Потом я сходил в пещеру за подзорной трубой, убрал за собой приставную лестницу (так я поступал каждый раз, когда чего-либо опасался) и поднялся на вершину холма, чтобы, оставаясь невидимым, наблюдать за тем, что происходит в бухте.
С вершины холма я мог видеть все на много миль вокруг. Корабль уже спустил паруса и встал на якорь. Теперь он находился в полутора милях от берега, а от меня – в двух с половиной на юго-восток. Все, что я видел, говорило мне, что корабль английский. С борта уже спускали шлюпку, и это была самая настоящая английская шлюпка с прямым парусом, которую не спутаешь ни с какой другой.
Трудно передать мои чувства. Несмотря на неописуемую радость при виде судна соотечественников, я испытывал смятение. Его экипаж состоял из англичан, но откуда мне было знать, что это за англичане и каковы их намерения? Вряд ли я мог утверждать, что чувствую себя в безопасности. Что могло привести обычный торговый корабль в эти далекие от проторенных морских путей вóды? Ведь на окрестных побережьях не было ни британских поселений, ни торговых факторий. Разве что буря занесла их сюда, но всю последнюю неделю погода стояла ясная и тихая. И если это действительно были англичане, то приплыли они на мой остров не с добрыми намерениями.
Поэтому я решил, что буду скрываться до тех пор, пока все не выяснится, и лучше уж отсиживаться в зарослях и прятаться в моем форте, чем оказаться в руках каких-нибудь негодяев.
Никому бы я не посоветовал насмехаться над тайными предчувствиями и знаками, посланными судьбой! Всякий, кто не лишен наблюдательности, может подтвердить, что они существуют и верно указывают нам, как поступать в том или ином случае. Другое дело, исходят они от высших сил или низших, которые благоволят нам, – тут вопрос остается открытым. Во всяком случае польза от предчувствий очевидна, о чем и свидетельствуют дальнейшие события.
Заранее скажу: если бы я тогда не прислушался к внутреннему голосу, который нашептывал мне вести себя с крайней осторожностью, гибель моя стала бы неминуемой. И сейчас вы в этом убедитесь.
Продолжая свои наблюдения, вскоре я увидел, что корабельная шлюпка приближается к берегу и поворачивает, словно подыскивая удобное место, чтобы пристать. Однако заливчик, где мы держали свои пироги, команда шлюпки не заметила и причалила на взморье – там, где я когда-то приставал со своими плотами, нагруженными добром с разбитого корабля. Место это находилось в полумиле от холма, и я решил, что мне повезло – отнеси их течением еще немного вдоль берега, и они высадились бы прямо у моего убежища.
Вытащив шлюпку на песок, матросы сошли на берег. В подзорную трубу я мог хорошо рассмотреть каждого, и, судя по одежде и повадкам, в большинстве своем это действительно были англичане. Я насчитал одиннадцать человек, причем трое оказались безоружными и, более того, связанными. Этих троих матросы с ружьями вытащили из шлюпки на песчаный берег, и один из связанных пленников вдруг принялся страстно жестикулировать, словно умоляя о пощаде и выражая крайнюю степень отчаяния. Двое других имели подавленный вид, но оставались спокойными.
Это зрелище смутило меня, я не знал, что и подумать, как вдруг Пятница, поднявшийся ко мне на холм с докладом, воскликнул на своем ломаном английском:
– Смотрите, хозяин! Английские люди есть свои пленники точно так, как и дикие люди!
– Что ты мелешь! – возразил я. – Неужели ты думаешь, что они съедят их?
– Так я сам видел, что они хотеть их есть! – ответил Пятница.
– Ну уж нет, – возмутился я, – прирезать они, конечно, их могут, но есть точно не станут, будь уверен.
Переговариваясь с моим туземным приятелем, я не переставал ломать голову насчет того, что же, собственно говоря, все это означает? Меня мало-помалу начинал разбирать страх: пленники с минуты на минуту могли быть убиты матросами. В подзорную трубу я видел, как один из этих мерзавцев размахивал длинным кинжалом, готовясь вонзить его в грудь пленника. Мне показалось, что последний вот-вот примет смерть, и кровь в моих жилах застыла.
Тут я от всей души пожалел, что с нами нет испанца и отца Пятницы: вместе мы могли бы скрытно подобраться к берегу и освободить троих несчастных. Однако мне тут же пришло в голову кое-что другое.
Пока я наблюдал за действиями матроса с кинжалом, его спутники разбрелись по острову, осматривая местность. Потом к ним присоединился и этот матрос, а узники остались без всякого надзора. Они могли бежать – ноги у них не были связаны, но вместо этого несчастные опустились на песок и погрузились в тяжелое раздумье. Выглядели они как люди, охваченные крайним отчаянием.
Это напомнило мне о том, как я сам впервые попал на остров после кораблекрушения. Я был вне себя от горя и считал себя окончательно погибшим. Сколько страха я натерпелся, какие призраки преследовали меня, как я боялся хищных зверей! Я и подумать не мог, каким подспорьем для меня окажутся обломки нашего корабля, прибитого бурей к отмели, как долго они будут укрывать от непогоды и кормить меня, пока я сам не научусь добывать все необходимое для жизни.
