675…
Как видно из уже не раз цитировавшегося нами письма командира 1-го стрелкового корпуса комдива В.Н. Курдюмова от 2 февраля 1936 г., неряшливость красноармейцев была обычным делом и в ЛВО. «До сих пор можно наблюдать», напоминал Курдюмов, «грязные руки и уши бойцов, неопрятность заправки гимнастерок и шинелей, формальный подход к утреннему осмотру – в результате чего гимнастерка и шинель рваные, грязные, без крючков и т. д.», «подобную картину можно наблюдать в любой части»676…
И только в 104-м стрелковом полку 35-й стрелковой дивизии ОКДВА (с мая по октябрь 1935 г. входившей в состав Забайкальского военного округа – ЗабВО) – бойцы, похоже, выглядели всегда прилично. Проведя 1–3 октября 1935 г. инспекторский смотр боевой подготовки полка, комиссия заместителя начальника штаба ЗабВО М.И. Болоткова, помимо «хорошего» внешнего вида красноармейцев и курсантов, отметила, что «подразделения, особенно учебный батальон, отличились особой строевой подтянутостью»677. Хорошую строевую выучку и внешний вид продемонстрировали тогда на смотрах и другие части и подразделения 35-й дивизии – 105-й стрелковый полк, отдельный танковый батальон и 2-я батарея 35-го артиллерийского полка. Только в 5-й батарее последнего бойцы предстали небритыми и оборванными, их одиночная строевая выучка оказалась «слабой», а дисциплина строя «крайне низкой»… Однако через год на хорошем уровне из всей дивизии остался здесь только 104-й полк. Констатировав в январе 1937 г., что красноармеец-дальневосточник «вял» и «неповоротлив», начальник штаба ОКДВА С.Н. Богомягков оговорил, что исключение составляет 104-й стрелковый – «где внешняя даже одиночная строевая выправка лучше»678… По-видимому, это надо поставить в заслугу майорам (с февраля 1936 г.) Г.А. Василевичу и М.И. Чесалову, командовавшим в 1935–1937 гг. соответственно полком и его 1-м (учебным) батальоном. Василевич с августа по октябрь 35-го вообще сумел резко поднять уровень боевой выучки части, а Чесалов – чей батальон в октябре 35-го «особенно» выделялся «особой строевой подтянутостью» – еще тогда характеризовался как старый и опытный комбат…
После всего сказанного выше о дисциплине рядового состава «предрепрессионной» РККА не приходится удивляться и еще одному характерному для этой армии явлению – прогулам занятий по боевой подготовке.
Приказом № 2/081 от 1 июня 1935 г. командующий Приморской группой ОКДВА И.Ф. Федько потребовал «повести решительную борьбу с прогулами», но 9 ноября 1936 г. пригрозить «суровыми мерами» тем командирам, которые будут допускать «плохую посещаемость, болтание без дела», вынужден был уже сам командующий ОКДВА В.К. Блюхер – потребовавший за плановую учебу «упорно драться всем», и командирам и бойцам. Однако еще и в мае 1937 г. ему пришлось констатировать, что борьба за каждый час учебы бойца по-прежнему недостаточна679. По сведениям особистов, в 177-м стрелковом полку 59-й стрелковой дивизии в начале февраля 1937 г. из примерно 500 бойцов, ежедневно не присутствующих по разным причинам на занятиях, от 12 до 20 были прогульщиками680.
