373. Правда, в скобках после этой фразы указаны части лишь трех соединений – 8-й стрелковой дивизии БВО и 80-й и 96-й – УВО (80-я после разделения УВО на КВО и ХВО оказалась в составе ХВО). Однако, например, из приказов по 44-й стрелковой дивизии – которой в этом перечне нет – видно, что даже год спустя «словесность» цвела пышным цветом и там…
Частые жалобы на лекционно-теоретический уклон в обучении мы находим и в документах всех стрелковых соединений КВО и БВО, от которых остались комплекты приказов или протоколов партсобраний за «предрепрессионный» период.
В КВО это 17-й стрелковый корпус (приказы по которому еще и в мае и начале июня 1937 г. фиксировали «словесность» и в 70-м стрелковом и 24-м артиллерийских полках «ударной» (!) 24-й стрелковой дивизии, и в 96-й стрелковой дивизии, и в 17-м корпусном артиллерийском полку), 45-я стрелковая дивизия (где в 1936-м упорно не использовали учебные приборы), и даже «ударная» 44-я стрелковая!
«Очень много словесного пояснения и мало практической тренировки», – значится в приказе комдива-44 Д.Т. Козлова № 10 от 17 января 1936 г. В 44-м отдельном саперном батальоне, 44-м отдельном батальоне связи и в ротах связи 130-го и 132-го стрелковых полков личный показ при инструктаже младшего комсостава недостаточно или вовсе не применялся и в конце июня 1936-го, а в ряде этих же и других частей – и в декабре. «Методически уроки продумываются недостаточно – преобладает рассказ, – отмечалось в приказе по 44-й дивизии № 0308 от 17 декабря 1936 г., – наглядные и учебные пособия младшим комсоставом используются недостаточно (132 с[трелковый] п[олк]); в преподавании уставов преобладает словесность и читка (44 а[ртиллерийский] п[олк])»; инструктаж младшего комсостава «в большинстве случаев» тоже проводится «рассказом, а не показом»374…
Приказы по 23-му стрелковому корпусу БВО фиксируют лекционно-теоретический уклон в обучении и в проверенных в декабре 1936 г. 155-м и 156-м стрелковых и 52-м артиллерийском полках 52-й стрелковой дивизии (занятия «сугубо теоретические», «нет практического показа»), и в обследованных в начале января 1937 г. 109-м стрелковом и 37-м артиллерийском полках 37-й стрелковой дивизии, и в проверенной в конце апреля ее отдельной саперной роте. То же самое читаем мы и в приказе по 154-му стрелковому полку 52-й дивизии № 8 от 2 января 1937 г.: «Тактическая подготовка качественно низка […] много болтовни, мало показа и практики»375…
Комиссии АБТУ РККА, обследовавшие в марте – июне 1937 г. ряд танковых частей и соединений КВО и БВО, отметили тот же уклон и в 1-й и 4-й тяжелых танковых бригадах, и в 3-й, 8-й и 133-й механизированных. «Чрезмерное увлечение занятиями в классе, теорией вопроса […]», – значится, например, в акте проверки 8-й мехбригады КВО 15–17 марта 1937 г. «[…] Как полевые, так и классные занятия страдают излишней теоретичностью […]», – читаем мы в составленном месяц спустя той же комиссией докладе о результатах проверки 3-й мехбригады БВО376.
То, что в обучении бойца и младшего командира Красной Армии «преобладает рассказ», констатировал – в директивном письме от 27 июня 1937 г. – и сам начальник Генштаба РККА А.И. Егоров377.
Трудно даже представить, до чего доходило в «предрепрессионной» РККА игнорирование принципа наглядности обучения»! Тут:
– и обучение устройству винтовки и правилам ее сбережения и чистки без винтовки, без наглядных пособий и без ружейной принадлежности (52-й артиллерийский полк 52-й стрелковой дивизии БВО, декабрь 1936 г.; 6-я стрелковая рота 3-го стрелкового полка 1-й стрелковой дивизии МВО, апрель 1937 г.; в остальных ротах целому взводу все это показывали на одной винтовке),
– и объяснение взаимодействия частей пулемета не на пулемете или наглядном пособии, а посредством читки наставления (77-й стрелковый полк 26-й стрелковой дивизии ОКДВА, весна 1937 г.),
– и обучение технике заряжания и разряжания винтовки без патронов (3-й стрелковый полк 1-й стрелковой дивизии МВО, апрель 1937 г.), без патронов и подсумков, а то и без патронов, и без подсумков, и без винтовок (1-я пулеметная рота 62-го стрелкового полка 21-й стрелковой дивизии ОКДВА, 5-я стрелковая рота 197-го и 7-я стрелковая рота 198-го стрелкового полка 66-й стрелковой дивизии той же армии, декабрь 1936 г.),
– и обучение колке чучел без чучел, с нанесением ударов штыком «в воздух» (77-й стрелковый полк 26-й стрелковой дивизии ОКДВА, весна 1937 г.),
– и обучение ориентированию по компасу и местным предметам без компаса и не на местности, а в классе и без наглядных пособий (105-й стрелковый полк 35-й стрелковой дивизии ОКДВА, рубеж 1936 и 1937 гг.),
– и обучение действиям в поле и в бою путем читки устава или «разговоров», без показа и практической тренировки (ОКДВА, декабрь 1936 – январь 1937 г.),
