— Напрямки, так напрямки. Веди, Сусанин.
До моего склада вела дорога, а потом мы свернули в поле. Сумерки быстро превратились в ночь. Продвигались мы медленно, потому что сугробы местами были по колено. От нас валил пар, как от лошадей, на которых мы недавно катались.
— Это отличное завершение нашей прогулки. — Пыхтела Татьяна. — Загонять меня под конец дня. Скоро там твоя берлога?
Я свистнул. В ответ раздался собачий лай. Это отвечал мне Константин.
— Скоро, почти пришли.
Одежду снова надо было сушить. Мы разделись и сделали это привычно и естественно, как супруги с большим стажем.
— Как хочется есть! — Татьяна полезла искать остатки еды с праздничного стола. — О, яйца с чесноком и сыром, папа мой любит. — Татьяна понюхала. — Живые вроде, будешь?
— Конечно. Почему мы не подумали еды в городе купить?
— Ты хозяин, ты и думай.
— Я думал, когда не ждал тебя в гости. Вот мои запасы. — Я откинул тряпку, закрывающую небольшой ящик у стены. В нем лежало несколько пакетов с крупами и макаронами и несколько пестрых пачек лапши и картофельного пюре быстрого приготовления.
— Ты не правдолюб, Толик, ты жуткий врун. У тебя тут запас на целый месяц.
— Я подумал, что ты хочешь праздничной еды.
— Праздник у меня идет от души, а не из желудка. Жру, когда весело.
Татьяна бесцеремонно раскидала весь мой продовольственный запас.
— Я пюрешку буду, а ты?
— Тоже.
После ужина, не такого обильного, как все предыдущие, мы поняли, что у нас еще остались силы. Так как не было алкоголя, способствующего коммуникации, то ни я, ни Татьяна никак не могли озвучить свои мысли насчет продолжения праздника. Ну, вы понимаете. Я был не искусен в подобных намеках и труслив.
— Толик, покажи мне, как у тебя надо заняться йогой, чтобы помыться? — Попросила Татьяна.
Я поставил воду, поставил матрац на ребро и показал, стараясь не быть чересчур физиологичным.
— Спасибо, поняла. Вам с Костиком лучше это не видеть. Погуляйте пока.
Я напялил еще не просохшую одежду и вышел на улицу. На дворе начинался снегопад. Я любил его, потому что чувствовал, как весь мир под мостом становится только моим. Мой мир становился маленьким и уютным. Из маленького оконца на снег падало пятно света, делая мой мир еще уютнее.
Удержаться, чтобы не подсмотреть в окно за моющейся Татьяной, я не мог. Голая девушка в моем доме была продолжением сказки. Под ногой хрустнул снег. Татьяна показала мне в окно кулак и поставила перед ним электрический чайник. Чары сказочного мира рассеялись. Мне осталось только раздразнить Константина и устроить с ним догонялки.
— Ээээй! Собачатник! Ты будешь мыться? — Крикнула Татьяна в приоткрытую дверь.
— Буду! — Я уже знал, что за этим последует.
Татьяна была в моей майке, с полотенцем на голове. Классический вид девушки после душа или ванны.
— Ты прогонишь на мороз несчастную девушку? — Спросила Татьяна.
— Я бы не хотел, чтобы ты смотрела на меня, когда я пытаюсь удобно устроиться. Это зрелище не для слабонервных.
— А ты же пытался подсмотреть? Это был ты или Костик?
— Я. — Признался, хотя и желал свалить вину на собаку.
— Ладно, недолго, а то застужу свои женские причиндалы.
— Я мигом, опыт уже есть.
Константин с Татьяной шумели на улице, пока я наводил чистоту. После мытья стало приятно и легко на душе. В глазах Татьяны, когда я позволил ей зайти, уже играли чертики. Она смотрела на меня, как на кусок жареного мяса смотрит несостоявшийся вегетарианец. Как-то сами собой отпали ненужные слова. Чертики выпрыгнули из ее глаз и пробрались в меня. Константин был удивлен, что его оставили на улице. Он тявкнул пару раз под дверью и успокоился.
Фирма-производитель надувных матрацев должна была гордиться своим изделием. Перегрузки, которые он перенес в эту ночь, были запредельными. Зато все остальное в доме не выдерживало наших активных утех. Что-то упало на пол, что-то хрустнуло. Но мне было плевать на все, что не было связано с телом Татьяны. Оно было в руках, под губами, бледно отсвечивало в темноте.
Та ночь была похожа на нашу первую тем, что я снова не мог ее вспомнить в деталях. Калейдоскоп из ярких картинок, ощущений и томного послевкусия. К утру мы измотались и уснули на полуслове. Разбудил меня глухой звонок телефона. Кто-то настойчиво дозванивался до Татьяны. Она, утомленная ночными приключениями, ничего не слышала. Я ждал, когда телефон перестанет звонить, но он замолкал на минуту и потом снова начинал звонить. Причина для такой настойчивости должна быть серьезной.
Татьяна спала раскинувшись, придавив меня ногой. Мне жалко было ее тревожить, чтобы встать и найти телефон. Но этот звонок мог быть для нее важным. Я зашевелился. Татьяна зачмокала губами и перевернулась ко мне спиной. Я вытянулся с матраца вперед и раскидал наши одежды. Телефон звонил в куртке. Его звонок стал громче. Татьяна подняла сонное лицо с подушки.
