сиденья!
— Ты можешь, — говорит мне Хоуп. — Поставь ноги сюда. — Она располагает мои ноги так, чтобы они упирались о салон машины. — Если будешь тужиться вот так, то никуда не сдвинешься.
— Ты справишься, Кэрри, — шепчет мне на ухо Ривер.
Он поднимает руки, и я хватаюсь за них.
— Ладно, Кэрри, тужься еще раз! — говорит Хоуп.
Я тужусь изо всех сил.
— АРРГГХ! — кричу и останавливаюсь. — Ничего не выходит! — плачу я.
— Ты отлично справляешься, Кэрри. Просто продолжай.
— Но мне больно! — хнычу я.
— Знаю. Но ты справишься. Ты сильная, крутая женщина. Ты можешь это сделать. Держу пари, ты могла бы родить этого ребенка во сне.
— Во сне? — Я задыхаюсь от смеха.
— Конечно, — она улыбается мне. — Ты женщина. Мы можем все, что захотим. А теперь давай сделаем это, хорошо? Принеси этого ребенка в наш мир, и тогда мы все сможем уехать и выпить по чашечке хорошего кофе.
— Чай, и мы договорились.
— По рукам, — она улыбается мне. — А теперь давай, Кэрри. Мне нужно, чтобы ты еще раз хорошенько толкнула.
Стиснув зубы, крепко сжимаю руки Ривера и тужусь изо всех сил. Но кажется, все напрасно.
— Я не могу! Слишком больно. Я не могу этого вынести. — Я мотаю головой из стороны в сторону. Чувствую себя так, словно меня разрывают надвое.
— Можешь, — подбадривает Хоуп.
— Нет, я устала. С меня хватит! Я хочу домой!
— И мы поедем домой, Кэрри. Обещаю, мы поедем домой, как только все это закончится. Тебе просто нужно очень сильно потужиться.
— Я так и делала! Ничего не получается! — плачу я.
Мое лицо мокрое от слез. Я вся в поту. И испытываю самую ужасную боль за всю свою жизнь.
Ривер берет меня за подбородок, поворачивая к себе и глядя в мои глаза.
— Ты можешь это сделать, Рыжая. Ты пережила гораздо худшее, чем это, и выбралась.
— Нет… — плачу я. — Я не могу... слишком больно. Я не могу этого вынести.
— Можете дать ей что-нибудь, чтобы облегчить боль? — спрашивает Ривер Хоуп.
— Мне очень жаль. — Она отрицательно качает головой. — Слишком поздно, Кэрри. Роды в завершающей стадии. Я вижу макушку. Сейчас мне нужен от тебя один очень сильный толчок.
Я обеими ногами упираюсь в салон машины. Мое достоинство исчезло в тот момент, когда ребенок решил появиться пораньше.
Ривер снова смотрит мне в глаза.
— Ты можешь это сделать, потому что должна. Олив нужно, чтобы ты тужилась. Ей нужна твоя помощь, чтобы выбраться в мир. Итак, тебе нужно собрать волю в кулак и сделать все возможное, чтобы пройти через это.
«Ты можешь это сделать, Кэрри.
Можешь».
— А-А-А! — кричу я, делая один большой толчок.
— Вот так, — подбадривает Хоуп. — Просто продолжай тужиться.
— Вот так, Кэрри. Продолжай.
— ГРЕБАНЫЙ АД! — кричу я. В этот момент я напоминаю Ривера, и позволяю каждому ругательству, которое могу придумать, сорваться с моих губ. — СВЯТОЙ ГРЕБАНЫЙ Х*Й! ГРЕБАНАЯ УБЛЮДОЧНАЯ БОЛЬ!
— Йу-ху! — гудит Ривер. — Вот это моя девочка! Продолжай!
— ГОСПОДИ БОЖЕ!
— Плечики вышли! — Хоуп сверкает улыбкой. — Еще один сильный толчок, Кэрри, и все будет кончено.
— Еще один, — выдыхаю я, измученная, всем телом повиснув на Ривере.
— Слышала, что сказала леди. Еще один толчок, и мы, наконец-то, встретимся с Олив.
«Мы».
При этой мысли я напрягаю все оставшиеся силы. Стиснув зубы, тужусь изо всех сил, крича сквозь боль:
— БЛ*ДЬ!
А потом слышу самый сладкий звук в мире.
Плачь моего ребенка.
— У тебя девочка! — Сияющая Хоуп передает мне мою малышку и кладет ее мне на грудь.
«Моя малышка.
У меня дочь.
Дочь».
Смотрю на крошечную головку, покрытую копной светлых волос, и меня накрывает волна любви, подобной которой я никогда не испытывала. Слегка сдвигаю ее крошечное тельце, чтобы впервые увидеть ее лицо. Оглядываю ее сверху вниз.
Боже, какая она красивая. Идеальная.
На меня взирают любопытные темно-синие глазки.
Я ласково целую ее в нежную щечку.
— Я твоя мама, — шепчу я ей.
— Она прекрасна, Кэрри.
Оглядываюсь на Ривера, который смотрит на нее с благоговением, обожанием и удивлением.
Он переводит взгляд на меня.
— Она очень похожа на тебя.
Я снова смотрю на дочь.
— Ты так думаешь?
— Определенно. — Он нежно целует меня в лоб. — Ты прекрасно справилась, Кэрри.
Может, от всепоглощающей эмоции момента или, может, просто от нужды, но я подаюсь к нему и прижимаюсь легким поцелуем к его губам.
Начинаю отодвигаться, но его рука обхватывает мою щеку, возвращая меня к своему рту.
