– Там, сэр, – отвечал капитан, указывая в чащу леса. – И боюсь, что если они заметят вас, то прикончат нас всех, не раздумывая ни секунды.
– Есть ли у них огнестрельное оружие?
– Пара ружей. Еще одно – в шлюпке.
– Прекрасно, – сказал я. – Все остальное – мое дело. Сейчас бунтовщики спят, и перебить их проще простого. Но не лучше ли захватить их в плен?
Однако капитан не согласился со мной, сказав, что среди матросов есть два отчаянных негодяя, которые подстрекали экипаж к бунту. Достаточно покончить с ними, и тогда остальные смирятся и вернутся к своим обязанностям.
Я попросил его следовать за мной, и вместе с пленниками мы скрылись в зарослях. Там я спросил, согласны ли он и его товарищи принять два моих условия.
Но капитан опередил меня, с горячностью заявив, что в случае, если нам удастся прекратить бунт и вернуть судно под его команду, он готов предоставить корабль в полное мое распоряжение и выполнить любую мою прихоть. Если же из этого ничего не выйдет, ну что ж, он намерен сражаться вместе со мной и даже умереть в бою. Оба спутника поддержали капитана.
И все-таки я назвал свои условия. Во-первых, я потребовал, чтобы во время пребывания на острове никто из них не посягал на мою власть. И если я доверю им оружие, они должны быть готовы по первому требованию вернуть мне его обратно и никогда не пытаться причинить мне вред. А во-вторых, если корабль будет возвращен, капитан берет на себя обязательство без всякой платы доставить меня и Пятницу в Англию.
Капитан вспомнил все клятвы, какие только знал, потому что считал такие условия честными и справедливыми. Он добавил, что в любом случае будет мне признателен до конца своих дней.
Тогда я перешел к делу. Вероятно, нам следовало напасть на бунтовщиков, не теряя ни минуты, пока они еще спят. Только это могло принести нам успех. Мы откроем огонь сразу из всего оружия, а те, кто уцелеет после первого залпа и сдастся, получит прощение и пощаду. Тут уж пусть сама судьба решает, кому погибнуть, а кому оставаться жить.
Однако капитан возразил, что ему жаль губить, в общем-то, неплохих матросов, которые лишь по случайности подпали под влияние зачинщиков бунта. Но если уцелеют те негодяи, о которых он говорил, нам всем грозит неминуемая гибель. Вернувшись на корабль, эти люди приведут за собой остальной экипаж и начнут охоту за нами по всему острову.
Итак, другого выхода не было. Несмотря на все мое отвращение к кровопролитию, пришлось остановиться на внезапном нападении на бунтовщиков.
Мы еще обсуждали наши планы, поглядывая на поляну, где в тени развесистого бука вповалку храпели наши враги, когда некоторые из них зашевелились и начали просыпаться. Двое матросов вскочили на ноги первыми, и я тут же осведомился у капитана, не эта ли парочка подстрекала к бунту. Он ответил отрицательно, и мы решили дать им беспрепятственно уйти к берегу.
Я сказал:
– Провидение разбудило этих двоих, чтобы сохранить им жизнь, но мы сами будем виноваты, если упустим зачинщиков.
При этих словах я подал капитану ружье и пистолет. Оба его товарища также вооружились и без колебаний бросились вперед. При этом кто-то из них оступился. Послышался шум, разбудивший одного из матросов. Он обернулся, заметил нас и поднял тревогу.
Но было поздно: едва он успел закричать, как спутники капитана одновременно выстрелили, а сам капитан благоразумно приберег свой заряд. Его товарищи оказались удачливы: одного бунтовщика они уложили наповал, а другого тяжело ранили. Он попытался подняться и отчаянно завопил, призывая на помощь, но капитан, приблизившись, велел ему молиться Богу о прощении его злодеяний, а затем нанес такой удар прикладом, который успокоил зачинщика навеки.
Теперь от всей шайки оставались всего трое матросов, причем один из них был легко ранен. Видя, что соотношение сил не в их пользу, они прекратили сопротивляться и стали просить пощады. Тут подоспел и я.
В ответ на мольбы матросов капитан сказал:
– Я мог бы сохранить вам жизнь, но должен быть уверен, что вы раскаиваетесь в своей измене, готовы вернуться на корабль и работать, как и прежде, до тех пор, пока мы не вернемся на Ямайку, в порт, откуда вышли в плавание.
Тысячи уверений посыпались из их уст, и в конце концов капитан стал склоняться к тому, чтобы поверить этим троим. Я также был не против, однако потребовал, чтобы бывшие бунтовщики оставались связанными до тех пор, пока они находятся на моем острове.
Капитан взялся за решение судьбы взятых в плен матросов, а я тем временем отправил Пятницу и помощника капитана к шлюпке. В два счета они захватили ее, сняли весла, мачту и парус и унесли с собой. Вскоре, услышав звуки выстрелов, из леса вернулись еще три матроса. Обнаружив, что капитан корабля из несчастного пленника вновь превратился в грозного командира, они без промедления подняли руки и дали себя связать. Победа наша была полной и окончательной.
