ади, но и нести охрану таковой561…
Еще в сентябре 1935-го политработники КВО проводили «политическую рекогносцировку» маршрутов, по которым их части должны были выдвигаться в район Киевских маневров – дотошно выясняя не только процент выполнения колхозами плана хлебозаготовок (и, соответственно, степень «сознательности» колхозников), но и то, сколько жителей того или иного села служило в 1919–1920 гг. в армии С.В. Петлюры. Правда, делалось это не для обеспечения безопасности войск, а для обеспечения адекватного подхода к селянам при проведении среди них военнослужащими «массовой работы» – но все равно создается впечатление, что части идут по вражеской территории, все равно при словах «массовая работа среди населения» вспоминается другое советское понятие – «политическая работа среди войск и населения противника»…
В том же 1935-м призывники, направляемые в войска НКВД и в местные стрелковые войска (тоже предназначавшиеся для подавления восстаний внутри страны), должны были состоять из рабочих не на 20–25 % (как в обычных пехоте и коннице), а соответственно на 35 % и 30 %. Характерны и нормы рабочей прослойки, установленные в том году для призывников, направляемых в части укрепленных районов и авиадесантные. В первых эта прослойка должна была составлять 70 % – хотя навыков обращения с техникой их пехотинцам, артиллеристам и связистам требовалось ничуть не больше, чем пехотинцам, артиллеристам и связистам других частей (обходившимся соответственно 25, 40 и 50 процентами рабочих). Но удивительного здесь ничего нет: от личного состава укрепрайонов зависело, открыть врагу путь в глубь территории СССР или попытаться задержать его, обеспечив этим мобилизацию РККА. Среди новобранцев же авиадесантных частей рабочих должно было быть 80 % – больше, чем где бы то ни было562. Какой-либо особо сложной техникой, которая требует привыкших обращаться с нею людей, десантники тоже не располагали, но они должны были действовать в тылу врага – там, где перебежать к этому врагу легче всего…
Впрочем, безусловным доверием власти не пользовались и «пролетарии»! И не зря: эксперимент по построению в России марксистского социализма разочаровывал и многих рабочих. Как раз в начале 30-х гг. форсированная индустриализация и «социалистическое переустройство деревни» привели к сильному понижению уровня жизни в городах. Питаться рабочие стали хуже, чем при «кровавом царском режиме»563.
«Если бы знать, что будет вот так, как теперь, никто бы революцию не стал делать. Хуже стало, много хуже» – эти относящиеся к 1935 г. и переданные в воспоминаниях инженера Б.Н. Соколова слова старого рабочего ленинградского арматурного завода «Знамя труда» Семенова – «в прошлом революционера, непременного участника забастовок и демонстраций»564 – отражали настроение немалого числа рабочих. Фиксировались и заявления вроде того, что сделал в 1932 г. слесарь днепропетровского вагоноремонтного завода, бывший красный партизан Калашников: «Если что получится, то я опять возьму винтовку и буду бить гадов, которые сидят на ответственных постах и довели страну до такого состояния»565. Весной 1932-го во многих городах – и в том числе в Ивановской области, среди такой верной в прошлом опоры большевиков как, иваново-вознесенские ткачи, – прошли антиправительственные забастовки и демонстрации; июль 1933-го был отмечен рабочими волнениями на Урале и в Донбассе… В том же 1933 г. «отрицательные настроения» (60,5 % которых работники Особых отделов ОГПУ СССР отнесли к однозначно антисоветским) были зафиксированы более чем у половины личного состава РККА!566
Наиболее надежной опорой режима считались поэтому (независимо от их социального положения) члены партии и комсомола. Не зря же еще в 1935 г.:
– комсомольскую прослойку в считавшихся ключевыми технических родах войск старались создать более заметную, чем в пехоте и коннице (если среди призывников, направляемых в эти последние, члены ВЛКСМ должны были составлять 20 %, то среди направляемых в артиллерию, войска связи, инженерные, химические и железнодорожные – 25 %, а среди тех, кого посылали в являвшиеся главной надеждой РККА автобронетанковые войска и ВВС – 30 %);
– в автобронетанковых войсках, ВВС и располагавших очень опасным оружием химических войсках стремились создать и более заметную партийную прослойку (среди призывников, направляемых в эти рода войск, члены ВКП(б) должны были составлять 1 % против 0,5 % в других технических родах войск, пехоте и коннице);
– должности водителей и командиров танков и бронеавтомобилей укомплектовывали «исключительно за счет членов партии и комсомола»;
– удельный вес членов ВКП(б) и ВЛКСМ среди призывников, направляемых в обеспечивавшие устойчивость власти войска НКВД и местные стрелковые войска, также был установлен выше, чем в обычных пехоте и коннице (коммунистов – 1 % против 0,5 %, комсомольцев – 25 % против 20 %);
– среди призывников, направляемых в прикрывавшие мобилизацию части укрепрайонов и на флот (в 1935-м еще не игравший большой роли, но облегчавший контакты с «капиталистическим миром»), процент коммунистов и комсомольцев должен был быть таким же, что и среди посылаемых в автобронетанковые войска и ВВС, и, наконец,
– призывники авиадесантных частей – которым предстояло драться в тылу противника и которым поэтому было еще легче перебежать к этому последнему – вообще могли быть только комсомольцами (95 %) или коммунистами (5 %)567.
