И лес завертелся вокруг.
Джон крикнул: «А ну, постойте, бойцы!»
И Биль попросил обождать:
«Хозяин убит, он мертвый лежит,
Ему уж, ей-богу, не встать».
«Господь сохранит! — ответил им Кит. —
Нам всем по душе Робин Гуд,
Но должен он знать: не стоит мешать
Торговцам, что в город идут.
Бедняге я дам целебный бальзам,
Он живо излечит стрелка. —
И Робину в рот немедля он влил
Из фляги четыре глотка. —
И вот что, друзья, советую я
Придерживать впредь языки,
Не то все кругом узнают о том,
Как были побиты стрелки!»
Кит первым идет с поклажей вперед,
Друзья его — следом за ним.
Горюют стрелки: считать синяки
Осталось собратьям лесным.
А Робин взбешен: распробовал он
Бальзам, что его воскресил,
Изверг его весь, и адову смесь
Он долго еще поносил.
Стоят Виль и Джон с обеих сторон,
На Робина молча глядят.
Тот грязен и зол — уж лучше б прошел
Он мимо трех смелых ребят.
О сем не забудь, внимательней будь,
Врага вызывая на бой,
Ведь ежели он могуч и силен,
Расправится живо с тобой.
РОБИН ГУД И АЛЕН-Э-ДЭЛ[139]
Подите сюда, собирайтесь вокруг,
Кто любит веселый сказ,
И я расскажу о лихом стрелке,
Что жил задолго до нас —
В Ноттингемшире этот стрелок
Жил задолго до нас.
Однажды стоял Робин Гуд в тени —
Среди листвы не найдешь.
И юноша шел по лесной тропе,
Отважен и так хорош!
Сверкал на нем дорогой наряд,
Был плащ его ярко-ал.
Он быстро шагал через лес и дол
И звонко рондель[140]напевал.
В дубраве наутро стоял Робин Гуд,
Где славно гулять весной.
Тут глядь — бредет знакомый юнец
В зеленой тени лесной.
Было на алом его плаще
Не меньше десятка дыр,
И путник вздыхал на каждом шагу:
«Увы мне! Жестокий мир!»
Тут вышли Ник[141] и Маленький Джон,
Что стоил один двоих,
И юноша мигом снял лук с плеча,
Как только увидел их.
«Ни шагу! Ни шагу! — сказал паренек. —
Что хочет лесной народ?» —
«Идем-ка с нами! Хозяин наш
Под деревом гостя ждет».
Учтиво юношу Робин спросил,
Сидя под тенью дубка:
«Скажи, для меня и друзей моих
Щедра ли твоя рука?» —
«Я беден; всего у меня с собой
Пять шиллингов, видит Бог,
Да это кольцо, что для свадьбы я
Нарочно семь лет берег.
С любимой венчаться вчера хотел —
Родня разлучила нас.
Как в жены ее отдадут старику,
Я с горя умру тотчас». —
«Имя свое назови поскорей», —
Юноше Робин велел.
«Богом клянусь, — бедолага сказал, —
Зовусь я Ален-э-Дэл». —
«А сколько заплатишь ты, Ален-э-Дэл,
Золотом иль серебром,
Если прекрасную деву твою
Разыщем мы и вернем?» —
«Увы, нет золота, — Ален сказал, —
И нет серебра у меня,
Но я на Библии клятву дам
Служить вам с этого дня». —
«Теперь ответь же, душой не кривя,
Далёко ли нам идти?»
Ален промолвил: «Богом клянусь,
Всего-то пять миль пути».
И Робин пошел по зеленым лугам,
Явился он ясным днем
В ту церковь, где дева предстать должна
С немилым пред алтарем.
Епископ спросил: «Что ищешь ты здесь?
Немедленно мне ответь!»
«Арфист я, — сказал ему Робин Гуд, —
Прошу позволенья спеть». —
«О, музыке буду я очень рад!»
Но молвил ему Робин Гуд:
«Хочу молодых я сперва увидать,
Пускай же они подойдут».
Суров, седовлас и богато одет,
Идет к алтарю жених,
Нежна, как цветок, невеста за ним,
В сиянье кудрей златых.