Эти трое бедолаг даже не подозревали, как близки от них помощь и спасение. Наверняка они были уверены, что бесповоротно погибли, и уже не надеялись на спасение.
Какими близорукими мы часто оказываемся в этой жизни! И это говорит о том, что нужно не отчаиваться, а возлагать надежды на Творца вселенной, который никогда не оставляет своих созданий в беде. Мы бываем гораздо ближе к избавлению, чем нам кажется, и порой даже самые гибельные на вид средства приводят к благотворным последствиям.
Шлюпка, в которой приплыли гости с корабля, причалила в тот момент, когда прилив находился в самой верхней точке. Пока матросы шатались по острову, перекликаясь в зарослях, начался отлив и шлюпка оказалась далеко от линии прибоя. В ней оставались двое матросов – это выяснилось позже, но оба они основательно выпили и теперь храпели на самом солнцепеке.
Наконец один из них проснулся и, обнаружив, что шлюпка стоит на суше, принялся расталкивать товарища и кричать, призывая остальных матросов. Наконец они сошлись, но все их усилия спустить суденышко на воду были напрасными. Киль увяз в песке и иле так, что им не удалось даже сдвинуть его с места.
Тут они поступили как настоящие моряки, которым чужда всякая предусмотрительность и осторожность. Бросив возиться со шлюпкой, вся команда снова разбрелась кто куда. Я слышал, как один из них громко крикнул другому по-английски: «Эй, Джек, брось это дохлое дело! Черт с ней, с посудиной, сама всплывет с новым приливом…»
Эти слова окончательно убедили меня, что передо мной – мои соотечественники.
Все это время я наблюдал за их передвижениями с вершины холма, втихомолку радуясь, что так замечательно укрепил свое убежище. Я знал, что прилив не снимет шлюпку с пляжа раньше десяти часов вечера, а к этому времени уже будет совершенно темно. Тогда можно будет подкрасться поближе и подслушать, о чем говорят матросы.
Вместе с тем я готовился к вооруженной стычке, зная при этом, что должен быть гораздо осторожнее, чем в случае с дикарями. Теперь передо мной был совсем другой противник. Я велел Пятнице собрать все оружие, зарядить его и держать наготове. Ему я отдал три мушкета, а себе оставил пару охотничьих ружей.
Поначалу я решил ничего не предпринимать, пока не стемнеет. Однако около двух часов пополудни, когда жара стала нестерпимой, я заметил, что матросов, бесцельно бродивших в лесу, сморило. Их голоса умолкли, и они, скорее всего, отыскав уголок потенистее, завалились спать.
Только трое несчастных, полные тревоги и тоски, оставались на пляже, укрывшись под невысокой пальмой. До них было всего четверть мили, никто их не караулил, и я не смог устоять перед соблазном.
Я знал, как выгляжу, и понимал, какое впечатление может произвести на них мое появление. Лицо мое, заросшее бородой и длиннейшими усами, казалось жестоким и свирепым, на мне был камзол из козьей шкуры и огромная меховая шапка, за поясом – зазубренная сабля и пара пистолетов, а на каждом плече – по ружью. В целом я походил на ужасное привидение.
Именно в таком виде я и решил предстать перед пленниками – мне не терпелось узнать, кто они и что с ними случилось. Прячась в зарослях, я решительно направился к берегу. Пятница последовал за мной – он хоть и был вооружен до зубов, но выглядел намного лучше.
Глава 42Бунт на корабле
Подкравшись как можно ближе, но оставаясь невидимым, я прокричал по-испански:
– Кто вы, сеньоры?
От звуков моего голоса пленники вскочили. Я выступил из кустов, однако мой вид так их поразил, что они готовы были пуститься наутек. Тогда я обратился к ним на английском:
– Джентльмены! Ничему не удивляйтесь. Я ваш друг и, возможно, сумею вам помочь.
– Тогда вы, сэр, – произнес один из них, снимая шляпу, – должны быть посланником небес, потому что вряд ли кто-либо способен нам помочь.
– Всякая помощь приходит с небес, – ответил я. – Почему бы вам не допустить, что я в самом деле ангел и явился вызволить вас из беды?
Пораженный пленник, дрожа всем телом, воскликнул в изумлении:
– Кто говорит со мной – божество или человек?
– Успокойтесь, сэр, и отбросьте всякий страх. Я человек, англичанин, который готов прийти вам на помощь. Со мной только мой слуга, но у нас есть оружие. А теперь говорите: что с вами произошло и чем мы можем быть вам полезны?
– Это слишком долгая история, а причина всех наших бедствий находится слишком близко… В двух словах, сэр: я капитан этого корабля; мой экипаж взбунтовался, и мне едва удалось убедить бунтовщиков оставить меня и двух моих товарищей в живых и высадить на необитаемом острове. Один из них – мой помощник, другой – пассажир. Мы были уверены, что остров и в самом деле необитаем, но вдруг появились вы…
– Известно ли вам, где сейчас находятся те, кто привез вас сюда на шлюпке? – спросил я.