— Ага. Снял. Все пять секунд. — Смеясь, он смотрит на меня.
— Какого хрена? — Я спрыгиваю с кровати и хватаю с пола джинсы. Быстро натягиваю их вместе с футболкой и засовываю ноги в кроссовки.
Слышу, как из его телефона доносится сигнал.
— А теперь это есть и у всех остальных, — он снова громко и язвительно смеется.
— Какого хрена ты натворил?
Я верчу головой от него к Хлое.
— Ты уже разослал? — голос Хлои высокий и скрипучий. — Ты говорил, что проследишь за тем, чтобы никто не узнал, что это я!
— Успокойся, детка. Там не понятно, что это ты. Твоего лица не видно, и он ни разу не назвал тебя по имени. Кто знает, он мог трахать свою бабку. Наверное, этот чокнутый так и делает.
— Какого хрена ты натворил, Брэд? — рычу, сжимая руки в кулаки.
Брэд ухмыляется и поднимает телефон, экран обращен в мою сторону.
Вижу на экране свою голую задницу и затылок.
— Бл*дь, ладно, вхожу. Боже, ты такая охрененно горячая. Не могу поверить, что трахаю тебя, — слышу я свой голос на видео.
Через несколько секунд вижу, как кончаю.
Отчаяние ползет вверх по спине. Я зажмуриваюсь, стараясь не думать об этом. Отгородиться от всего. От воспоминаний, рвущихся на поверхность, тех, с которыми я так упорно борюсь, удерживая взаперти.
— Ривер, — слышу я голос Хлои из телефона.
Когда она впервые заговорила, я не заметил насмешливого тона. Наверное, потому что был слишком подавлен тем, что кончил. Но сейчас я это слышу.
— Да?
— Ты только что... кончил?
— Прости.
Видео заканчивается, и Брэд сгибается пополам от смеха.
— Чувак, во второй раз было еще лучше! Гребаная секунда, и ты обкончался!
—Ты, бл*дь, заснял, как я занимаюсь сексом с твоей бывшей подружкой? — рычу я. Мое зрение затуманивается от гнева.
— Брэд, ты сказал, что мы снова будем вместе, если я сделаю это для тебя.
Я поворачиваю голову к Хлое, ошеломленный словами, только что сорвавшимися с ее губ.
— Конечно, детка. Конечно.
— Значит, мы снова вместе?
— Я же сказал, не так ли? — огрызается он пренебрежительно.
— Да что с тобой такое, черт возьми? — рявкаю я на Брэда. — Ты шантажом заставил ее сделать это? — Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Хлою. — Зачем ты это сделала? Ты достойна лучшего, чем этот придурок.
— Я люблю его, — хнычет она, надув губы.
— Ты слышал девушку, — самодовольно говорит Брэд, отвечая за нее. Он засовывает руку в карман и достает маленький пакетик с белым порошком.
Кокаин.
— Вот, детка, иди, нюхни. После такого ты заслужила.
Он бросает ей пакетик, и она с жадностью его ловит. Поспешив к туалетному столику, она высыпает порошок и начинает делить дорожки.
Она наркоманка.
Я должен был догадаться.
Я должен был, черт возьми, понять, что все это слишком хорошо, чтобы быть правдой.
Хорошие вещи со мной не случаются.
— Ты облажался. Вы оба, — выплевываю я ему.
— Может, и так. Но я никогда не окажусь в таком дерьме, как ты. Каково было смотреть, как твоя мать убивает моего дядю?
— Иди на х-й. — Я устремляюсь к двери.
— Посмотри на это с другой стороны… я сделал тебе одолжение. Ты трахнул самую горячую девчонку в школе. Знаю, это продлилось всего пару секунд, — он смеется, — но это все равно считается. И теперь ты будешь известен не только как сын убийцы полицейского. Ты также прославишься как лох-скорострел.
Я поворачиваюсь и бросаюсь на него. Он делает шаг назад, и это заставляет меня смеяться.
Чертова баба.
Я выхватываю у него телефон, швыряю его на пол и давлю ногой.
— Какого хрена? — кричит он. — Ты заплатишь за это, засранец! Это был совершенно новый телефон! И, если думаешь, что избавился от видео, подумай дважды. Потому что я уже разослал его всем, кто ходит в нашу школу.
— Что?
— Ты меня слышал.
Выражение его лица такое высокомерное и надменное. Мне очень хочется его ударить.
Я хочу продолжать бить его и никогда не останавливаться.
Впиваюсь ногтями в ладони, чтобы сдержаться. Сдержаться и не ударить. Чувствую, как рвется кожа, кровь сочиться в кулак.
«Уходи, Ривер.
Беги прочь».
Разжав пальцы, заставляю себя отвернуться от него и подойти к двери. Отперев ее, рывком открываю, оставляя кровь на ручке, но мне, черт возьми, все равно.
Затем выхожу, быстро спускаюсь по лестнице и проталкиваюсь сквозь толпу людей, большинство из которых уже смотрят видео. Я закрываю за собой дверь, чтобы не слышать их смеха. Смеха надо мной.
Устремляюсь к своей машине. Забравшись внутрь, завожу двигатель и уезжаю.
«Какой же я гребаный дебил! Не могу поверить, что попался на эту удочку».
Они все там, смеются надо мной. Брэд чертовски хорошо проведет время, рассказывая всем об этом.
«Больной сукин сын. Совсем как его дядя».