Корреляция между степенью опасности измены бойца того или иного рода войск (или тех или иных частей) и величиной установленной для призываемых в этот род войск (или в эти части) партийной и комсомольской прослойки оказывается более тесной, чем между указанной степенью и величиной установленной для призывников рабочей прослойки! Чисто политическими соображениями величина рабочей прослойки определялась, пожалуй, лишь в случаях с частями НКВД, местных стрелковых войск, укрепрайонов и авиадесантными. В остальных случаях ее явно устанавливали, исходя не столько из политических, сколько из деловых соображений: ведь рабочие были людьми, привыкшими обращаться с техникой. Так, процент рабочих, установленный в том же 1935 г. для призывников, направляемых в артиллерию (40), в войска связи, инженерные и химические (50), в железнодорожные войска (60) и в автобронетанковые войска, в авиацию и на флот (70) 568, был явно пропорционален уровню требовавшихся в этих родах войск технических знаний и навыков. И однозначно по деловым соображениям для конницы этот процент приняли меньше, чем для пехоты (20 против 25). Измены в первой боялись не меньше, чем во второй (процент комсомольцев и коммунистов для призывников той и другой установили одинаковый), но людей, привыкших к обращению с конем, было больше среди крестьян, а не среди рабочих…
Все это ясно говорит о том, что полное доверие большевистская верхушка питала (если она вообще могла питать к кому-то полное доверие) лишь к членам РКП(б) /ВКП(б) и РКСМ/РЛКСМ/ВЛКСМ, то есть к абсолютному меньшинству населения СССР.
О том, что в начале и середине 30-х гг. власть не доверяла не только крестьянству, но и многим рабочим, говорит и непрерывный, усердный, чуть ли не с фонарем, поиск и среди призывников, и среди уже призванных в РККА, и среди кандидатов в военные школы, и среди уже зачисленных туда лиц, политически неблагонадежных – непрерывный и усердный поиск врагов «рабоче-крестьянской» власти в контингентах, чуть ли не поголовно рабоче-крестьянских!
Только в 1933 г. из РККА по неблагонадежности изъяли 8828 человек569 – личный состав двух тогдашних стрелковых дивизий! И это не считая уволенных как «кулаки»…
Из прибывших в 1934 г. в Объединенную военную школу имени ВЦИК кандидатов в кремлевские курсанты – которые не только были на 100 % коммунистами и комсомольцами, но и прошли соответствующую проверку в своих воинских частях и военкоматах! – 13 % было все-таки отсеяно из-за наличия «компрометирующих данных»570.
Согласно инструкции от 17 июня 1935 г., желающие поступить в военную школу должны были не только получить характеристику, утвержденную партийной или комсомольской организацией их предприятия или учреждения, но и пройти проверку органами НКВД и получить «добро» местного райкома или горкома ВКП(б).
Перед большими учениями (даже не перед войной!) среди и так уже прошедших жесточайший политический отбор авиаторов и танкистов опять проводили проверку – с тем, чтобы допустить на Киевские маневры 1935 г. только «политически вполне проверенных летчиков и техников», чтобы не брать на Шепетовские маневры 1936 г. политически неблагонадежных танкистов и т. д. В ОКДВА еще в мае 1937-го озабочивались тем, что в 119-м стрелковом полку 40-й стрелковой дивизии целых «400 красноармейцев имеют отрицательное прошлое»571…
Неблагонадежными начинали считаться целые районы страны – и отнюдь не только Северный Кавказ с его многочисленным казачьим населением, которое в Гражданскую в массе своей дралось против красных и еще в начале 30-х сохраняло связь с ушедшими в 1920 г. в эмиграцию. Власть настолько не верила в приверженность масс к советским порядкам, что автоматически брала под подозрение всех жителей приграничных районов – ведь им легче было и стать агентурой врага и уйти за кордон. Еще в 1936 г. запрещалось направлять в кадровые части БВО и КВО призывников из приграничных районов – костяку двух главных группировок РККА политически неблагонадежные контингенты были совершенно ни к чему…
Расхождение интересов правящей партии и большей части общества не оставляло партии другого выхода, как неусыпно контролировать все, что происходит в обществе, и неустанно же воспитывать общество в духе своих идей (всякое умаление социалистической идеологии, с полным основанием подчеркивал В.И. Ленин, есть уступка идеологии буржуазной). Контролировать и воспитывать, естественно, силами своего аппарата и своих членов. А поскольку вооруженные силы обладали особенно большими возможностями свергнуть режим, контролировать и воспитывать их были призваны сразу две партийные структуры – не только объединявшие членов РКП(б) /ВКП(б) и РКСМ/РЛКСМ/ВЛКСМ армейские партийные и комсомольские организации, но и специальные политорганы со штатом профессиональных политработников (вне вооруженных сил создававшиеся – в лице политотделов МТС и политотделов на транспорте – только на особо важных «участках социалистического строительства»).