554. И действительно, проверив в январе и марте 1935 г. вооружение отдельных танковых батальонов 34-й и 32-й стрелковых дивизий, московские инспектора установили, что в первом из них об имеющихся неисправностях знали командиры и рот и взводов, но неисправности тем не менее не устранялись, «даже о выдаче зап[асной] пружины создалась переписка вместо того, чтобы взять запасную пружину и поставить ее на место». Командир 2-й роты своим попустительством к плохому уходу за вооружением довел каналы пулеметных стволов танкеток Т-27 до неудовлетворительного состояния («Его разговоры – «нет тряпок, пакля плохая, в расположении роты темно» – передались на [так в документе. – А.С.] подчиненных»). В батальоне 32-й дивизии тоже «об обнаруженном недостатке продолжительное время знали все, но своевременно» все равно не устраняли555… То же самое было тогда:
– и в 8-й механизированной бригаде УВО/КВО (где весной 1935 г. ПУ РККА вскрыло «вреднейшую практику» заботиться лишь о том, «чтобы машина, как «броневая коробка», вышла из гаража на учение и вернулась оттуда обратно «своим ходом» – а на состояние вооружения танка не обращать внимания),
– и в 1-м стрелковом корпусе ЛВО (командир которого В.Н. Курдюмов 2 февраля 1936 г. пенял своим подчиненным, что танки и автомобили у них ставят на консервацию в небоеготовом состоянии),
– и во 2-й механизированной бригаде ОКДВА (где в том же месяце тоже выявили, что, ставя танки на консервацию, на них лишь «навели поверхностный блеск (покрасили), а ремонта почти никакого» не делали – и где еще в марте 1936-го многие БТ-5, Т-37 и бронеавтомобили БА-3 эксплуатировали, не устраняя вскрытых дефектов),
– и в отдельном танковом батальоне 40-й стрелковой дивизии ОКДВА (командование которого знало о дефектах Т-26, отправленных 25 марта 1936 г. в район конфликта у Хунчуна, но ничего для их устранения не делало),
– и в 4-й механизированной бригаде БВО (вне всякого сомнения, именно к ней относилось замечание, сделанное в марте 1937 г. бывшим командиром одного из ее танковых батальонов П.М. Арманом: «[…] Иногда на мелочах мы делаем упущения и вот из-за этих мелочей у нас имеется большое число аварий»)556.
Ничего не изменилось и к началу чистки РККА. В 8-й механизированной бригаде КВО зимой 37-го на мелкие неисправности комначсостав не обращал внимания точно так же, как и в 35-м: инструкторская группа полковника Л.А. Книжникова из АБТУ РККА выявила, что те Т-26 этой бригады, которые не требуют заводского ремонта, «в большинстве своем имеют ряд мелких дефектов». В конце апреля то же самое было обнаружено ею и в 3-й механизированной бригаде БВО: «машины имеют дефекты и неисправности, устранимые силами и средствами подразделений»557. В 5-й механизированной бригаде БВО даже к апрелю 1937 г. не ликвидировали «наследство былого увлечения прыжками» через рвы – изгиб качающих рычагов подвески у полусотни БТ-5558. Невыполнение приказов о профилактике поломок автобронетехники и тракторов констатировал и приказ командующего Приморской группой ОКДВА № 0195 от 25 мая 1937 г.
Именно невыполнение своих обязанностей комначсоставом привело, по мнению замнаркома обороны М.Н. Тухачевского, к ухудшению в 1935 г. состояния матчасти артиллерии РККА: «Люди устают от учения, соответствующего нажима на исправление материальной части нет, и оружие ухудшается»559. Того же мнения был и инспектировавший в октябре 1936 г. 40-ю стрелковую дивизию ОКДВА комбриг К.Д. Голубев из УБП РККА: большое количество неисправных орудий в 40-м артполку следует объяснить «либеральным отношением» комсостава к «обнаруженным недочетам» в содержании матчасти. Тыловик из 62-го стрелкового полка 21-й стрелковой дивизии той же армии Баранов еще и 9 мая 1937 г. сетовал, что из полковой батареи «по 1½ месяца не приносят ломаное оружие для ремонта»560. А в 44-м и 100-м артиллерийских полках (соответственно 44-й и 100-й стрелковых дивизий УВО) к марту 1935-го – несмотря даже на особое напоминание – уже год как не соизволяли выполнить директиву начальника артиллерии округа о нанесении на 122-мм гаубицы образца 1910 и 1910/30 г. рисок и полос, помогающих предупредить повреждение орудия при больших недокатах ствола после выстрела.
