315…
В итоге указания на инструкторско-методическую немощь младших командиров «предрепрессионной» РККА в источниках являются общим местом.
Для младшего комсостава, отмечал, например, в докладе «Об итогах боевой подготовки РККА за 1935 учебный год…» (от 1 декабря 1935 г.) начальник 2-го отдела Генштаба РККА А.И. Седякин, характерна «нетвердость» «инструкторских навыков»316. «Мл[адший] командир, особенно срочной службы, является плохим инструктором в деле специальной и тактической подготовки», – констатировал год спустя, в докладе «О боевой подготовке РККА» (от 7 октября 1936 г.) замнаркома обороны М.Н. Тухачевский317. Директивное письмо начальника Генштаба РККА от 27 июня 1937 г., свидетельствовавшее, что «навыки практической работы по обучению бойцов и подразделений» младшим комсоставом РККА были «не вполне освоены» еще и перед самым началом чистки армии, нами уже цитировалось…
О том же говорят и документы, освещающие состояние наиболее крупных военных округов. «[…] Еще мало младших командиров – полноценных учителей по стрелковому делу и еще меньше их как учителей своих подразделений по тактике», – признавалось в годовом отчете КВО от 11 октября 1935 г. Как установил 2-й отдел Штаба РККА, весной 35-го «в методике подготовки» младший комсостав был «слаб» даже в танковых частях и подразделениях «ударной» 44-й стрелковой дивизии КВО (в ее отдельном танковом батальоне и в танкетном батальоне ее 132-го стрелкового полка)318…
Следующий годовой отчет КВО – от 4 октября 1936 г. – содержал несколько менее тревожную формулировку: «[…] Мы в ряде мест не имеем еще полноценного младшего командира, на которого можно полностью положиться в вопросах обучения и воспитания бойцов»319. Однако мы видели, что по уровню лакировки действительности отчет 1936 года превосходит предыдущий; о том, насколько длинен был «ряд мест», можно судить по тому, что среди них опять оказалась даже элитная 44-я дивизия. «У нас нет средних командиров, некому учить бойцов», – заявил 6 августа 1936 г. на полковом комсомольском собрании представитель 4-й стрелковой роты ее 130-го стрелкового полка320. Выходит, младшие командиры обучить бойца были не в состоянии… «Слабо подготовлен для проведения занятий» с бойцами оказался и младший комсостав 44-го саперного батальона 44-й дивизии – проверенный в конце июня 36-го комиссией начальника штаба 8-го стрелкового корпуса комбрига И.Д. Кособуцкого321.
А в марте 1937 г. недостаточная методическая подготовка младшего комсостава была выявлена (инструкторской группой начальника 1-го отделения 1-го отдела АБТУ РККА полковника Л.А. Книжникова) и в таком ударном соединении КВО, как 4-я тяжелая танковая бригада.
Общие сборы территориальных стрелковых частей БВО в 1935 г. показали, что у младших командиров слаба методическая подготовка»; о «слабой подготовке» их «к ведению стрелковой учебы» доложил 19 сентября 1935 г. и проинспектировавший 43-ю стрелковую дивизию БВО работник 2-го отдела Штаба РККА И.П. Хориков322…
В июле 1936-го комкор Л.Я. Угрюмов и майор Н.А. Клич из УБП РККА оценили методические навыки младшего комсостава в проверенных ими 2-й и 33-й стрелковых дивизиях БВО как удовлетворительные. Однако признать эту оценку типичной для всего округа нам не позволяют отданный еще 23 ноября 1936 г. приказ командира 156-го стрелкового полка 52-й стрелковой дивизии майора К.А. Журавлева (согласно которому, у младших командиров еще только предстояло «выработать методические навыки и умение проводить высококачественное занятие с бойцами отделения и взвода»323) и приводимые нами ниже многочисленные факты инструкторско-методической неграмотности младшего комсостава частей 37-й и 52-й стрелковых дивизий и 1-й тяжелой танковой бригады в начале 1937 г.
Отчеты ОКДВА, ее Приморской группы и главных сил ее Приамурской группы (18-го стрелкового корпуса) за 1935 год об уровне инструкторско-методической подготовки младшего комсостава ничего не сообщают, но единственный сохранившийся из годовых отчетов ее дивизий (отчет 34-й стрелковой дивизии от 6 октября 1935 г.) признал, что «недостаточно твердо подготовлены младшие командиры методически»324.
То же выявила и проведенная 28 марта – 5 апреля 1936 г. 2-м отделом штаба ОКДВА проверка Особого стрелкового корпуса. Младшему комсоставу 1-й особой стрелковой дивизии, отметил начальник отдела полковник А.В. Сухомлин, надо дать больше инструкторских навыков; во 2-й особой, прямо указали помощники Сухомлина В.В. Баланцев и Г.П. Панков, «в большинстве младшие к[оманди] ры не владеют методикой обучения бойцов»325.