– и объяснение правил подгонки снаряжения и наматывания обмоток без показа на самих снаряжении и обмотках (3-й стрелковый полк 1-й стрелковой дивизии МВО, где в апреле 1937 г. командир 3-й стрелковой роты, «расхаживая перед выстроенной ротой, 15 мин[ут] объяснял словесно намотку портянок»; в результате «на подгонку снаряжения потратили 2 ч[аса], а снаряжение осталось неподогнанным»: ранцевые ремни не подогнаны к поясным, «обмотки намотаны кому как в голову пришло, котелки в разные стороны, из-под гимнастерок у бойцов видны рубашки»378),
– и объяснение правил подготовки к маршу и сбережения ног на марше путем читки наставления, а не показа на предметах обмундирования и снаряжения (76-й и/или 77-й стрелковые полки 26-й стрелковой дивизии ОКДВА, декабрь 1935 г.; 2-й батальон 116-го стрелкового полка 39-й стрелковой и 3-й батальон 198-го стрелкового полка 66-й стрелковой дивизии той же армии, декабрь 1936 г.),
– и объяснение устройства материальной части танка и бронеавтомобиля, правил ухода за ней и устранения неисправностей без показа на самой матчасти, «лекционным» методом (танковые войска ОКДВА, декабрь 1936 – март 1937 гг., отдельный разведывательный батальон 52-й стрелковой дивизии БВО, декабрь 1936 г.),
– и объяснение устройства зажигания двигателя не на двигателе, а «на пальцах» (отдельный танковый батальон 26-й стрелковой дивизии ОКДВА, начало 1937 г.),
– и объяснение устройства телефона, телеграфного аппарата и радиостанции и правил работы на них не на телефоне, аппарате и станции, а при помощи теоретической беседы (войска связи ОКДВА, 1935 г.; взвод связи 3-го батальона 109-го стрелкового полка 37-й стрелковой дивизии БВО, август 1935 г.; отдельный батальон связи 44-й стрелковой дивизии КВО и роты связи ее 130-го и 132-го стрелковых полков, июнь 1936 г.),
– и объяснение правил подготовки телефона и катушки с проводом к выходу в поле не на телефоне и катушке и не на наглядных пособиях, а путем читки наставления (штабная батарея 52-го артполка 52-й стрелковой дивизии БВО, ноябрь 1936 г.) …
В отдельной саперной роте 37-й стрелковой дивизии БВО зимой и весной 1937 г. даже саперное дело изучали «преимущественно теоретически, в классе, а не практически», в поле. А в 70-м стрелковом полку «ударной» 24-й стрелковой дивизии КВО в середине мая 1937 г. ухитрялись вносить элемент «лекционности» и в полевые тактические занятия («занятия в поле приближают к классным занятиям») 379.
Комсостав и младший комсостав «предрепрессионной» РККА с каким-то патологическим упорством не использовал имевшиеся в частях учебные приборы и наглядные пособия. Так, в 3-й пулеметной роте 155-го стрелкового полка 52-й стрелковой дивизии БВО в декабре 1936 г. устройство винтовки изучали только на боевом оружии – хотя в роте имелись разрезы винтовки, на которых были лучше видны и детали и взаимодействие их при выстреле. В 8-й механизированной бригаде КВО в марте 1937 г. располагая учебными приборами наблюдения и стрельбы, стрелковую тренировку все равно сводили к… теоретическому решению стрелковых задач в классе. В 3-м стрелковом полку 1-й стрелковой дивизии МВО в апреле 1937 г., имея ящики с песком, все-таки не использовали их для объяснения бойцам перед тактическим занятием задачи, поставленной подразделению, и пусть схематического, но все же показа их, бойцов, действий в бою…
Кроме этих частей и соединений, игнорирование имеющихся учебных приборов (в первую очередь стрелковых) и наглядных пособий в БВО отмечалось и в 8-й стрелковой дивизии в марте 1935 г., и в 1-й тяжелой танковой бригаде в июле 36-го и июне 37-го, и в 109-м стрелковом полку 37-й стрелковой дивизии в январе 37-го, и в 3-й механизированной бригаде в апреле 37-го. В КВО (недостаточное использование учебных пособий и приборов в котором признал даже его отчет за 1935 год) – и в 45-й стрелковой дивизии в августе 36-го и в 4-й тяжелой танковой и 133-й механизированной бригадах в марте 37-го. А в ОКДВА – и в 21-й стрелковой дивизии в мае 35-го и в начале 37-го, и во всей Приморской группе в январе 36-го, и в танковых частях Примгруппы в марте 36-го (неиспользование тренажеров для обучения вождению), и в 62-м стрелковом полку 21-й стрелковой, 103-м и 105-м стрелковых полках 35-й стрелковой и 274-м стрелковом полку 92-й стрелковой дивизии в конце 36-го – начале 37-го (правда, в большинстве частей ОКДВА учебных пособий тогда вообще не было) …
Встречалась и другая крайность – приводившая, однако, к тому же результату, то есть к плохой выучке бойцов. В 8-й и 27-й стрелковых дивизиях БВО в марте 1935 г. учебными стрелковыми приборами пользовались, но неумело, а в 1-й тяжелой танковой бригаде того же округа в конце июня 1937 г. эти приборы использовали (если вообще использовали) чисто формально, с нарушением правил – из-за чего использование теряло всякий смысл. В танкетном батальоне 132-го стрелкового полка 44-й стрелковой дивизии УВО весной 1935 г. пошли в этой бездумности еще дальше и ничтоже сумняшеся обучали бойцов на… неисправных стрелковых приборах («Калечат, а не обучают», – в сердцах выразились во 2-м отделе Штаба РККА380