(отчет штаба ОКДВА от 18 мая 1937 г.).
Красноречива, впрочем, и случайная выборка документов, освещающих состояние внутреннего порядка в войсках БВО:
– «внутренний порядок недостаточно налажен» (доклад помощника начальника 3-го отделения 2-го отдела Штаба РККА И.П. Хорикова об итогах инспектирования им 11–17 сентября 1935 г. 43-й стрелковой дивизии);
– «внутренний порядок – одно безобразие»; «внутренний порядок стал никудышным» (выступления комдива-33 Ф.А. Толкачева и еще одного командира на партсобрании 99-го Оренбургского стрелкового полка 33-й стрелковой дивизии 28 ноября 1935 г.);
– состояние внутренней службы «еще желает много лучшего» (политдонесение помощника командира 5-го артиллерийского полка 5-й стрелковой дивизии по политической части батальонного комиссара Маслова, осень 1936 г.);
– «нет твердого внутреннего порядка», после команды «подъем» некоторые бойцы продолжают спать (приказ по 23-му стрелковому корпусу № 022 от 16 декабря 1936 г. об итогах проверки хода боевой подготовки 52-го артиллерийского полка 52-й стрелковой дивизии);
– «нет твердого войскового внутреннего распорядка»: утренний подъем проходит медленно, неорганизованно (приказ по 23-му стрелковому корпусу № 013 от 28 февраля 1937 г. об итогах проверки хода боевой подготовки 110-го стрелкового полка 37-й стрелковой дивизии)283.
Что это не «отдельные случаи», доказывает и знакомство с источниками, которые сохранились в комплекте – приказами по 109-му стрелковому полку 37-й стрелковой дивизии БВО за 1935-й и первую половину 1937 г. На протяжении полутора лет эти приказы рисовали одну и ту же картину:
– внутренний порядок плох: порядка в помещениях нет, внутренний наряд с развода уходит без строя, врассыпную и т. д.; «всех дефектов не перечислить, нет возможности»284 (приказ № 144, ноябрь 1935 г.);
– внутреннего порядка нет; в 5-й стрелковой роте не производится вечерняя поверка (приказ № 2 от 15 января 1937 г.);
– «нет должной требовательности и личного примера» младшего и среднего комсостава во внутренней службе, налицо «слабое отношение» к налаживанию внутреннего порядка, «особенно со стороны старшин» и других младших командиров – а в итоге неналаженность внутреннего порядка и [что и требовалось доказать. – А.С.] рост дисциплинарных проступков285 (приказ № 55 от 2 апреля 1937 г.);
– младшие командиры по-прежнему по сигналу «повестка» не поднимаются и не руководят подъемом бойцов (приказ № 77 от 17 мая 1937 г.).
Вообще, младший комсостав «предрепрессионной» РККА постоянно манкировал обязанностями по поддержанию внутреннего порядка. Так, известно, что утренним подъемом он не руководил и в 131-м стрелковом полку «ударной» 44-й стрелковой дивизии КВО в декабре 1936 г. и в 3-м дивизионе 26-го артиллерийского полка 26-й стрелковой дивизии ОКДВА в сентябре 1936-го (а в большинстве других проверенных тогда частей Ворошиловского гарнизона – из состава 26-й дивизии и 2-й мехбригады – руководил слабо). В том же 3-м дивизионе 26-го артполка младшие командиры не следили и за поддержанием чистоты в казармах, однообразием заправки коек и аккуратностью укладки бойцами снятого на ночь обмундирования. Еще дальше в своем нежелании дисциплинировать бойцов зашли они в 15-м артиллерийском полку 15-й стрелковой дивизии КВО. В начале 1937 г. и помощники командиров взводов и даже старшины батарей позволяли там бойцам следовать в столовую не в строю, а вразброд; в полковой школе курсанты выходили на зарядку не через 4–5, а через 10–15 минут после команды «подъем» (в одном из взводов даже через полчаса!) – а младший комсостав лишь спокойно комментировал: это потому, что «можно [sic! – А.С.] выйти на зарядку позже», чтобы не стоять потом в очереди у умывальника286… То, что не во всех взводах школы проводился утренний осмотр, понятно само собой.
Кстати, о том, что внутренний порядок в «предрепрессионные» годы был неудовлетворительным и в частях КВО, можно судить не только по фактам, приведенным в предыдущем абзаце, но и по тем, процитированным нами выше, характеристикам младшего комсостава, которые были даны в начале 1936 г. начальниками политотделов 7-й и 95-й стрелковых дивизий. О каком поддержании внутреннего порядка могла идти речь, если младший командир вместо приказаний занимался уговорами?
В сохранившихся документах «предрепрессионных» КВО, БВО и ОКДВА мы нашли лишь одно свидетельство о том, что комсостав в дисциплинарном отношении был «к красноармейцам требователен» – в докладе помощника начальника 3-го отделения 1-го отдела штаба ОКДВА майора С.С. Зайковского об итогах проверки им 8—11 августа 1936 г. 196-го стрелкового полка 66-й стрелковой дивизии (дисциплину, строевую выучку и внешний вид бойцов Зайковский тоже оценил на «хорошо») 287. И то, как мы видели выше, уже весной 37-го в 66-й дивизии комсостав не предъявлял должных требований ни к строевой выучке, ни к внешнему виду, ни к соблюдению внутреннего порядка…
Та же картина должна была быть и в других округах; процитируем лишь три документа, попавшихся нам на глаза при поиске материалов по КВО, БВО и ОКДВА в фонде Управления боевой подготовки РККА (УБП РККА) в РГВА.
