– Похоже, мне тебя не отговорить, – сердито сказала леди Памела и перевела взгляд на няню:
– Если что-то пойдёт не так, Марианна, я переложу ответственность на тебя, понятно? Я не собираюсь нести наказание за твои проступки. Мэгара, ты идёшь с нами. Пока ты здесь, веди себя прилично – иначе я могу и передумать. Марианна, ты отвечаешь за Мэгару. Роберт, возьми Стивена на руки и идём со мною.
Она встала из-за стола. Подождала, пока Роберт осторожно вытащит посапывающий кулёчек из коляски и поудобнее устроит его на руках. Жестом позвала мальчика за собой, и Роберт послушно пошёл следом. За ними шли Марианна и Мэг.
Он думал, что они снова вернутся на первый этаж, но вместо этого они поднялись на третий – в просторный и на первый взгляд пустой зал, в центре которого из пола рос огромный угловатый переливчатый кристалл, похожий на друзу драгоценного камня. От кристалла тянулась целая паутина тонких нитей, ведущих к многочисленным клавиатурам и маленьким шарам, размещённым вдоль стен.
– Наша часть Центральной Судьбоносной Системы, – объяснила леди Памела, указывая на кристалл. – Подожди секунду.
Подошла к ближайшей клавиатуре, выполнила с её помощью какие-то команды.
Один из «лепестков» кристалла раскрылся, сформировав нечто, похожее на каменную колыбель.
– Положи Стивена в колыбель, – приказала леди Памела. – Система считает его судьбу и на время отключит от общемировой, перебросив её на тебя.
– На меня? – повторил Роберт, аккуратно укладывая малыша.
– Верно, – кивнула женщина. – Ты проживёшь его жизнь вместо Стивена. Это твоё испытание.
Подчиняясь её новой команде, лепесток» кристалла закрылся, поглотив ребёнка. Роберт едва сдержался, чтобы не броситься спасать брата, но приходилось довериться леди Памеле.
А затем из кристалла вырвались новые нити, которые обвили Роберта. Ещё мгновение – и мальчик внутри переливающегося бесцветного кокона, нити которого ласково касаются кожи.
– Готов? – услышал он голос леди Памелы.
Он не был готов. Но сказал:
– Да. Начинайте.
И провалился в белёсую пелену.
24. Обойдёмся без магии!
Это было очень странное чувство. Роберт одновременно и наблюдал со стороны, и проживал происходящее, ощущая каждую деталь всеми клеточками тела. Секунды, минуты, часы, дни, недели, месяцы, годы – одновременно мчались, сменяя друг друга, и тянулись медленно до бесконечности. И при этом они все существовали в одной точке времени и пространства, отчего мальчик в первый момент едва не сошёл с ума.
Но вот Роберт окончательно исчез. Остался Стивен Бинкис. И он рос, обучался, взрослел. В четыре года у него обнаружился огромный дар волшебника. И с каждым годом этот дар становился сильнее. За право обучать юное дарование стали бороться могущественнейшие волшебники.
Пока всё шло тихо и спокойно. Любящая семья, блистательное будущее – у Стивена было всё, о чём иные могли только мечтать. Пробудившаяся где-то в глубинах подсознания маленькая часть Роберта недоумевала: идеальная судьба! Почему он должен что-то в ней изменить?
А Стивен, не замечая сознания брата, продолжал жить своей жизнью. В пятнадцать он стал учеником одного из волшебников, а ещё через некоторое время влюбился в его дочь, добрую и милую девушку. Та ответила ему взаимностью. Юноша представил её семье и заговорил о свадьбе, но внезапно девушка тяжело заболела.
Стивен пытался сделать всё возможное, чтобы вылечить возлюбленную, но не смог. Она умерла, а он словно сошёл с ума. Отныне все его мысли были о том, как вернуть к жизни Анестею.
Он рассорился с огорчённым утратой волшебником. Возненавидел семью, считая, что всё произошло из-за нежелания отца и брата спешить с его свадьбой. И принял предложение обучаться от человека, которого раньше презирал и даже ненавидел, считая позором волшебного рода.
Дертос, так звали этого волшебника, был безумцем – притом гениальным. Он часто делал невозможное… но цена, которую он обычно платил за это, была слишком велика. После его экспериментов земля не могла прорастить ни травинки, а всё живое умирало без возможности возродиться. Другие волшебники пару раз пытались остановить его, но он был невероятно силён, и они, потеряв немало собратьев, отступили, позволив ему колдовать где-то на границе между живыми и мёртвыми землями. Маги только присматривали, чтобы эксперименты не слишком выходили за границы разумного, и сдерживали процесс умирания земли. На большее они не были способны.
Стивен, желая любой ценой возродить Анестею, стал верным последователем Дертоса. Объединив усилия, они легко преодолели слабое сопротивление волшебников-хранителей, и, экспериментируя с живым и мёртвым, прорвали грань между миром живым и миром душ, ждущих возрождения. Между тем, не все из этих душ были доброжелательно настроены к живым.
Анестея не вернулась. Стивен сам едва выжил после первых прорывов, а Дертос и вовсе погиб. Но и это не образумило его верного ученика.
Он не успел увидеть, как гибнет мир лишь потому, что умер раньше. Несколько человек всё же сумели попасть в его башню и выполнить свой долг, как они это понимали. Они наивно верили, что смерть волшебника остановит гибель мира и его обитателей. Но этого не произошло: смерть Стивена никого и ничего не спасла.