Игнорирование своих прямых обязанностей позволяли себе и командиры-связисты. Одной из причин плохого состояния средств связи в округе, значилось в приказе по КВО № 051 от 7 апреля 1937 г., является, как и раньше, слабость контроля, «недостаточность чувства ответственности» у комсостава561. После проверки 22 марта 1937 г. роты связи 176-го стрелкового полка 59-й стрелковой дивизии ОКДВА наладить контроль за содержанием имущества приказал сам врид командующего Приморской группой – но начштаба дивизии полковник М.М. Камионский приказ не выполнил, у комсостава роты «чувство ответственности» тоже не проснулось, и проведенная 4–5 мая повторная проверка показала, что хранение вооружения даже ухудшилось…
Неисполнение комначсоставом «предрепрессионной» РККА своих обязанностей поощрялось либеральным отношением начальников к невыполнению их приказов (которое также было не чем иным, как невыполнением своих служебных обязанностей, то есть той же недисциплинированностью). Поистине криком души были слова одного из командиров авиационной армии особого назначения (АОН), с которыми он обратился 10 июня 1937 г. на активе Наркомата обороны к К.Е. Ворошилову: «Вся наша беда в том, что мы не умеем не только выполнять Ваши приказы в срок, точно, но и не умеем добиться того, чтобы Ваши приказы выполнять. Это разгильдяйство, к которому мы привыкли сверху донизу. Ну, не выполнил и не выполнил. Тов. Алкснис [начальник ВВС РККА. – А.С.] издал приказ, – не выполнили, – тоже ничего; тов. Хрипин [командующий АОН. – А.С.] издал приказ, – не выполнили, – тоже ничего»562…
Что «необходимо со всей резкостью подчеркнуть», заявил на разборе мартовских учений 1936 года в Приморье командир Особого стрелкового корпуса комкор М.В. Калмыков, это то, что «нет борьбы за точное выполнение приказа, как со стороны самого начальника, отдавшего приказ, так и со стороны всего комсостава, особенно штабов всех степеней […]»563. «Ст[аршие] командиры и их штабы, – писал 25 марта 1937 г. в составленном им для В.К. Блюхера докладе-справке о выполнении приказов начальник штаба ОКДВА С.Н. Богомягков, – сами быстро принимают приказы к исполнению, но средний и младший командный состав недостаточно воспитан в четкости выполнения», а в результате «старшие штабы и командиры принуждены повседневно заниматься мелочным руководством в отдельных подразделениях и частях»564. Иными словами, старшие начальники выполняли за недисциплинированных подчиненных их обязанности – вместо того, чтобы решительными мерами «воспитать» их «в четкости выполнения»…
Задачу повысить требовательность на предмет «перевоспитания частей в направлении безукоризненного исполнения приказов и уставов» перед командующим Приморской группой, командирами корпусов Приамурской группы и начальниками родов войск и служб ОКДВА В.К. Блюхеру пришлось ставить еще и по окончании зимнего периода обучения 1936/37 учебного года565.
Однако для «перевоспитания» недисциплинированных подчиненных их надо было неустанно, систематически контролировать. «Наиболее легкий метод» контроля, напоминал в феврале 1936 г. комкор-1 В.Н. Курдюмов, «это доклады исполнителей. Но такому методу контроля мы знаем цену, а цена ему – грош. […] Лично, лично нужно контролировать, лично нужно проверять и в отдельных случаях комиссиями. […] Только тогда каждый исполнитель будет полностью отвечать за свою работу и выполнять ее добросовестно. Этот исполнитель будет знать, что за плохую работу ему не поздоровится, так как задачу ему поставили ясно, материально ее выполнение обеспечили, в ходе работы ему помогли, его работой интересовались.
Вот когда у нас появятся ответственные исполнители. Когда? Да с того момента, как появятся ответственные руководители»566.
Но руководители тоже стремились «делать «как легче» – и проверять, выполняются ли их приказы, ленились. «Контроль по-прежнему бессистемный», – отмечалось в докладе об итогах весеннего инспектирования ряда округов 2-м отделом Штаба РККА567. О «плохом контроле» за ходом боевой подготовки в «дорепрессионные» времена докладывало 31 июля 1937 г. и политуправление КВО568; как мы могли убедиться выше, оценки этого доклада отнюдь не были преувеличенными. И действительно, в протоколах партсобраний обеих «предрепрессионных» парторганизаций КВО, от которых эти откровенные и информативные документы сохранились в сколько-нибудь заметном количестве, мы встречаем заявления о том, что в штадиве плохо поставлен контроль за выполнением приказов (партсобрание штаба 45-й стрелковой дивизии, 13–14 августа 1936 г.), что старшие начальники не контролируют ход боевой учебы (партсобрание 2-го стрелкового батальона 135-й стрелково-пулеметной бригады, 21 апреля 1937 г.). О недостаточности контроля за выполнением приказов говорил (27 или 28 марта 1937 г.) и один из участников общего собрания комначсостава частей 45-й дивизии, дислоцировавшихся в Новоград-Волынске – командир батареи 45-го артполка Бростерман…
Требуя 13 августа 1935 г. от своего штаба изжить недостатки в работе, командир 17-го стрелкового корпуса КВО В.Э. Гермониус «в особенности подчеркнул на [так в документе. – А.С.] контроль за выполнением отдельного приказания»569. Но еще 6 апреля 1937 г. отмечал, что командиры полков не контролируют ход огневой подготовки…
Приказы по единственному соединению «предрепрессионного» БВО, от которого они сохранились (23-му стрелковому корпусу), также не обходятся без подобных упоминаний; так, проверив 20–22 февраля 1937 г. ход боевой подготовки 110-го стрелкового полка 37-й стрелковой дивизии, комкор-23 К.П. Подлас обнаружил, что, несмотря на множество приказов по полку, порядка в этом деле так и нет – ибо нет контроля исполнения…