«[…] До сих пор, – напоминал 2 февраля 1936 г. подчиненным командир 1-го стрелкового корпуса ЛВО комдив В.Н. Курдюмов, – можно наблюдать грязь и пыль в помещениях […] формальный подход к утреннему осмотру […] Подобную картину можно наблюдать в любой части».
Врид командира 49-й стрелковой дивизии полковник П.И. Воробьев, пронаблюдав 10–13 июня 1937 г. за сбором приписного состава 6-й стрелковой дивизии МВО, отметил, что «кадр командного состава» «не предъявляет требования» к строевой выправке, подтянутости бойцов и соблюдению ими воинской вежливости.
А начальник 3-го отдела УБП РККА комдив М.А. Рейтер, проинспектировав 26 апреля – 5 мая 1937 г. 1-ю стрелковую дивизию МВО, установил, что «неправильные движ[ения] бойцов и выполнения команд во время строевых занятий остаются без замечаний» и в этом элитном соединении РККА – дважды в год проходившем парадным строем по Красной площади288…
Привить бойцам и младшим командирам дисциплину мешал также пример недисциплинированного комсостава, который и сам сплошь и рядом нарушал уставные требования. Он мог, например, позволить себе (как в 109-м стрелковом полку 37-й стрелковой дивизии БВО в январе 1935 г.) сменять часового… без разводящего, который привел часового на пост и который только и может снять его с поста или (как в 4-й механизированной бригаде БВО зимой или весной 1937 г.) ставить часового на пост опять-таки без разводящего! Уже не раз упоминавшийся нами известный танкист П.М. Арман 26 июля 1934 г., будучи командиром 2-го танкового батальона 5-й механизированной бригады БВО, потребовал «снять с поста и арестовать» часового, который хотел стрелять в него, Армана – в нетрезвом виде приблизившегося, несмотря на оклик часового, к батальонной мастерской289 (то есть наказать бойца за то, что тот действовал строго по уставу!).
А в марте 37-го, на активе Наркомата обороны, тот же Арман сетовал на отсутствие в войсках порядка в мелочах…
А часть выпускников военных школ вливалась в комсостав этих последних и начинала воспитывать новых курсантов в том же либерально-нестроевом духе, в каком воспитывалась сама – и, в частности, тем же личным примером убеждать их в необязательности для командира РККА строевой выправки и опрятного внешнего вида. У нас нет оснований сомневаться в правдивости передачи генерал-лейтенантом И.А. Толконюком его впечатлений от внешности увиденного им по прибытии в ноябре 1933 г. в Киевскую артиллерийскую школу командира курсантской батареи А.М. Манило – «подтянутый, аккуратный, в идеально подогнанном обмундировании, в коричневых лайковых перчатках молодой человек со шпалой в петлицах»290. Но, как следует из сохранившихся материалов инспектирования школ и документации самих школ (использование этой последней оговорено особо), типичной была совсем иная картина, и сохранялась вплоть до начала массовых репрессий:
– «начсостав редко бреется, носит длинные волосы на голове», «с него берут пример курсанты» (Орджоникидзевская пехотная, февраль 1932 г.);
– внешний вид комначсостава – «далеко не подтянутый» (Ленинградская пехотная, конец февраля – начало марта 1932 г.);
– «командный состав в строевом отношении мало отличается от курсантов» с их «мешковатостью, сутуловатостью» и недостаточной выправкой; внешний вид комначсостава отличается «неряшливостью»; так, у дежурного по школе воротник часто расстегнут, пояс съехал «и вообще нет воинского вида» (Бакинская пехотная, март 1932 г.);
– «внешний вид начальствующего состава неудовлетворителен – грязное, замасленное, замызганное обмундирование, небритые лица, невычищенные сапоги, полное пренебрежение к своему виду»; «мало того, в Омской пехотной школе комсостав питается вредной теорией, что командир может быть грязным и неопрятным, ибо это «вытекает» из природы его служебной деятельности (работа в поле, на полигоне и т. д.)» (Омская пехотная и Томская артиллерийская, июль 1933 г.);
– «внешний вид не всегда на высоте у начсостава», «много небритых», подшивание к гимнастеркам белых подворотничков «не вошло в систему»; «часто начсостав можно видеть в армейских валенках, хотя температура на воздухе и не особенно этого требует» (Московская пехотная, январь 1934 г.);
– «не всегда командир достаточно чист и опрятен» (1-я и 2-я Ленинградские и артиллерийское отделение Ленинградской пехотной, март – апрель 1934 г.);
– «не весь начсостав школы является образцом в отношении своего внешнего вида», особенно преподаватели – небритые, незаправленные и вообще неряшливые (Омская пехотная, апрель 1934 г.);
– «бритье начсостава несистематическое», «часть командиров имеют грязные воротнички» (Ленинградская пехотная и 1-я Ленинградская артиллерийская, конец августа – начало сентября 1934 г.);