Моя участь оказалась не такой горькой, как у остальных. Меня не продали в рабство и не увели вглубь страны; главарь пиратов оставил меня при себе, так как я показался ему сообразительным, ловким в работе, знал грамоту и мог ему пригодиться.
Глава 4Невольник
Внезапная перемена обстоятельств, превратившая меня из свободного человека в жалкого раба, была потрясающей – пророчество отца сбывалось. Мой хозяин поселил меня в своем доме; я надеялся, что он снова выйдет в море, заберет меня с собой, что рано или поздно будет разбит испанцами или португальцами, попадет в плен, – и тогда я получу долгожданную свободу. Но эта надежда вскоре растаяла. Уходя в плавание, пират приказывал мне присматривать за домом, ухаживать за садом и выполнять всю черную работу, которую обычно поручают слугам. Своих правил он не менял; кроме того, по его возвращении из походов мне часто приходилось ночевать на корабле и наводить там порядок…
В течение двух лет этого рабского существования не было и дня, чтобы я не мечтал о побеге. Однако рядом со мной не оказалось никого, кто смог бы помочь мне в этом, – ни одного товарища по несчастью.
Случай вырваться из плена представился совершенно неожиданно. Мой хозяин, отложив на время свой разбойничий промысел, дольше обыкновенного находился дома и не снаряжал свой корабль, ибо ожидал каких-то важных гостей. Подобное бывало и раньше, и в такие дни, если погода устанавливалась надолго, он отправлялся ловить рыбу и обычно в качестве гребцов брал с собой меня и какого-нибудь молодого крепкого слугу-мавра. Для этой цели служил небольшой баркас, оснащенный всем необходимым, включая парус, компас и запас всевозможной провизии. После того как мы однажды очутились в густом тумане и почти сутки не могли пристать к берегу, хозяин приказал корабельному плотнику соорудить на баркасе еще и небольшую каюту – наподобие тех, что бывают на баржах. Поскольку в этих походах я тоже был вынужден заниматься рыбной ловлей и со временем стал ловким рыбаком, порой он посылал меня порыбачить в море – разумеется, не одного, а под присмотром парочки верных глазастых слуг.
В тот день, едва прибыли гости, хозяин велел мне готовиться к утренней рыбалке с особенным старанием: все вымыть и вычистить, погрузить достаточное количество продуктов и питья, проверить снаряжение и даже снести на баркас три ружья, порох и дробь, чтобы его приятели могли ради забавы пострелять морских птиц. Я выполнил поручение и, усталый, завалился спать в каюте. Каково же было мое удивление, когда ранним утром пират отменил поездку и послал нас троих – меня, мальчика-раба по имени Ксури и одного из слуг – в море за свежей рыбой к обеду.
Мысль о побеге мелькнула в моей голове со скоростью молнии. Озабоченный чем-то хозяин поспешно вернулся в дом, а в моем распоряжении оказалось довольно крепкое судно, на котором можно было вырваться из плена. Я стал готовиться… Прежде всего я убедил слугу, что нам не дозволено пользоваться хозяйским угощением и дорогими винами, поэтому нужно взять с собой немного простой еды и запастись пресной водой. Мавр согласился со мной, и, пока он хлопотал, я добавил к нашим запасам большой кусок воска, моток бечевки, топор, пилу и молоток. Не забыл я и кое-какую теплую одежду.
Вскоре все было готово, и мы втроем благополучно вышли в море, миновав сторожевую башню у входа в порт. На нас никто не обратил ни малейшего внимания, так как это было не впервые. В миле от берега, убрав парус, мы стали готовиться к рыбной ловле. Я надеялся, что северо-восточный ветер скоро сменится южным, который поможет мне добраться до испанской части побережья или хотя бы до Кадисского залива; но откуда бы ни дул ветер, я твердо решил обрести долгожданную свободу, а там будь что будет!
Порыбачив некоторое время и нарочно ничего не поймав, я предложил сменить место. Мы удалились еще на пару миль от берега и легли в дрейф. Ксури находился в каюте, а другой мой спутник – на носу баркаса. Позвав мальчика, я передал ему штурвал, подошел к мавру, будто выбирая нужное место для ловли, наклонился к воде, выпрямился и неожиданно с силой толкнул слугу за борт. Мавр мгновенно, словно пробка, вынырнул и попытался вскарабкаться обратно.
– И не вздумай! – крикнул я. – Ты отлично держишься на воде, море сегодня спокойное, плыви к берегу, иначе я пристрелю тебя, как бешеную собаку!
Нас относило течением, расстояние между шлюпкой и мавром увеличивалось все больше, но я не сомневался в том, что он благополучно доберется до родного берега и своего господина.
Я обернулся к мальчику, в испуге бросившему штурвал, и проговорил:
– Ксури, перестань дрожать! Если ты будешь мне предан, я не обижу тебя и не оставлю на произвол судьбы. Поклянись!
Скрепленные клятвой верности, мы двинулись вдоль африканского побережья, удаляясь от владений марокканского султана.
Пока мавр не скрылся с наших глаз, я держал курс прямо в открытое море. Делал я это для того, чтобы в случае погони наш хозяин решил, что мы направляемся в сторону Гибралтарского пролива. Но как только стемнело, мы повернули на юго-восток. Тихое море и довольно свежий ветерок помогали нам.