Как мы видели из уже цитировавшегося приказа И.П. Уборевича, к началу 37-го и в БВО «много бойцов» «не являлись на занятия, а прогуливали время преступно». Однако громы и молнии впустую метал и Уборевич. Осуществленная 3–5 января 1937 г. штабом 23-го стрелкового корпуса проверка 109-го стрелкового полка (часть бойцов которого целыми днями болталась без дела еще в ноябре 35-го. – А.С.) и 3-го дивизиона 37-го артиллерийского полка 37-й стрелковой дивизии выявила, что «ускользание от занятий» все еще имеет место. В составленном к 21 апреля 1937 г. докладе политотдела 4-й механизированной бригады признавалось, что в учебные дни в бригаде «много наблюдающих и шатающих [так в документе. – А.С.]»; что некоторые бойцы «попросту ничего не делают», отметила и инструкторская группа АБТУ РККА, обследовавшая 21–27 апреля 3-ю мехбригаду681…
Приказы по 17-му стрелковому корпусу (одному из двух соединений «предрепрессионного» КВО, от которых они сохранились хотя бы за год) свидетельствуют, что отлынивание бойцов от занятий было обычным делом и в округе И.Э. Якира. Так, при проверке в первых числах января 1937 г. хода боевой подготовки 96-й стрелковой дивизии показала, что в 96-м артиллерийском полку «много народа шатается без дела»; 3–4 июня то же самое выявила и проверка частей Гниваньского лагерного сбора (71-го стрелкового полка 24-й стрелковой дивизии, 17-го саперного батальона и др.) 682. А вот протокол комсомольского собрания, прошедшего 20 июня 1935 г. в 19-м стрелковом полку 7-й стрелковой дивизии (одной из четырех частей «предрепрессионного» КВО, от которых эти протоколы сохранились): в хозяйственном взводе «на зарядку ходят не все, стрелковым тренажом занимаются только 5–6 комсомольцев»683…
Известно также, что в 5-м механизированном корпусе МВО весной 1935 г. «незаконные прогулы» приобрели «массовый» характер684.
Плохая дисциплина бойцов сказывалась и на состоянии оружия и техники. «Благодаря невыполнению самых элементарных правил по эксплуатации и сбережению машин, расхлябанности и недисциплинированности в несении парковой службы, – отмечалось, например, в приказе по КВО № 0126 от 28 июля 1935 г., – в ряде частей, накануне окружных маневров, материальная часть оказалась в чрезвычайно плохом состоянии […]»685. Но действия этот приказ не возымел: в третьем квартале 1935-го 53,6 %, а в первом полугодии 1936 года 54 % учтенных командованием КВО аварий боевых и транспортных машин произошли из-за «недостаточной дисциплинированности части водительского состава (в том числе соответственно 24,3 % и 15 % из-за небрежного отношения к технике и 29,3 % и 39 % из-за несоблюдения правил движения)»686.
В БВО в 1936 г. доля аварий, вызванных недисциплинированностью водителей, составила, по данным командования округа, 57,8 % (в том числе 15,5 % из-за небрежного обращения с техникой, 37,2 % из-за несоблюдения правил движения и 5,1 % – из-за вождения в нетрезвом виде). В ОКДВА за восемь месяцев 1936 года (только для боевых машин), по данным командования автобронетанковых войск этой армии – 63,3 % (в том числе 53,3 % из-за небрежного обращения с механизмами и 10 % из-за несоблюдения правил вождения), а за первое полугодие 36-го – 75 %687.
В 133-й механизированной бригаде КВО из-за небрежности механиков-водителей только в декабре 1936 г. попали в аварии два БТ-7, а в марте и апреле 1937 г. – три БТ-7 и один Т-37. В 5-й механизированной бригаде БВО «грубые нарушения дисциплины и лихачество» стали причиной большинства из 30 аварий, случившихся (по данным 5-го отдела ПУ РККА) за первые три с половиной месяца 1937 года. А в отдельном разведывательном батальоне 40-й стрелковой дивизии ОКДВА несоблюдение механиками-водителями правил вождения и инструкции по уходу за дифференциалом привело к тому, что к 22 мая 1937 г. 40 % его Т-37 оказались в неходовом состоянии688…
Нехватка денежных и материальных средств
Нельзя забывать и об ограниченных финансовых возможностях государства. Они вынуждали решать проблему создания материально-технической базы боевой подготовки, а частично и проблему жизнеобеспечения войск силами самой армии, за счет использования бесплатного труда бойцов – и, значит, за счет отрыва войск от боевой учебы.
