Список «венгров» завершается именем «Вергази Андреаса». Здесь возникает большой вопрос. Дело в том, что следствием в 18-м же году, в самом начале, в доме Ипатьева была обнаружена, сфотографирована и опубликована в книгах и Н.А. Соколова, и М.К. Дитерихса надпись стоявшего на посту венгра: на русском— «№ 6. Вергаш Карау… 1918. УП/15»— и на мадьярском — «Verhas Andras… 1918 УП/15 eor segen» («стоял на часах»). Под фотокопией этой настенной надписи Соколов дал заголовок: «Надпись на русском и мадьярском языках, сделанная в доме Ипатьева палачом-чекистом за сутки до убийства».
Поскольку надпись постовым была сделана всего за полтора дня до расстрела, Соколов опрометчиво, без иных данных, отнес этого человека к убийцам, тем самым дав повод для «австро-венгерской» версии состава расстрельной команды, хотя это и расходилось с другими его же данными. Итак, мы имеем дело с почти совпадающими именами, фамилиями в материалах следствия и реальными данными по одному из имен в списке рассматриваемого документа («Вергази Андреас» и «Верхас Андрас»). Как и в случае с именем Имре Нада, это весьма распространенное в Венгрии сочетание имени и фамилии. Вместе с тем команда из семи военнопленных, включая Вергази (Верхаса), могла существовать, «быть при сем деле», но не принимать участия в расстреле. Команда эта могла находиться в доме Ипатьева. Имеются достаточно убедительные данные о том, что в доме в эти дни действительно были люди, с которыми Я.М. Юровский разговаривал не по-русски. Как показывал на следствии разводящий внешней охраны, некоторое время являвшийся и ее начальником, А.А. Якимов, в ДОНе появлялся «человек, лицом смуглый, похож он был на еврея» и разговаривал с Юровским «как будто по-жидовски». Но тут речь идет, видимо, о том самом «раввине», который прибыл накануне расстрела царской семьи в Екатеринбург на спецпоезде.
Установлено точно, что комендант ДОНа Я.Х. Юровский прибыл в Дом Ипатьева в ночь с 16 на 17-го июля 1918 года. Он приказал к 12 часам ночи всей внешней охране покинуть территорию ДОНа. В самом Ипатьевском Доме оставалась лишь внутренняя охрана, состоявшая из людей Юровского, которых он разместил в Доме при своем вступлении в должность коменданта. Команда эта была абсолютно надежной и состояла из проверенных людей. По всей вероятности, все они были нерусскими. Возможно, были оставлены несколько постов у входа в дом. При этом начальник охраны П.С. Медведев получил приказ отобрать у охраны оружие.
Корреспондент английской газеты «Таймс» Р.А. Вильтон, бывший в Екатеринбурге в составе следственной группы Н.А. Соколова в качестве заведующего фотолабораторией, в опубликованной им в 1920 г. книге дважды отметил, что из Москвы вместе с возвратившимся И.И. Голощёкиным прибыл с командой человек («еврей»), «с черной, как смоль, бородой», похожий на раввина.
Согласно версии Вильтона, 16 июля 1918 г., то есть за день до расстрела царской семьи Романовых, в Екатеринбург прибыл специальный поезд, состоящий из паровоза и одного пассажирского вагона, в котором приехал человек в чёрном облачении раввина и с закрытым лицом. Приезжего встречал, подчёркнуто оказывая ему всяческое внимание, сам председатель Уралсовета Шая Исаакович Голощёкин. В тот же день этот «черный раввин» уехал, предварительно назначив жертвоприносителем Янкеля Юровского, сына Хаима Юровского, сосланного с Украины в Сибирь на поселение за воровство.
О появлении этого «человека в черном» в доме Ипатьева давали показания местные жители, в частности Е.Д. Лобанова. «Этим раввином, — писал Вильтон, — мог быть… Лазарь Каганович». (См.: Шамбаров В. Оккультные корни Октябрьской революции. М.: Алгоритм, 2006.) Вильтон, возможно, знал, общаясь с русскими эмигрантами, что Л.М. Каганович, ближайший соратник Сталина, в юности своей был активным сионистом и собирал шекель в казну сионистской организации «Цеире-Сион». (См.:Иванов Ю. Осторожно сионизм. Политиздат. М. 1970.) И, хотя его советские биографы, да и современные из «Аргументов и фактов» утверждают, что он «родом из бедной многодетной еврейской семьи» (см.: Сидорчик А. Вечный Лазарь. История о том, как бедный еврей стал всемогущим Кагановичем» // Аргументы и факты. 15.05.2014), есть документальные свидетельства, подтверждающие, что отец Лазаря был крупным поставщиком мяса, в том числе кошерного. А разорился он после того, как вскрылись его махинации с поставками мяса царской армии в годы Первой мировой войны. Версия Вильсона о том, что Лазарь Каганович прибыл в Свердловск в облачении черного раввина, не состоятельна. Он действительно был близок к Свердлову, т. к. вместе с ним был избран во ВЦИК. Однако к раввинату Каганович не имел никакого отношения и не стал бы прибегать к подобному маскараду, даже если бы он и побывал в те дни в Екатеринбурге. Но это вряд ли, т. к. в конце июня 1918 года он был послан ЦК РКП(б) в Нижний Новгород, где был агитатором губкома, зав. агитотдела, председателем губкома и губисполкома. После смерти Ленина, как известно, он до конца своей жизни оставался твердым сталинистом.
