглубоком овражке журчал ключ. Я подумал, что негоже было бы возвращаться к Татьяне в таком виде, и решил помыться. К тому же меня терзала прямо-таки адская жажда.

Сбежав по склону, я остановился перед бьющей из-под каменного выступа струйкой воды и присел на замшелые от постоянной сырости камни. Набирая влагу в ладони, я умылся, освежил шею, руки, грудь. Хотелось залезть под ключ целиком, но фонтанчик был слишком немощным. На камне, кажется по-гречески, была выбита какая-то надпись. Ее значения я не понял, поэтому, омывая натруженные стопы, стал изучать окружающее. Под обрывом были неглубокие пещерки, промытые сочащейся водой. Глина осыпалась, уносилась ручьем, все больше обнажая метельчатые корни уцепившегося за край оврага дерева. Его собрат, лишившийся опоры, невесть когда рухнул поперек русла, выворотив могучие корни из земли. Еще одно молодое деревце склонилось над оврагом под таким острым углом, что с натяжкой могло служить турником. Кора на нем, покуда могли достать руки, отсутствовала.

Я закончил мытье, еще раз сполоснул руки и сделал несколько жадных глотков. Потом сел на поваленный ствол, болтая ногами, и больше никуда не захотел идти. На лице у меня блуждала блаженная улыбка. Я был счастлив. Теплая вода Леты, источника забвения, журчала подо мной, щекоча огрубевшие пятки.

Я забыл все, даже то, кто я такой. Самое забавное, что меня это ничуть не беспокоило.


…Пребывая в безмятежном покое, я не сразу заметил, как огромные тяжелые тени, покружившись над источником, медленно спланировали вниз. Странные существа с любопытством разглядывали меня некоторое время, потом трехголовая женщина звонко рассмеялась.

– Гандхарва канул в Лету, мой черный господин.

– Да. Он в счастливом забвении, моя богиня.

Мужчина тоже засмеялся, гулко, отрывисто, как крупнокалиберный пулемет.

Тени взмыли в воздух; боги зла и смерти скрылись из виду. Я болтал ногами. Мне было хорошо.


…Меня несло по волнам ласковых грез. Мне чудились прикосновения нежных рук, плеск воды, чьи-то голоса, то встревоженные, то успокаивающие. Однажды мне показалось, что я узнал эти голоса. Они настойчиво просили, умоляли, чтобы я их узнал. Я постарался. Нет, я не помнил, кто эти люди. Молодой парень, с короткой стрижкой и нагловатым выражением лица, тормошил меня за плечи, шлепал по щекам, водил пальцем перед глазами. Я улыбался. Юная девушка, светловолосая, с голубыми миндалевидными глазами и запахом акации, прижимала меня к себе. На ее аккуратном носике переливались радугой несколько маленьких капелек влаги. Мне захотелось их лизнуть, и я сделал это. Они были слегка солоноваты. Девушку мой поступок обрадовал. Но потом я увлекся крохотными светляками, разбросанными там и сям по волнистому темному куполу наверху, и она, оставив меня, затряслась, закрыв руками лицо. Я хотел лизнуть и те светляки, но язык их не доставал. Если смогу дотянуться языком до носа, то дотянусь и до этого черного купола, который так манил и притягивал. Я стал тренироваться.

Потом меня подняли и повели под руки. Я не сопротивлялся. Правда, таращиться вверх было неудобно, и я стал изучать трещинки, вившиеся по тропинке, стебельки трав, щекочущие голени, форму камешков и веточек, разбросанных по пути. Мне все было внове, все меня занимало.

Потом тропинка кончилась, и я увидел большую-пребольшую воду, гораздо больше, чем ручей, у которого я был сначала. Мне стало немного жутко, но и очень интересно. Свой восторг я выразил бурным «у-у-у!». Те, кто привел меня сюда, не порадовались вместе со мной.

А потом меня посадили в большой деревянный предмет. Он был не такой шершавый, как ствол, на котором я сидел сначала, зато раскачивался гораздо сильнее. Я лег, рассматривая светляки наверху, и стал прислушиваться к голосам. Каждый из них звучал по-своему. Один напоминал мне журчание моего ручья, другой был громче и отрывистее, словно хлопанье крыльев двух летучих существ, которые посещали меня, третий глуше и вкрадчивее, словно шелест листвы. Голоса спорили. С моей груди поднимался жар.

– Господин Отшельник, сжальтесь! Пожалуйста, отвезите нас назад!

– Вы самые докучные смертные на моей памяти. Я не вожу назад, ясно?

– Ну, тогда везите вперед, нам все равно, лишь бы попасть в верхнюю Навь.

– Обмануть самого себя? Ха-ха, потрясающий парадокс. Змея, кусающая свой хвост. Река, движущаяся по кругу. Что ж, можно устроить. Вот и Тотх настаивает на том, чтобы я вам помог. Только вы, будьте добры, определитесь, где хотите остаться. А то перемещаетесь туда-сюда без всякого смысла. Даже Орфей не был таким наглым.

– Обязательно определимся. Обещаем вас не беспокоить больше. В жизни – никогда.

– Остроумно. А что с вашим спутником, который удостоен чести носить моего старого друга?

– Мы не знаем. У него полная амнезия. Он как будто бы впал в глубокое детство.

– Понятно. Это симптом отравления водой Леты, источника забвения. Могу предложить рецепт исцеления.

– Какой же?

– Неподалеку от Мирового древа, в ущелье, где в верхнюю Навь ведут Врата восхождения, спрятаны два других источника с необычными свойствами. Один из них – Нимиру – дает знание и мудрость. Другой – Кипящий котел – восстанавливает утраченную память. Они, правда, хорошо охраняются, но для вашего невменяемого Гандхарвы Доля-судьба, возможно, сделает исключение, и вы уцелеете.

– Спасибо, господин Адский Аскет.