На другой день в три часа пополудни показалась земля.
Глава 5Первая стоянка
Берег выглядел пустынным и необитаемым – я не увидел там ни построек, ни людей. Однако я так боялся снова попасть в руки мавров, что в течение пяти дней мы медленно продвигались вдоль него, не решаясь высадиться.
Когда ветер вдруг повернул на юг и стало понятно, что погони больше не будет, я наконец-то решился подойти к берегу, потому что запасы питьевой воды у нас были на исходе. Под вечер мы вошли в небольшую бухту, чтобы с наступлением темноты вплавь добраться до земли и осмотреться. Я бросил якорь в устье речки, но что это была за речонка, в какой стране она протекала, на какой широте и что за народ обитал на ее берегах, до сих пор не имею понятия.
Как только стемнело, мы услышали с берега такой неистовый рык, лай и визг диких зверей, что бедный Ксури, перепугавшись до смерти, стал умолять меня отложить разведку до утра. Всю ночь мы простояли на якоре без сна, затаившись; только раз, когда рядом с баркасом забурлила вода и раздалось шумное фырканье, я, чтобы отпугнуть неведомого зверя, выстрелил из ружья в воздух. Какой адский переполох поднялся на берегу! Я окончательно понял, что даже днем нечего и помышлять о высадке на берег – судя по всему, мы пристали к совершенно дикому месту и, кроме опасных животных, вокруг никого нет…
Как только взошло солнце и стал виден опустевший берег, мы решили перекусить и обдумать дальнейшие планы. Воды у нас не осталось ни капли, и я откупорил бутылку вина из пиратских запасов. Ксури, который довольно сносно изъяснялся по-английски, глядя на мое озабоченное лицо, вдруг сам предложил отправиться на берег с кувшином и раздобыть пресной воды. Мальчик был уверен, что ему удастся найти родник, а звери, сказал он, давно попрятались кто куда.
– Почему же ты, а не я? – спросил я его.
– Если зверь съест меня там или плохой чернокожий убьет, ты будешь знать и успеешь уплыть отсюда, – с чувством произнес мальчик.
Его ответ поразил меня в самое сердце.
– Вот что, дорогой мой Ксури, – сказал я. – Давай-ка угощайся вином, сладостями и сухарями. А потом вместе отправимся на берег и захватим с собой оружие. Тогда никто не обидит ни тебя, ни меня…
Подведя баркас вплотную к берегу, мы благополучно выбрались на сушу, имея при себе лишь заряженные ружья и кувшины для воды. Ксури, увидев покрытую зеленью низину, бодро направился туда, а я остался, чтобы не терять из виду наш баркас. Однако я был настороже, опасаясь внезапного появления туземцев или нападения зверя.
Внезапно до моих ушей донесся звук выстрела, и спустя несколько мгновений я увидел, что мальчик возвращается. Он торопился и возбужденно махал мне рукой; за плечами у него, помимо ружья, что-то болталось, а кувшинов при нем не было. Я бросился навстречу с мыслью, что Ксури столкнулся с опасностью и спасается бегством, но, приблизившись, облегченно вздохнул – лицо мальчишки сияло. Он не только нашел родник, но и подстрелил упитанного кролика; берег оказался совершенно пустынным. Мы наполнили спрятанные в зарослях кувшины холодной и чистой пресной водой, вернулись на наш баркас и вышли из устья реки в открытое море.
То, что эта часть африканского побережья не заселена людьми, успокаивало, но я не представлял себе, где мы находимся и на какое расстояние удалились от мавританских владений.
Я предполагал, что острова Зеленого Мыса, принадлежавшие Португалии, недалеко отсюда, однако без карты и навигационных приборов мне оставалось только гадать, как к ним добраться. Признаться, во мне теплилась надежда только на то, что, плывя вдоль побережья, рано или поздно мы все-таки встретим какое-нибудь торговое судно…
По моим расчетам сейчас мы находились вблизи той части побережья, которая тянется между владениями марокканского султана и землями негров. Это были дикие, необжитые места с бесплодной почвой; негры, притесняемые маврами, перебрались южнее, а сами мавры там только изредка охотились. Неудивительно, что на протяжении целой сотни миль мы с Ксури плыли вдоль пустынного берега… Однажды мне почудилось, что я вижу Тенерифский пик – горную вершину на Канарских островах, но это, вероятно, был мираж, а может, мое разгоряченное воображение приняло желаемое за действительное.
Пару раз нам пришлось пристать к берегу для пополнения запасов питьевой воды и провианта, которые стремительно таяли. Во время одной из таких вылазок я подстрелил льва, неожиданно напавшего на нас, и мы с трудом его освежевали – добыча была знатная, но совершенно несъедобная. Шкуру зверя мы растянули на крыше каюты, солнце ее как следует высушило и выдубило; впоследствии она служила мне постелью.
Еще дней десять мы двигались в южном направлении, стараясь как можно бережнее расходовать воду и продукты. Я надеялся добраться до границ Гамбии или Сенегала и приблизиться к тому месту, где проходят все европейские суда, куда бы они ни направлялись – к берегам Гвинеи, в Бразилию или в Ост-Индию. У нас не было другого выхода, кроме как умереть от голода и жажды, погибнуть от рук дикарей – или продолжать жить надеждой.