На обратном пути к моему дому мы с капитаном обменялись историями о том, как и почему оказались на острове. Я начал первым и вкратце поведал обо всем, что приключилось со мной за минувшие годы. И когда этот мужественный мореплаватель услышал, какие ловушки и трудности уготовила мне судьба, сколько сил потребовалось приложить, чтобы не расстаться с жизнью вплоть до сегодняшнего дня, на глазах его выступили слезы. Словно рука Провидения вела и оберегала меня, чтобы я оказался рядом в тот момент, когда капитан и его спутники попали в страшную беду.
В убежище я провел наших гостей обычным путем, то есть через ограду по приставной лестнице. Там я предложил им подкрепиться тем, что у меня было под рукой, а потом показал свои инструменты, изделия и изобретения, позволившие мне на протяжении столь долгого времени вести вполне сносную жизнь.
Это привело их в изумление, но больше всего капитан был поражен хитроумной системой укреплений, которые я воздвиг, чтобы защитить свое жилище и сделать его совершенно незаметным со стороны моря. Роща, посаженная мною за частоколом, за два десятилетия превратилась в непроходимые дебри, сквозь которые можно было пробраться только по узкой, извилистой тропе, известной лишь мне и Пятнице. Также я сообщил капитану, что это моя парадная резиденция, но, как и положено всякому правителю, у меня есть еще и загородный дворец, куда я время от времени переезжаю. И добавил, что у нас еще будет случай его осмотреть.
Глава 43В лесах
Главным нашим делом сейчас было вернуть корабль, очистив его от мятежников. Однако капитан признался, что не представляет, как за это взяться. На борту оставались еще двадцать шесть членов команды, и все они были замешаны в заговоре против капитана. По суровым английским законам каждый из них по прибытии в Англию или в одну из ее колоний мог угодить на виселицу. Поэтому сопротивляться бунтовщики будут отчаянно, а нас слишком мало, чтобы одолеть их в открытом бою.
Необходимо было использовать военную хитрость. И лучше всего было бы тем или иным способом заманить матросов на остров. Но бунтовщики, встревоженные долгим отсутствием шлюпки и ее команды, могут снарядить хорошо вооруженную экспедицию, освободить своих товарищей, угодивших к нам в плен, и перестрелять нас всех.
Капитан согласился, что это вполне возможно.
Мы вернулись к оставшейся на берегу шлюпке. Пятница еще раньше унес оттуда весла и парус, и теперь мы собирались сделать так, чтобы суденышко нельзя было даже взять на буксир. Мы забрали из шлюпки все остававшееся там оружие, а также обнаруженные несколько бутылок водки и рома, пороховницу, полную пороха, и внушительный кусок сахара, обернутый холстиной. Находки эти оказались очень кстати, в особенности сахар, которого я не пробовал уже много лет.
После этого мы пробили в днище шлюпки отверстие такого размера, что она неизбежно должна была затонуть.
Честно говоря, я не очень-то верил, что нам удастся захватить корабль. Однако у меня была другая цель. Я без конца думал о судьбе моряков, потерпевших крушение и теперь живших среди дикарей, об испанце и отце Пятницы, которые отправились к ним. Если шлюпка останется на берегу, мы легко сумеем починить ее и в дальнейшем использовать для доставки на остров этих несчастных.
Общими усилиями нам удалось оттащить шлюпку еще дальше на берег. Затем мы уселись передохнуть в тени и обсудить наши следующие действия. Внезапно на корабле, стоявшем на якоре, грянул пушечный выстрел, затем на мачте взвились сигнальные флажки с приказом команде шлюпки немедленно возвращаться. С борта судна заметили, что шлюпка не двигается, и пушечные выстрелы стали следовать один за другим.
Наконец на корабле поняли, что ни пальба, ни сигналы флажками не дают никакого результата. Я заметил на борту какое-то движение, посмотрел в подзорную трубу и увидел, что команда спускает на воду гребной бот.
Через несколько минут он уже направлялся к берегу. Кроме гребцов, в нем было не менее десяти матросов, вооруженных ружьями и мушкетами.
Якорная стоянка находилась в двух милях от берега, и, пока бот приближался, мы смогли во всех подробностях рассмотреть тех, кто сидел в нем, даже их лица. Приливные волны отнесли их в сторону от того места, где причалила первая шлюпка, и рулевому пришлось повернуть и некоторое время вести бот вдоль берега.
Капитан, отлично знавший свой экипаж, заметил, что среди бунтовщиков в боте находятся трое честных, порядочных парней, которые лишь по принуждению приняли участие в мятеже. Но боцман, командовавший сейчас ботом и до того захвативший власть на корабле, был самым опасным и опытным противником. Он наверняка будет сражаться подобно загнанному зверю, и может случиться, что мятежники нас осилят.
На это я с улыбкой ответил, что люди в таком положении, как наше, должны быть выше страха, ибо любой исход – жизнь или смерть – станет для нас избавлением. Я призвал капитана мужаться и сказал, что во всем, что происходит сейчас, вижу лишь один повод для сомнений: на боте находятся три или четыре честных матроса, которые заслуживают, чтобы их пощадили. Любой, кто ступит на этот берег, не считая их, умрет, если не сдастся без промедления.