Он целует меня мягко, ласково. Нежно посасывая нижнюю губу.
Я отстраняюсь от поцелуя и смотрю ему в глаза. Он бережно заправляет мне волосы за ухо. Его глаза не отрываются от моих.
— Спасибо, — шепчу я.
— За что?
— За то, что ты здесь. За то, что ты — это ты, — повторяю я слова, которые он сказал мне в ту ночь, когда мы научились доверять друг другу.
— Пару минут, ребята, — Хоуп появляется снова, привлекая мое внимание, — а потом мы перенесем маму и ребенка в машину «скорой помощи» и отвезем вас в больницу.
Замечаю, что нижняя половина тела покрыта одеялом. Я даже не поняла, что Хоуп меня прикрыла. Была слишком увлечена любовью к своему ребенку и мужчиной, сидящим позади меня.
— Можно мне поехать с ними в «скорой»? — спрашивает Ривер. — Ты не против? — обращается он ко мне.
— С удовольствием, — отвечаю я.
— Итак, у нас уже есть имя для этой маленькой красавицы? — спрашивает меня Хоуп.
Я долго смотрю на нее, потом перевожу взгляд на дочь, и на моих губах появляется улыбка.
— Не было. Но теперь есть.
Кэрри
Хоуп Олив Форд — самый совершенный человечек на свете.
И я говорю это не только потому, что я ее мама. Это правда.
Она потрясающая.
Она пребывает на этой земле уже два месяца, и это были лучшие месяцы в моей жизни.
Утомительные. Но самые лучшие.
Честно говоря, я не помню жизни до нее.
Может, потому что я измотана.
Но не хочу, чтобы что-то было иначе.
Мне всегда казалось, что если бы я могла вернуться назад во времени к тому моменту, когда встретила Нила, то убежала бы в противоположном направлении. Но теперь... с Хоуп, я знаю, что, если бы мне дали этот шанс, я бы повторила свое прошлое. Вытерпела всю боль, унижения и страдания, потому что в итоге получила бы ее. А она — это все.
Я ненавижу Нила за все, кроме нее. Она — единственное, за что я ему благодарна.
Потому что она совершенна.
Иногда мне приходится напоминать себе, что все это не сон. Что я не проснусь в том доме, по-прежнему с Нилом.
Никогда не могла представить, что у меня будет такая жизнь, как сейчас, с Хоуп. И Ривером.
С момента рождения Хоуп Ривер вел себя удивительно. Он без памяти влюбился в нее. То, как он смотрит на мою дочь... словно она драгоценный дар, который он будет защищать любой ценой, вызывает в сердце щемящую боль, но в хорошем смысле. Удивительно наблюдать, как этот большой мужчина превращается в месиво из-за моей маленькой девочки.
Он почти все время у меня дома. Уходит домой только, чтобы принять душ и переодеться, и когда ему нужно работать над заказами своих стеклянных изделий.
Он во всем принимает активное участие. Меняет подгузники. Помогает купать и укладывает спать. Укачивать ее, если может обойтись без меня.
Кормит, чтобы поддерживать во мне энергию. Оказалось, что у Хоуп отменный аппетит. У меня такое чувство, что она постоянно висит на груди.
Но если моей девочке нужно молоко, то она его получит.
Ривер даже присматривает за ней, когда я на работе. Да, я вернулась на работу. Мама должна приносить домой бекон для своей девочки.
Две недели назад Ривер предложил присматривать за ней, когда мне придет время возвращаться на работу, где я сейчас и нахожусь, стоя у стойки и ожидая заказ своего клиента на завтрак.
Я даже и словом не обмолвилась ему о своих опасениях по поводу того, что мне придется оставить ее в детском саду с кучей незнакомых людей.
Мне даже не пришлось ничего ему говорить, словно он знал о моих проблемах.
Он понимает меня лучше, чем кто-либо.
Иногда мне кажется, что он — вторая половинка моей души. Часть, которую я утратила, но не осознавала этого до того дня, когда посмотрела ему в глаза и увидела его. Настоящего его.
Мы почти как семья.
Но это не так.
Мы с Ривером... мы вместе во всех смыслах этого слова, за исключением того, что на самом деле мы не вместе.
Я никогда не упоминала о нашем поцелуе после рождения Хоуп, и он тоже. Совсем как и о поцелуе до этого.
Похоже, мы с Ривером целуемся время от времени и никогда это не обсуждаем.
Не то чтобы я жаловалась. Мне нравится, что в моей жизни есть Ривер. Не знаю, что бы я без него делала.
Но... мои чувства к нему со временем только усилились.
И я не могу перестать думать о том, что придет время, когда он встретит кого-нибудь. Я знаю, что временами он колючий придурок, но под колючками скрывается красота и доброта.
Найдется женщина, которая схватится за него.
И тогда я его потеряю.
Но сейчас я об этом не думаю. От таких мыслей мне становится грустно, а я не хочу грустить, потому что в моей жизни теперь слишком много хорошего.
Гай ставит передо мной тарелку. Я подхватываю ее и подхожу к столику клиента.
Когда я ставлю перед ним тарелку, дверь открывается. Подняв голову, вижу, как двое моих любимых людей, входят в закусочную.
Забавно, только я подумала о них обоих, как они появились.
Хотя в последнее время я думаю лишь о них.
— Приятного аппетита, — говорю я клиенту.
Затем отхожу от столика, моя улыбка превращается в луч света, направленный на мою маленькую девочку в объятиях Ривера.
— Привет. — Я наклоняюсь и целую ее в щечку. — Что вы тут делаете, ребята? Не то чтобы я не оценила этот визит.