«Уж больно неравный это союз, —
Лесной стрелок рассудил. —
Так пусть выбирает невеста сама,
Кто ей поистине мил».
Тут Робин начал громко трубить,
К губам поднеся рожок.
И двадцать четыре смелых стрелка
Примчались к нему со всех ног.
К церкви стремглав прибежали они
И стали тотчас вокруг,
И первым средь них был Ален-э-Дэл,
Он Робину подал лук.
«Ален, ну вот и невеста твоя,
Я слово сдержал сполна.
Немедля венчайтесь — уйдете вы
Отсюда как муж и жена».
Но крикнул епископ: «Клянусь, что нет!
У нас не водится так!
Я трижды согласья их должен спросить,
Чтобы законным был брак»[142].
Тут Робин с епископа ризу стянул:
«А ну-ка, надень ее, Джон!
Клянусь, одежда творит господ»[143], —
Со смехом промолвил он.
В алтарь ввалился Маленький Джон,
И церковь смех огласил.
Пред Богом согласия юной четы
Он целых семь раз спросил!
«Кто девушке стал посажёным отцом?» —
«Я! — Робин Гуд говорит. —
А тот, кто у мужа отнимет ее,
Жестоко будет побит».
Свадьбу сыграли — Ален был рад,
Смеялась его жена.
И в лес все отправились, где листва
Весною так зелена.
РОБИН ГУД ИДЕТ В НОТТИНГЕМ[144]
Был статным парнем Робин Гуд,
Дерри, дерри, даун,
В свои пятнадцать лет,
Таких отважных молодцов
Немного видел свет,
Хей, даун, дерри, дерри, даун.
Вот в город Ноттингем идет
Обедать Робин Гуд,
Глядит: пятнадцать лесников
Вино и пиво пьют.
«Хотите новость? — он спросил.
Зовет лихих стрелков
На состязание король,
И я, клянусь, готов!»
Смеются все над ним в ответ:
«Ты слишком юн и хил,
И лук как следует согнуть
Тебе не хватит сил!» —
«Поставлю двадцать марок я,
Что, к вашему стыду,
В оленя с пятисот шагов
И в прутик попаду!» —
«Мы принимаем этот спор!
Стреляй хоть целый день,
Ты и в мишень не попадешь,
И убежит олень».
Тут Робин взял надежный лук,
И был тот лук немал.
Он и в оленя, и в мишень
Играючи попал.
Сломал оленю два ребра,
А может, целых три;
Его стрела, пройдя насквозь,
Торчала изнутри.
Олень рванулся, прыгнул раз
И наземь мертвым лег.
«Давайте выигрыш сюда», —
Потребовал стрелок.
«Ну нет, — сказали лесники. —
Верна твоя рука,
Но лучше мимо проходи,
Не то намнем бока».
Отважный Робин за плечо
Закинул крепкий лук
И, улыбаясь, зашагал
Спокойно через луг.
Тут глядь — он стрелами разит
Лесничих всех подряд.
И вот недвижно на земле
Четырнадцать лежат.
А тот, кто ссору затевал,
Пустился наутек,
Но сей же миг остановил
Его лихой стрелок.
«Эй, повтори еще разок,
Что я и слаб, и мал! —
И Робин сердце леснику
Стрелою разорвал. —
Тут вышли жители толпой
Из-за высоких стен:
Тела лесничих подобрать,
А Робина взять в плен.
Но вот одни бредут без рук,
Других без ног несут,
И с верным луком в лес спешит
Отважный Робин Гуд.
А люди в славный Ноттингем
Убитых отнесли
И на кладбищенском дворе
Их рядом погребли.
РОБИН ГУД СПАСАЕТ ТРЕХ ЮНОШЕЙ[146]
Двенадцать месяцев в году,
Как люди говорят,
Но маю больше остальных
От веку всякий рад.
Однажды Робин в город шел,
Чтоб время провести,
И старушонку, всю в слезах,
Он встретил по пути.
«Какие вести? Что стряслось?
Мне поскорей ответь». —
«Трех сквайров суд приговорил
Меж двух столбов висеть». —
«Они, быть может, церкви жгли,
Поправ святой закон,
Иль совращали юных дев
И соблазняли жен?» —
«Не жгли, сынок, они церквей,