— Тебе звонят. Уже полчаса, наверное.
— Дай телефон. — Она протянула руку. Я подал. — Мать звонит. Потеряли меня. Аллё, мам, привет, чего звонишь? Спала…, да ты что, обед уже? Вот я подрыхнуть…, пусть орет, скажи, вечером приеду. Всё, пока. — Татьяна бросила трубку. — Привет, секс-машинка.
— Привет. — Комплимент мне понравился. — Уедешь сегодня?
— Да, папа там бушует, мать жалко, без меня всё ей достается. Все хорошее во мне от папы, все плохое от мамы. Ставь чайник, попьем, да буду собираться.
Я готовил завтрак, а на душе было чувство, как будто поминки собираю. Мы оба молчали. Татьяна от того, что ее ждало дома, я от того, что меня ждало без нее.
— Как сюда такси вызвать? — Нарушила она молчание.
— Шестой километр.
— Эхе-хе, никто не знает, что под мостом есть новый адрес.
— И подольше пусть не знают.
Мы позавтракали и молча собрались.
— Проводишь? — Спросила Татьяна с надеждой, как будто я мог ей отказать.
— Не позерствуй, конечно, провожу.
Втроем мы вышли на дорогу и дошли до столба с указателем «6». Татьяна вызвала такси.
— Как тебе Новый год? — Спросила она.
В подтексте вопроса звучало примерно следующее: «Тебе понравилось, что я приезжала?»
— Очень. Это был лучший Новый Год в моей жизни. Побольше бы таких праздников в году. А как тебе?
— Знаешь, Толик, мне, конечно, тоже все понравилось. Я отдохнула по-настоящему, расслабилась полностью, чего давно не могла себе позволить, только я не обещаю, что приеду еще. Душа захотела праздника, я приехала. Когда она захочет в следующий раз, я не знаю, и я не хочу делать тебя жертвой своих капризов. Не бери меня близко к сердцу. Я шаболда, Толик. Относись ко мне соответственно, и у тебя не будет разочарований в жизни.
Я сник и опустил глаза. Я ведь понимал, что мы даже близко не пара, и то, что между нами произошло, стечение каких-то нелепых обстоятельств. Судьба зачем-то свела нас вместе. Может быть, решить наши проблемы, а может, подсунуть новых неприятностей. Татьяна увидела, какой эффект произвели на меня ее слова, и в качестве компенсации подарила мне долгий поцелуй.
Подъехало такси. Водитель странно на нас посмотрел. Татьяна чмокнула меня в щеку.
— Пока! Как доеду, напишу сообщение.
— Хорошо. Давай, пока.
Татьяна прыгнула на заднее сиденье. Успела махнуть на прощанье, прежде чем такси, поднимая снежную пыль, быстро скрылось вдали.
Отношения между людьми, их чувства друг к другу находятся в понятиях метафизической вселенной. Как только два человека начинают испытывать чувства, вселенная вешает между влюбленными канат. Когда чувства у пары одинаковые, канат никуда не двигается, и центр его висит над линией с надписью «гармония». Как только один из пары начинает испытывать более сильные чувства, он перетягивает канат на свою сторону. Это приводит к тому, что второй партнер теряет чувства.
Если моя теория верна, то я тащил Татьяну волоком на свою сторону. В голове не укладывалось, как после такого, что было у нас ночью, можно вот так заявить: «Когда приеду, не знаю, жди, если что, но лучше не надейся». Кровь кипела от воспоминаний, в руках еще остались ощущения прикосновений. Надо обладать или огромной силой воли, или не любить совсем, чтобы поступать так хладнокровно.
Два дня я был в депрессии. Не ходил на работу, не готовил, не уделял внимания Константину. Татьяна мне писала общими фразами, как будто между нами ничего не было. Я чувствовал, как подо мной разверзлась черная дыра уныния, и я добровольно лечу к ее дну. Хреновое состояние, причем ничьей вины, кроме моей, в этом нет. Я не ел, не готовил, валялся на матраце, который еще хранил аромат тела Татьяны.
Меня спас Константин. На третий день моей депрессии он убежал на свадьбу и вернулся к вечеру с окровавленной передней лапой. Припрыгал по сугробам на трех, измотавшись до такого состояния, что сразу упал, как только я открыл ему дверь. Вся лапа была в крови. Кожа, сорванная клыками, болталась лохмотьями. Глаза Константина выражали уверенность, что я знаю, что делать с его проблемой. После того случая, думаю, он держал меня за собачьего доктора.
Рана была серьезной, и это отрезвило меня. Какого черта я раскис, как баба, когда мой друган ведет себя, как настоящий мужик. Молчит и терпеливо сносит мои попытки обработать рану. Мысленно я послал подальше черную дыру депрессии. Она схлопнулась и улетела в другую вселенную. Я перестал ее кормить. На душе стало легко, потому что остались только светлые воспоминания, которые можно было воспроизводить в памяти снова и снова, получая удовольствие.
Дни побежали веселее. Мы по-прежнему ежедневно переписывались с Татьяной, обходя стороной тему возможной встречи. Константин быстро пришел в себя, и снова бегал, как ни в чем не бывало. Дни становились длиннее. Солнце начинало греть по-весеннему. На склонах появились первые проталины. С моста днем начиналась грязная капель. Я с нетерпением ждал времени, когда смогу вытащить свой велосипед и приехать на нем на работу. Но это было нескоро.