Наконец мы с моим торговым компаньоном решили отправиться в Китай, где, как говорили опытные купцы, самые дешевые и редкие товары.
Один из таких купцов, побывавший в китайской столице Пекине, утверждал, что это величайший город в мире.
«По величине с ним, – горячо говорил он, – не могут сравниться ни Париж, ни даже наш Лондон!»
Плавание должно было быть нелегким, а может, и опасным, зато прибыльным. Не стану долго рассказывать, как мы добирались до этой страны, что расположена на другом конце света. Но, оказавшись у берегов Китая, мы по совету одного старого лоцмана-португальца продали корабль.
– Пересечь эту могущественную и обширную империю можно лишь сухопутным способом, – толковал старик. – А товар, купленный здесь, вывезем на китайском судне, называемом джонка.
Португалец, как и все лоцманы, разговаривал на многих языках. Знал он немного и китайский. И мы взяли его с собой как переводчика. Только джонка оказалась вовсе не кораблем, а хрупкой лодчонкой, на которой плавают китайские рыбаки.
И вот мы оказались в Китае, чувствуя себя заброшенными на край света.
Большой дракон
Много наслышан я был о древних знаниях Китая. Но, по правде говоря, был очень разочарован. У них есть глобусы, они обладают некоторыми знаниями в математике. Однако стоит вам только поближе познакомиться с их наукой и окажется, что они ничего не знают, например, о движениях небесных тел! Ученые толкуют о тайнах мироздания, а народ невежествен.
Нам повезло быть там во время солнечного затмения. Во время этого небесного события по всей стране люди били в барабаны и гремели кастрюлями. Оказалось, этим грохотом и ужасным шумом стараются испугать и прогнать дракона.
Они полагают, что этот большой дракон, это сказочное чудовище похищает солнце.
Эта маленькая история больше говорит о Китае, чем все длинные рассуждения и восторги. Но не будем торопиться. Мне еще предстоит пройти и проехать по дорогам этой страны немало. Может, я и ошибаюсь.
Мандарин
Посещая неведомую мне землю, я привык быть осторожным. И в Китае на первых порах мы не решались путешествовать в одиночку. На счастье, нам было дано позволение ехать в свите одного мандарина. Это вовсе не фрукт, которые растут, к примеру, на Мадагаскаре прямо вдоль дорог. Мандарин в Китае что-то вроде вице-короля или губернатора провинции.
Путешествовал наш мандарин в сопровождении огромной толпы. Здесь были и его приближенные, одетые совсем не по-дорожному. На них были парчовые кафтаны и нарядные шляпы с завернутыми краями, словно вывернутые от ветра зонтики. Жидкие косицы свисали из-под шляп на спину. Слуги то и дело смахивали с их одежды пыль, которая клубилась под копытами лошадей и ногами верблюдов.
По всему пути, который длился двадцать пять дней, мандарину оказывались от населения самые высокие почести. Мы ни в чем не знали нужды. Еда и питье доставлялись немедленно. Думаю, что эта бесконечная процессия совершенно разоряла те деревни и городки, мимо которых мы проезжали. Ведь население доставляло мандарину провизию бесплатно. Хотя нам все доставалось дорого. Эконом мандарина каждый раз аккуратно взыскивал с нас плату золотом.
Отстав от процессии мандарина, мы заехали в гости к одному китайскому дворянину, который ехал вместе с нами. Его имение лежало как раз на нашем пути. Этот сельский дворянин был богат, но вы бы никогда не сказали этого, встретив его впервые. Одет он был весьма странно. На просторный балахон из пестрого ситца с висящими на шутовской манер широкими рукавами и разрезами, похожими на прорехи, был надет тафтяной камзол, засаленный, как у английского мясника. За его тощей лошаденкой бежали двое слуг и подгоняли бедное животное тонкими ивовыми прутами.
Но самым уморительным зрелищем была трапеза этого важного господина. Он сидел в своем крошечном садике под деревом, напоминавшим пальму. Тень от густой листвы надежно защищала его голову от палящих лучей солнца. Но ему этого было недостаточно. Для большей торжественности над ним раскрыли громадный зонтик. Сам помещик был не просто грузный, а круглый как шар. Сидел он в бамбуковом кресле, развалясь, а две служанки подносили и уносили бесчисленные блюда с кушаньями. Третья кормила его с ложечки, а другая аккуратно смахивала крошки и кусочки с его жидкой бороденки.
Мы поначалу наблюдали за всем этим украдкой, но нам дали понять, что господину приятно, когда им любуются. Да, чванство и глупость одинаковы везде, хоть в Китае, хоть и у нас в Англии.
Что же касается нашего мандарина, то он путешествовал с царскими почестями. Лошади его были так опутаны упряжью, сбруей и дорогими попонами, что и сами казались царственными особами.
Караван
В Пекине мы пробыли всего несколько дней и были заняты покупкой товаров. Мне не терпится записать все, что мы приобрели, в мою тетрадь.