Боль и страдания скребутся в глубине меня. Те, что давно похоронены.
— Бл*дь! — ору я, хлопая рукой по рулю. — Ненавижу, сука, людей! Хочу, чтобы все они оставили меня в покое!
Никогда больше я не буду настолько глуп, чтобы довериться девушке.
Никогда, бл*дь, снова.
Кэрри
У меня есть машина!
Пятнадцатилетняя «Шевроле-Импала», на одометре которой слишком много миль, чтобы их можно было сосчитать, но она моя, и я приобрела ее по выгодной цене. Ее продавали за полторы тысячи баксов, но Айвен, владелец местного дилерского центра, был завсегдатаем закусочной с тех пор, как Сэди ее открыла, и отдал ее мне за тысячу двести. Денег у меня не очень много, но я откладываю все чаевые, а последние несколько месяцев брала сверхурочные в закусочной, чтобы заплатить за нее, так что больше никаких пеших прогулок. Ура!
Я только что забрала машину после утренней смены в закусочной, и мне не терпелось прокатиться на ней. Поэтому решила съездить на ферму «Чертополох», куда сейчас и направляюсь, чтобы купить немного свежих продуктов, которые там продаются. Здоровая пища для ребенка, который хорошо растет.
Вчера у меня был последний осмотр и двадцатинедельное УЗИ.
Я решила не выяснять пол на УЗИ. Хочу сюрприз при родах. Итак, после того разговора с Ривером о фруктах я стала называть малышку Олив…
И, нет, я не буду об этом думать. Ривер сейчас для меня — запретная тема.
Я не видела его с того вечера. Даже мельком. Не то чтобы активно его выискивала, однозначно, нет.
Я отказываюсь даже смотреть в сторону его дома.
И теперь я в полном порядке.
Сначала я грустила, но потом поняла, что не могу потерять то, чего у меня никогда не было, верно? И, по-видимому, его дружбы у меня никогда и не было.
Ладно, возможно, я все еще немного злюсь. Но все в порядке.
Он тут совершенно ни при чем.
Так что, да, Олив теперь размером с маленький банан и прекрасно развивается. Живот у меня заметно округлился, и мне пришлось вложиться в покупку одежды для беременных, чтобы не отставать от постоянно растущей талии. К счастью, униформа закусочной представляет собой черные брюки, и для этого я купила брюки для беременных с эластичным поясом — очень сексуально. А рабочую рубашку предоставила Сэди. Она заказала мне еще одну, на пару размеров больше последней, что она мне дала, и которую я сейчас ношу, но рубашка уже плотно облегает живот.
Не могу поверить, что у меня двадцать недель, и уже первое марта. Время летит незаметно. Рождество, кажется, прошло целую вечность назад.
Рождество я провела с Сэди и Бадди. Сэди приготовила индейку, а я помогала с остальным. Было весело и радостно. Мое первое Рождество за долгое время, когда я чувствовала себя в безопасности.
Новый год мы провели с Бадди. Сэди и Гай отправились по барам. Они пытались уговорить пойти и меня, но бары — не мое. Они сказали, что это мой последний Новый год перед рождением ребенка, последний Новый год свободы. Но они не понимают, что сейчас у меня больше свободы, чем когда-либо. И, честно говоря, я бы предпочла остаться дома с Бадди.
Я включаю радио. Салон машины наполняется голосом Леона Бриджеса, исполняющего «River».
Нет. Просто, нет.
Я выключаю радио и оставшуюся часть пути провожу в тишине.
Через пятнадцать минут прибываю на ферму «Чертополох».
Паркую машину на стоянке, хватаю с пассажирского сиденья сумочку и направляюсь в магазин.
И останавливаюсь как вкопанная.
За кассой стоит Ривер.
При виде его сердце странно колотится.
Пристально на него смотрю.
Он смотрит на меня. На лице удивление.
Полагаю, мое лицо отражает ту же эмоцию.
Мне нужно отвернуться.
Отвернувшись, хватаю корзинку и перемещаюсь по магазину без какого-либо реального направления, кроме как уйти от него как можно дальше.
«Какого фига он здесь делает? И почему работает за кассой?»
Мне очень хочется уехать. Но, если я просто уйду, это будет выглядеть странно, он поймет, что, увидев его, я заволновалась.
Кроме того, я проделала весь этот путь за свежими продуктами, и, черт возьми, я их получу!
Курсируя по проходам, наугад хватаю с полок вещи и бросаю в корзину.
Когда останавливаюсь и смотрю вниз, то вижу, что у меня есть банка маринованных зеленых помидоров, банка редиски в остром маринаде, зеленый перец, пучок спаржи, банка яблочного пюре, упаковка с помидорами черри, тыквенный хлеб и банка масла из батата.
«Ха. А ну-ка, успокойся, Рэйчел Рэй» (прим.: Рэйчел Рэй — популярная американская телеведущая и автор кулинарных книг).
Что же, я не могу поставить выбранное обратно, не выглядя полной дурой, так что мне придется это купить. А тыквенный хлеб и масло из батата кажутся очень аппетитными.
Успокоившись, начинаю смотреть на то, что беру, сосредотачиваясь на продуктах, а не на направлении, где, как я знаю, Ривер все также стоит за прилавком.
Ненавижу себя за то, что все время думаю о нем.
«Ох».
Я останавливаюсь возле яблок сорта Гала и смотрю на них, выбирая те, что выглядят лучше всего, и бросаю в корзину.