Устроившись в койке, я попробовал читать, однако от слабости у меня дрожали руки и строки расплывались перед глазами. Я открыл Библию наугад и сумел разобрать лишь несколько слов, которые эхом отозвались в моем сердце: «Призови меня в день печали, и я избавлю тебя, и ты прославишь имя мое…»
Эти слова в точности подходили к моему положению.
Пришла ночь, от выпитой настойки у меня закружилась, а потом отяжелела голова, и я, не успев погасить светильники, провалился в крепкий сон. А когда проснулся, то еще долго лежал, прислушиваясь к себе: надвигается приступ болезни или нет? Но никаких признаков лихорадки не было…
Не знаю, сколько я проспал. Когда же выбрался на свет Божий и посмотрел на солнце, то понял, что было около трех пополудни. Я был бодр, зверски голоден и счастливо, словно дитя, улыбался. Это произошло 29 июня.
Глава 18Первое путешествие по острову
30 июня
Кажется, я полностью здоров. Выбрался на охоту, но все же старался не отходить от дома далеко. Убил морскую птицу, похожую на казарку, и не решился употребить ее в пищу. Обедал черепашьими яйцами. Перед сном повторил то же лекарство, только не пил так много настойки и не вдыхал табачного дыма. Наутро почувствовал себя хуже: опять знобило, хоть и не так сильно, как прежде.
2 июля
Снова лечился табаком во всех видах, увеличил порцию настойки. Отлеживался.
3 июля
Приступов больше нет, но болезнь окончательно отступила лишь спустя несколько недель. Читал Библию.
4–11 июля
Немало времени провел на охоте, впрочем, безуспешно. Я брожу слишком близко от дома, потому что еще слаб. Лечение табаком, видимо, помогает, но я бы его никому не посоветовал: табак и впрямь способен остановить лихорадку, это правда, однако он лишает человека сил, награждает судорогами и нервной дрожью. Всему виной сырая дождливая погода…
Моя жизнь на острове снова налаживалась, хотя печальные мысли о моей злосчастной судьбе не покидали меня. Надежды на спасение больше не было никакой. Мало-помалу я снова привел хозяйство в порядок и тогда же обнаружил, как подросли и налились колосья на лужайке под холмом. Это натолкнуло меня на мысль о том, что пора бы как следует изучить мой остров. Ведь я не знал ни растений, ни животных, ни птиц, обитающих в моих владениях, и не всегда мог понять, какие из них годятся в пищу, а какие нет.
15 июля
Рано поутру я начал свое первое путешествие – отправился к той бухточке, где причаливал со своими плотами. В нее впадал широкий и шумный ручей. Пройдя вдоль извилистого русла пару миль вверх по течению, я обнаружил, что вода там пресная и чистая, – значит, прилив туда уже не достигает. Местами ручей мелел, но по его берегам раскинулись луга, покрытые влажной изумрудной травой, а на возвышенностях, где было посуше, рос дикий табак, над которым кружились колибри. Я хотел отыскать кассаву[5], из клубней которой индейцы пекут лепешки, однако не нашел. Зато повстречал агаву – растение, похожее на африканское алоэ; по своему невежеству я не знал его свойств. Немало прожив в Африке и Бразилии, я не нашел ни времени, ни желания поинтересоваться тамошней флорой и теперь горько жалел об этом. Здесь росли всевозможные пальмы, тростник, похожий на сахарный, и бамбук, но толку от этого не было, так как я опасался ядовитых растений.
Глава 19Райский уголок
16 июля
Назавтра я вновь отправился той же дорогой. Миновал участок саванны, добрался до истоков ручья и вышел к мелколесью. Здесь я встретил дынное дерево – папайю, как называют его бразильцы, и нарубил его листьев, чтобы использовать их для приготовления мяса. Даже самая жесткая дичь, завернутая в листья папайи, часа через два становится нежной, как молодой ягненок. Меня поразило обилие виноградных лоз в этой части острова, но, зная, что свежий дикий виноград в больших количествах вредит желудку, я решил собрать его, высушить и сделать из него изюм.
В этот вечер я впервые не стал возвращаться домой и заночевал вдалеке от своей крепости. У меня гудели ноги и ныли плечи от тяжести ружья и поклажи, состоявшей из бутыли с питьевой водой, запаса еды, ножа, топорика и собранного винограда. Как и в ночь кораблекрушения, я устроился в развилке могучего дерева и отлично там выспался.
С утра я снова продолжил путешествие.
Пройдя в северном направлении около четырех миль, я свернул на запад. Передо мной внезапно открылась долина, похожая на райский сад. И хоть сердце мое щемило от грусти, я был полон тайного ликования: ведь на самом деле я – единственный хозяин всего этого великолепия! Британский лорд, владеющий родовым поместьем… Здесь высились королевские и кокосовые пальмы, пальма мауриция, которую высоко ценят индейцы; рощи плодовых деревьев, кактусы, орхидеи и множество совершенно неизвестных мне растений. Из них я знал только авокадо. Сорвав темно-зеленый плод, похожий на грушу, я с удовольствием его съел. Осторожно срезал другой плод, видом напоминающий крупный ананас без кожуры, рассек пополам – внутри на снежно-белой мякоти чернели семена, на вид вроде арбузных. Понюхал: незнакомый плод имел аромат земляники, а на вкус напоминал подслащенный лимон. Он наверняка был съедобен, и я решил набрать этих плодов, а также авокадо и винограда.