Вот этот перечень, звучащий для меня, как сказка. Девяносто кусков тонкой камчатной материи, двести кусков шелка разных сортов, частью вышитых золотом. А еще чай, тонкие сукна и пряности.
Для того чтобы увезти все эти товары, мы купили вьючных восемнадцать верблюдов. Кроме них у нас были еще и верховые верблюды и несколько лошадей. Всего в нашем караване оказалось двадцать шесть животных. Впрочем, и народу собралось очень много – больше ста двадцати человек. Здесь были и хорошо вооруженные люди, охранявшие нас от случайных нападений, и купцы, и погонщики верблюдов. К нам присоединились и бородатые купцы, направлявшиеся в Московию.
Перед дорогой наши вожатые собрали всех на большой, как они выражались, совет. Здесь мы обсудили и все путевые расходы на закупку фуража для животных и провизии для людей, на оплату проводников, на добывание свежих лошадей и многое другое. Еще раз был выверен план путешествия. И только после этого вожаки построили караван по своим соображениям, и мы отправились в путь.
Фарфоровый корабль
Мы ехали через ту часть страны, которая славится белой фарфоровой глиной. Китайцы держат способ приготовления фарфора в строжайшей тайне. А гончары здесь в большом почете.
По дороге ко мне приблизился наш лоцман-португалец и с лукавой улыбкой шепнул, что хочет показать мне одну забавную штуковину.
– Вы должны будете признать, что видели вещь, которой не случалось вам лицезреть нигде на свете! – убеждал меня он.
Он долго разжигал мое любопытство и наконец заявил, что это дом, сделанный из фарфора.
– Какой он величины? – заволновался я. – Можем мы его поместить в ящик и увезти на одном из верблюдов? Если так, я непременно постараюсь купить эту диковину!
Лоцман расхохотался.
– На верблюде! – вскричал он. – Помилуйте! В этом доме живет семья из тридцати человек!
Мне не терпелось посмотреть этот дом. Лоцман отвел меня туда. И я убедился, что он меня не обманывал. Правда, построен был дом из дерева, но снаружи штукатурка была фарфоровая. Не знаю, удобно ли жить в фарфоровом доме, но он был очень красив. Белые плитки, расписанные синими фигурками, как на больших китайских вазах, которые можно увидеть в Англии, блестели и переливались на солнце. Внутри дом тоже был отделан фарфором. Фарфоровый потолок был расписан изящными рисунками всевозможных цветов. А фарфоровый пол напоминал твердые как камень глиняные полы в некоторых частях Англии.
Мне так понравился этот необычный дом, что я с удовольствием прожил бы в нем несколько дней. Но, к сожалению, приходилось продолжить наш путь.
А наш лоцман-португалец продолжал надо мной подшучивать. Но на этот раз я не поддался на его уловки.
– Китайцы достигли в фарфоровом производстве такого высокого совершенства, – толковал он, покачиваясь в седле, – что изготовили из фарфора целый корабль. С мачтами, снастями, парусами и трюмом на пятьдесят матросов.
Я помалкивал. А лоцман продолжал:
– Этот корабль спустили на воду, и он совершил плавание в Японию.
В ответ я лишь улыбнулся. Уж насчет кораблей и их плавучести меня не провести. Он замолчал и вскоре задремал, опустив голову на грудь. Его лошадь шла сама по себе, упираясь в хвост шагавшего впереди верблюда.
Великая Китайская стена
Два дня спустя мы перевалили через Великую Китайскую стену. Она воздвигнута для охраны страны от кочевых племен, разбойничающих в степи. Проходит стена по холмам, по горам и даже в тех местах, где она, кажется, и вовсе не нужна. Это скалы и пропасти, которые и без того непроходимы. Высотой стена больше, чем четыре человеческих роста, а длиной, слышал я, около тысячи английских миль. Возведенная из обожженной глины, стена эта хороша против конных разбойников, но вряд ли устояла бы против нашей артиллерии.
По эту сторону стены встречались только редкие селения, и повсюду бродили кочевые отряды опасных людей. Вот почему безопаснее путешествовать было не по-отдельности, а большим караваном. В этом я вскоре убедился.
Во время одного из привалов вожатый разрешил нам поохотиться на животных, напоминающих наших баранов. Они дикие и бродят большими стадами по тридцать, а то и пятьдесят голов в поисках пропитания. Бегают они быстро, но вскоре устают и к тому же так глупы, что, убегая, не рассыпаются по степи, а наоборот, сбиваются в кучу.
Нас было человек пятнадцать, и мы так увлеклись преследованием дичи, что не заметили, как оказались перед разбойным отрядом примерно в сорок всадников. Один из них вдруг поднес к губам нечто наподобие рога и затрубил. Звук получился громкий, режущий уши.
Мы растерялись. Но, на счастье, среди нас был один из шотландских купцов, в прошлом наемный стрелок. Он не растерялся, выстроил нас в боевой порядок и велел приготовиться к атаке.
– Знаю я этих разбойников, – сказал он, подбадривая нас. – Стоит им дать отпор, как они обращаются в бегство. Им привычнее нападать на безответных крестьян.