В особо тяжелом положении находилась здесь ОКДВА. В Приморье и Приамурье никогда раньше не дислоцировалось столько войск, сколько их сосредоточили там к 1935 г., и для многих частей и соединений на новом месте не было буквально ничего. Кроме того, на мало еще освоенном тогда Дальнем Востоке вообще была очень слабо развита инфраструктура, а коллективизация – в результате которой в Приморье только из-за раскулачивания исчезло 3937 крестьянских хозяйств, а население некоторых районов сократилось в два-три раза689 – подорвала и без того недостаточную продовольственную и фуражную базу. Поэтому – несмотря даже на наличие в составе армии нескольких десятков строительных батальонов! – войскам «предрепрессионной» ОКДВА приходилось вести нескончаемые строительные работы по возведению для себя казарм, складов, гаражей, танковых парков, ремонтных мастерских, хранилищ горючего, аэродромов, полигонов, танкодромов, стрельбищ, тиров и т. д. – причем стройматериалы тоже заготавливать самим. Только в 1936 г. армии В.К. Блюхера предстояло произвести 200 млн штук кирпича (в два с лишним раза больше, чем всей промышленности Дальневосточного края!) и заготовить 700–800 тысяч кубометров лесоматериалов (всего на 20 % меньше, чем расположенным в крае заводам Наркомата лесной промышленности)690.
Войска ОКДВА вынуждены были также заготавливать для себя сено и значительную часть продовольствия. Эту последнюю задачу решали не только подсобные хозяйства частей; снабжение ОКДВА продовольствием в 1932–1936 гг. официально считалось главной задачей целых трех дивизий – объединенных в Особый колхозный (с 1935 г. – Особый стрелковый) корпус. Боевой же подготовке в этом корпусе летом, например, 1935 г. ежедневно уделялось… 15–20 минут, в течение которых бойца пропускали через учебный пункт… Неудивительно, что «недооценку большинством н[ач] состава б[оевой] подготовки» и неудовлетворительность боевой выучки рядового состава признали даже составители отчета Особого стрелкового корпуса за летний период 1934/35 учебного года (от 17 октября 1935 г.)691, – и что отдельные батальоны связи колхозных дивизий на осенних учениях 35-го связи обеспечить не смогли. Ситуация, когда на боевую подготовку отводится максимум три зимних месяца, подчеркивалось в годовом отчете войск связи ОКДВА от 7 октября 1935 г., «ни в какой степени не обеспечивает подготовку полноценных специалистов связи»692.
Впрочем, полноценной боевой подготовки не получалось и в других соединениях ОКДВА. Так, бойцам 34-й стрелковой дивизии летом 1935 г. приходилось заниматься и прокладкой дорог, и постройкой казарм, и заготовкой дров, и разгрузкой барж, и сельхозработами в своем подсобном хозяйстве и на полях 6-го колхозного стрелкового полка. В июне на все это было затрачено 13 311 человеко-дней, в июле – 17 205, в августе – 29 489; иными словами, ежедневно от боевой учебы отрывалось в среднем соответственно 444, 556 и 951 человек, то есть два-три батальона! «В связи с выделением 500 бойцов для 6 колхозного полка, – значилось в годовом отчете 34-й дивизии от 6 октября 1935 г., – на учебе в ротах остались только ручные пулеметчики по 2–3 номера на отделение и пулеметный взвод с 2–3 номерами на пулемет». Каждую стрелковую роту пришлось свести в два взвода – стрелковый «в составе 3-х отделений ручных пулеметчиков» и пулеметный «в составе 6–7 номеров». «У нас так: как учиться, так 2 часа, как работать, так 10 часов», – говорили тогда бойцы 34-й