Мне захотелось поселиться в чудесной долине, но я оказался бы слишком далеко от моря. Поэтому я оставил свой урожай на земле и отправился назад, прихватив лишь небольшое количество щедрых даров природы.
19 июля
В пути мой виноград помялся; уцелевшие гроздья я развесил сушить. То же самое я сделал, придя утром следующего дня за своим урожаем в долину. Я взял с собой мешки, но сразу понял, что виноград мне до дома не донести, так как нижние гроздья будут раздавлены тяжестью верхних. Я выбрал солнечное местечко и устроил сушильню в надежде через некоторое время получить готовый изюм. Остальные съедобные плоды были переправлены в мой погреб.
Все чаще я подумывал о том, чтобы перебраться сюда, но рассудок подсказывал мне иное. Смущали меня не только отдаленность от побережья, но и то, что всякий раз, оставляя собранные плоды на земле, на следующее утро я находил их растоптанными и изгрызенными зубами неизвестных мне обитателей долины…
Однако же мне до того полюбилось это место, что я провел тут в трудах почти весь конец июля. Построил себе шалашик, оградил двойным частоколом высотой в четыре фута, соорудил приставную лестницу. В общем, обезопасил себя, как и в старом жилище. Иногда я оставался тут на несколько дней подряд; теперь, посмеивался я, у меня есть резиденция на берегу моря и поместье в волшебной долине.
Когда в августе начался дождливый сезон, мне пришлось вернуться домой – в мою крепость под холмом. Безусловно, я мог бы накрыть шалаш парусиной и утеплить его, но здесь не было ни холма, надежно защищавшего мое жилище от ветра, ни пещеры на случай продолжительных проливных дождей.
3 августа
Весь виноград, собранный в долине, отлично высох. У меня получилось до двухсот больших гроздьев превосходного изюма, которые я снес в погреб. И вовремя: с середины августа по октябрь дожди лили почти непрерывно. Иногда они превращались в настоящие водопады, и я по нескольку суток не высовывал носа из пещеры.
Тогда же произошло удивительное событие.
Одна из моих кошек давно сбежала; я решил, что она погибла, и долго сокрушался по этому поводу. Вторая затосковала и вскоре околела – они были сестрами и очень ладили друг с другом, забавляя меня. И вдруг эта беглая кошка вернулась ко мне в пещеру, да не одна, а с тремя котятами вполне европейской внешности. Я видел на острове животных, похожих на диких котов, но никак не предполагал подобного поворота событий. От этих трех котят впоследствии развелось несметное потомство, такое шумное и прожорливое, что порой мне даже приходилось жалеть, что когда-то я спас наших кошек с корабля.
Избегая сырости, я не выходил из убежища, хотя понимал, что пора добывать себе пропитание. Выбрался всего дважды: в первый раз убил козла, а во второй, 26 августа, нашел на берегу огромную черепаху. Мое меню в это дождливое время было простым и питательным: завтрак – изюм, на обед – кусок жареной козлятины или черепашьего мяса, фрукты; ужин состоял из черепашьих яиц.
Чтобы не сидеть без дела во время дождей, я занялся своим тайным подземным ходом, расширил его, укрепил и сколотил из досок дверь, которая изнутри запиралась на деревянную щеколду. Теперь я мог возвращаться домой с любой ношей, не пользуясь лестницей.
30 сентября
Ровно год, как я попал на остров. Я спустился на берег к своему календарю и посмотрел на последнюю зарубку. «Сколько еще дней и ночей предстоит мне тут провести?» – печально подумал я. Горизонт был все таким же пустынным. Однако сердце мое не покидали вера, воля к жизни и готовность преодолеть любые трудности.
Глава 20Завершение дневника
Чернил оставалось все меньше, и я пришел к выводу, что записывать нужно только самые значительные события.
Заметив, что в этих широтах дождливое время года чередуется с засушливым, я сделал выводы, которые, к сожалению, не помогли мне избежать ошибок. У меня был небольшой запас семян ячменя и пшеницы, и вот, дождавшись окончания дождей, я решил их посеять. Задумано – сделано. Я вскопал своей неуклюжей лопатой клочок земли, разделил его пополам и занялся сельскохозяйственной деятельностью. Всех семян я не использовал, оставив по горсточке и тех, и других. И хорошо, что я поступил именно так – из первого моего посева ни одно зерно не взошло, потому что наступила долгая жара. Я поливал свое поле родниковой водой, однако все было без толку. До следующей весны не показалось ни одного ростка.
Сбереженные семена я посадил в другом, более низком и влажном месте, и они дали обильный урожай. Но, поскольку и в этом случае я отложил четвертую часть семян про запас, сбор оказался не велик. И все же начало было положено. В то же время – а это было примерно в ноябре – я наведался на мою «дачу» в долине и обнаружил, что колья ограды, срубленные в ближайшей рощице, пустили побеги наподобие ивы и мой частокол зазеленел. Я аккуратно подровнял его, и в течение трех лет он так разросся, что из зелени получился шатер, дающий густую тень. Это подсказало мне посадить такие же деревца внутри моей старой крепости, что я и сделал, отступив на восемь ярдов от частокола. Саженцы принялись, и эта живая изгородь укрыла меня от палящих лучей солнца и сослужила мне добрую службу, о чем я впоследствии расскажу.