Вне всякого сомнения, так же обстояли тогда дела и во всей ОКДВА. Ведь еще и в последние «предрепрессионные» месяцы, зимой – весной 1937 г., уровень инструкторско-методической подготовки младшего комсостава там был одинаковым – крайне низким. «Методическая подготовленность младшего командира невысока», – констатировал в январе 37-го начштаба ОКДВА С.Н. Богомягков. Младший командир, повторил он в марте, «слаб методически». А в апреле, как мы видели, заявил уже об «учебной несамостоятельности (доходящей до полной беспомощности) младшего командира» – «непосредственно отражающейся на степени подготовки бойца и мелких подразделений»326… Эти оценки подтверждают и свидетельства, относящиеся к конкретным частям и соединениям:
– «методическая подготовка младшего командира низкая» (материалы проверки штабом армии 2-го мотопонтонного полка, зима или март 1937 г.);
– у младшего комсостава «слабы знания» по методике проведения занятий, «особенно по огневой и тактической подготовке» (материалы проверки штабом армии 115-го стрелкового полка 39-й стрелковой дивизии, зима или март 1937 г.);
– младший комсостав сверхсрочной (! – А.С.) службы «как инструкторы совершенно не подготовлен» (приказ командира 2-й механизированной бригады полковника В.Г. Буркова об итогах проверки им ее 1-го танкового батальона 10 апреля 1937 г.);
– «методическая подготовка» младшего комсостава «слаба» (выступление командира 59-й стрелковой дивизии комбрига М.Д. Соломатина на дивизионной партконференции 21 апреля 1937 г.);
– методика обучения бойцов младшим комсоставом плоха (выступление командира штаба 92-й стрелковой дивизии В.В. Ионова на дивпартконференции 27 апреля 1937 г.);
– у младшего комсостава почти всех отдельных батальонов связи стрелковых дивизий зимой 1937 года были «особенно слабы методические навыки» (отчет войск связи Приморской группы ОКДВА за зимний период обучения 1936/37 учебного года от 24 апреля 1937 г.);
– в методическом отношении младший командир в течение всего года был подготовлен слабо (отчет 18-го стрелкового корпуса за 1936/37 учебный год) 327.
И только лишь в 7-м отдельном батальоне связи младший комсостав (согласно упомянутому выше отчету войск связи Примгруппы от 24 апреля 1937 г.) методически был подготовлен удовлетворительно (младшие комвзводы даже хорошо) …
То же и в МВО. На маневрах, отмечал в сентябре 1935 г. помполит 3-го стрелкового корпуса этого округа Т.К. Говорухин, приказано отрабатывать и индивидуальную подготовку бойца, «но это в жизнь не проводится […] главным образом потому, что младший командир, который это должен вести, еще к этому недостаточно подготовлен»328…
В чем же конкретно проявлялась инструкторско-методическая немощь комсостава и младшего комсостава «предрепрессионной» РККА? Какие конкретные ошибки допускали они при обучении бойцов, младших командиров и подразделений?
Прежде всего комсостав не умел толком это обучение спланировать. Зачастую он даже не представлял толком, чего он, собственно, хочет добиться, какова конкретная цель того или иного занятия или даже боевой подготовки вообще!
«Твердо продуманных планов учебы в частях нет», все бездумно копируют данный лишь для ориентировки примерный план – такая практика еще к началу 1937 г. господствовала даже в передовом БВО329. Так, в его 1-й тяжелой танковой бригаде в июле 1936 г. тактическую подготовку планировали в соответствии с программой, принятой ранее для всех танковых войск – хотя она не учитывала особенности боевого применения отсутствовавших тогда средних танков Т-28, которыми была оснащена бригада. А обучение командиров башен Т-28 вообще граничило с идиотизмом: вместо рассказа о свойствах снарядов и действенности огня их пичкали информацией о… телефонных двуколках, артиллерийских батареях и обязанностях орудийного расчета в артиллерии! В 8-й механизированной бригаде КВО в марте 1937 г. членов экипажа Т-26 точно так же бездумно заставляли «прорабатывать» то, что было нужно не им, а старшему и высшему комсоставу – действия мехбригады в составе группы танков дальнего действия, организацию обороны пехотного полка иностранной армии и т. п.
О целях боевой подготовки начисто не думали и те, кто планировал ее для подразделений связи 44-го артполка 44-й стрелковой дивизии КВО. Согласно этим действовавшим еще в январе 1936 г. планам, связисты должны были чистить лошадей (которым им по штату не полагалось!), изучать конное и даже… ветеринарное дело – а вот подготовкой по специальности на протяжении 1-й и 2-й ступеней обучения заниматься на 32 часа меньше, чем требовала программа. В составленном 9 января 1936 г. расписании занятий радиовзвода батареи управления на подготовку по радиоделу вообще не отводилось ни одного часа! Непродуманность планов боевой подготовки еще в начале 1937 г. была распространенным явлением и в ОКДВА.
То же и с целями конкретных занятий. Документы, освещающие ход боевой подготовки в конкретных частях и соединениях крупнейших военных округов в 1935 – первой половине 1937 г., постоянно отмечают отсутствие в ротных и батальонных расписаниях занятий конкретных целевых установок, точных и определенных учебных задач. Так было и в батальонах 4-й механизированной бригады БВО в марте 1935-го, и в частях и подразделениях «ударной» 44-й стрелковой дивизии КВО (в 130-м стрелковом и 44-м артиллерийском полках и в полковой артиллерии 132-го стрелкового) на протяжении всего 1936 года, и в 3-й механизированной бригаде БВО и 3-м стрелковом полку «образцово-показательной» 1-й стрелковой дивизии МВО весной 1937 г., и в 55-й стрелковой дивизии МВО и 2-м стрелково-пулеметном батальоне 135-й стрелково-пулеметной бригады 45-го механизированного корпуса КВО в мае и начале июня 1937 г., и в 288-м стрелковом полку 96-й стрелковой дивизии КВО в середине июня того же года… На прошедшем в первой половине июня 1937-го учебном сборе 6-й стрелковой дивизии МВО обнаружилось, что кадровый комсостав не умеет составить задание на боевую стрельбу, а в 23-м стрелковом корпусе (единственном в БВО, от которого сохранились приказы за конец 1936 и первую половину 1937 г.) отсутствие конкретных целевых установок штакор фиксировал тогда постоянно и повсюду – и в 109-м и 110-м стрелковых и 37-м артиллерийском полках 37-й стрелковой дивизии, и во всех полках и отдельных разведывательном и саперном батальонах 52-й стрелковой дивизии…