Сам он, одержимый лишь одной мыслью, даже не понял, что случилось. Просто в какой-то момент ему стало больно, а затем легко…
И Роберт очнулся зале Центральной Судьбоносной Системы. Нити отпустили его, и он рухнул на колени, одновременно переживая боль от убившего его удара и осознание, что его брат станет причиной гибели мира.
Понадобилось какое-то время, чтобы он пришёл в себя и осознал, что он не двадцатитрехлетний полубезумный волшебник, а обыкновенный четырнадцатилетний мальчик.
– Леди Памела! – выдохнул он, когда в голове окончательно прояснилось. – Как вы можете допустить такую судьбу? Она ведь повлияет не только на Стивена, но на всех в нашем мире! Он один станет причиной столь многих смертей… Вы же должны стремиться изменить её любой ценой!
– Я всего лишь сотрудница фабрики, пусть и директриса, – с холодком в голосе сказала леди Памела. – За решения людей я не отвечаю. К тому же Марианна выбрала для перемены не ту судьбу.
– Вы про Анестею? – понял Роберт. – Если бы она выжила, брат бы…
– Все равно его увлечение наукой привело бы его в ученики к Дертосу и всё бы повторилось, только не так быстро, – выпалила Марианна. – Я спрашивала! Ситуация, выживет или нет Анестея, почти не воздействует на мир. Если Стивен становится волшебником…
– Марианна! – леди Памела не кричала. Но что-то в её ледяном голосе было страшнее любого крика, и Марианна замолчала.
– По-моему, менять надо судьбу Дертоса, – подала голос Мэг. – Но мы не его родные, так что ничего не получится.
– К тому же, он уже стар и его жизнь и судьба слишком тесно вплетены в ткань вашего мира, – почти благосклонно посмотрела на девочку директриса. – Но ты права. Гибель вашего мира можно отложить, но не остановить.
– Тем не менее, я хочу поменять судьбу Стивена, – Роберт, пошатываясь, поднялся. В голове то и дело всплывали картины чужой памяти. Они постепенно тускнели, но это происходило слишком медленно, и пока ещё мальчик с трудом отделял себя от Стивена. – Если есть хоть малейший шанс замедлить работу Дертоса, я сделаю всё, что нужно. И уж точно не дам брату стать чудовищем. Леди Памела, я прожил его жизнь. Что мне нужно сделать, чтобы изменить её?
– Тебе придётся проживать её снова и снова, пытаясь изменить ключевые моменты, – медленно сказала женщина. – До тех пор, пока ты не изменишь всё. Или не сойдёшь с ума, потому что до сих пор подобное удалось лишь дважды, и могущественным чародеям, а не обычным людям.
– Но он может и сделать абсолютно новую жизнь… – сказала Марианна. – С нуля.
– Марианна, ты слишком много болтаешь!
– Я всего лишь не хочу гибели хорошего мира! – вскинула голову девушка. – И потому прошу допустить Роберта к станку! Я готова заплатить!
– Поменьше пафоса, девочка, – устало сказала леди Памела. – Платить должен Роберт. Но у него ничего нет.
– Совсем ничего? – растерялась Мэг. – У нас ведь куча всего! И деньги, и вещи, и магия… Хотите магию? Наш замок переполнен ею, как… как не знаю что!
– Хм, – призадумалась леди Памела. – Действительно, «Рассветный лотос Роза ветров» – необычное место, и его магия имеет высокую стоимость. Но неужели вы готовы смириться с тем, что замок, а значит, и ваша жизнь, станут обыкновенными?
– Жили же мы раньше… обыкновенно! – Мэг посмотрела на брата.
Тот ободряюще кивнул. Действительно, по сравнению с гибелью брата и мира возможность жить в волшебном замке не казалась особенно ценной. Отец, конечно, рассердится и расстроится, он так гордился, что его замок уникален и потому не похож ни на один из других, но когда Роберт объяснит ему ситуацию, лорд Бинкис поймёт и одобрит. Берт объяснит, лорд Бинкис обязательно поймёт%: вызода н
– Что же, – леди Памела вздохнула. Достала из кармана пиджака странную плоскую штучку, нажала что-то на ней и попросила Цинти принести нечто с непроизносимым на взгляд Роберта и Мэг названием.
Дожидаясь секретаря, женщина и неудачливая няня о чём-то говорили так тихо, что дети не слышали ни слова. Мэг рассеянно бродила по залу, рассматривая его наполнение и то и дело трогая что-нибудь. Роберт подошёл к «колыбели», где спал Стивен, и смотрел на довольное личико спящего малыша, размышляя, почему именно этому замечательному младенцу выпала судьба стать причиной уничтожения мира.
Наконец Цинти появилась, держа в руках небольшой расписной деревянный ящичек, и отдала его директрисе. Велев секретарю уйти, леди Памела передала ящичек Мэг и вместе с Марианной отправила девочку забирать магию из замка. А Роберта директриса вывела из комнаты, где оставался спать Стивен, чтобы привести в одну из комнаток, где обнаружился ткацкий станок.
– Сейчас я подключу его, – сказала женщина и действительно ловко зашуршала толстыми пластиковыми нитями, соединяя ими станок и кристаллы, которые, в свою очередь, загораясь, подключались к Центральной Судьбоносной Системе. Роберт ждал.