О том, кем все же был этот черный человек, прибывший из Москвы на спецпоезде в Екатеринбург, ходят разные версии. Некоторые конспирологи считают, что это был отец Я. Свердлова. С этим тоже спорят, указывая на то, что Мовша Свердлов перешел в православие незадолго до революции 1917 г., став марраном, т. е. «евреем, насильственно обращенным в другую веру», что в иудейской традиции не осуждается, если такой еврей остается верным иудаизму и тайно его исповедует. Вот и Мовша Свердлов оставался фанатичным иудеем и подрабатывал сефером в синагоге Нижнего Новгорода.
Отец Я.М. Свердлова, учитывая его связи с крупными ворами в законе в России, которых он обеспечивал, и далеко не бесплатно, фальшивыми документами, мог появиться в Екатеринбурге в ту роковую ночь совсем по другой причине— чтобы прибрать к рукам драгоценности царской семьи. Но, конечно, если в ту роковую ночь в Ипатьевском доме действительно появился Мовше Свердлов, нельзя полностью исключить и версию о ритуальном убийстве и его участия в нем.
Стоит упомянуть среди версий и книгу писателя И.Л. Бунича «Династический рок», с литературным домыслом, в которой упоминаются документы (без ссылок на источники), перекликающиеся, а то и текстуально совпадающие с материалами чекистского следствия в 20-30-е годы по делу о царских сокровищах.
Среди них приводится документ, в котором говорится о поездке представителя ВЧК (назван А.Е. Лисицыным, фамилия писателем, возможно, изменена) со специальной командой. В воспоминаниях Е.Л. Мельтцер (вдовы В.Д.Тверитина), говорится, что накануне расстрела царской семьи в городе, в Американской гостинице (ее занимала облЧК), находилась «московская чекистская команда, составленная из военнопленных, говоривших на немецком языке». Мельтцер в те дни вместе с Тверитиным готовилась к нелегальной работе в белом тылу после эвакуации из Екатеринбурга красных и могла наблюдать за тем, что происходит в Доме Ипатьевых.
Согласно другим источникам, примерно около 1 часа 30 минут перед самым убийством в дом Ипатьевых скрытно, с предельными мерами предосторожности проскользнула небольшая, всего 5–7 человек, команда. Эту небольшую команду убийц возглавлял некий «посланец из Москвы», который привез ее с собой. Эти люди прошли в дом, где их ждали. Скорее всего, это и были московские чекисты, проживавшие в Американской гостинице. Находился там, наряду с местными руководителями, и уполномоченный ВЧК. Был ли кто-то из этой команды привлечен к производству расстрела? Если и был, то это не доказано. Противники ритуальной версии утверждают, что «Москвичи» лишь перекрыли вход в верхний этаж и изымали документы царской четы. А ее сторонники отводят этим людям особую роль «жрецов», что документально подтвердить пока невозможно.
Уполномоченный ВЧК, Центра должен был проконтролировать исполнение карательной акции. И это самое важное предположение. Не исключено, что его команда могла быть использована и в самом ее осуществлении, прояви местные чекисты «слабость». В дни подготовки расстрела отдельные местные чекисты использовались в несении охранной службы, но вряд ли для этого стали бы использовать членов команды ВЧК. В подробных воспоминаниях чекистов Г.П. Никулина, Г.А. Кабанова и В.Н. Нетребина из внутренней охраны ДОНа нет никаких данных о вливании каких-либо «москвичей» в их команду ни до, ни после казни Романовых.
В качестве внутренней охраны в доме Ипатьева в литературе рассматривается еще одна команда. Она, за исключением вписанных в нее коменданта дома и его заместителя— Я.М. Юровского, Г.П. Никулина, а также М.М. Кованова, — целиком латышская по составу. Этот список был составлен старым латышским коммунистом Я.М. Свикке, который в мае 1918 г. под именем Родионова по поручению ВЧК и лично В.И. Ленина, Я.М. Свердлова и Ф.Э. Дзержинского совместно с П.Д. Хохряковым перевозил из Тобольска в Екатеринбург вторую группу семьи Николая II. Список Свинке был составлен тогда, когда он был уже пенсионером и, как отмечали знавшие его люди, не вполне психически здоровым, с манией величия незаслуженно забытого, оставленного без коммунистических милостей. После его смерти этот список был обнаружен журналисткой С.В. Лихачевой в его личных бумагах и опубликован с высказанной уверенностью, что это и есть те люди, которые расстреливали царскую семью. Как оказалось, это не так: в списке были реальные расстрельщики— Юровский и Никулин. Остальные — это латыши из внутренней охраны ДОНа.
В материалах следствия Н. Соколова фигурируют имена военного комиссара П.З. Ермакова и его помощника С.П. Ваганова, направленных в ДОН для участия в расстреле, как и члена коллегии облЧК М.А. Медведева (Кудрина). М.А. Медведев (Кудрин), П.З. Ермаков, Я.М. Юровский, Г.П. Никулин. Все они оставили воспоминания, в которых повествуется об их участии в совершении казни.
П.С. Медведев был начальником внешней охраны. В команде внутренней охраны ДОНа состояли: ее начальник Никулин, Кабанов, Кованов, и Нетребин. Есть данные об их участии в расстреле, и совершенно опред