– Ну что? Почему не идешь?
Медведь, словно поняв по-английски, продвинулся немного вперед. Пятница подпрыгнул – и зверь замер, обхватив сук всеми четырьмя лапами и зажмурив глаза.
Момент был удобный, и я мог одним выстрелом снять животное с дерева. Крикнув Пятнице, чтобы он не шевелился, я стал прицеливаться.
– О нет, нет! – вскричал мой туземец. – Не надо стрелять! Я совсем близко – и тогда!
Одним словом, эти двое на дереве еще долго забавляли весь наш отряд. Пятница приплясывал и раскачивал сук, а медведь принимал такие смешные позы, что мы покатывались со смеху.
Однако мы все еще не понимали, к чему весь этот спектакль. Поначалу мы думали, что Пятница хочет сбросить зверя с дерева, но вскоре стало ясно, что из этого ничего не выйдет, так как медведь слишком хитер. Он не двигался с места и так ловко цеплялся своими длинными когтями за сук, что казалось: нет такой силы, которая могла бы его оттуда оторвать.
Наконец Пятница рассеял наше недоумение. Убедившись, что медведь не двигается ни назад, ни вперед, он произнес:
– Очень хорошо! Ты не идти ко мне – я идти к тебе!
С этими словами он добрался до самой тонкой части ветки, повис на ней, и под его тяжестью она опустилась так низко, что Пятница с легкостью спрыгнул на землю. Он тут же бросился к своему ружью, вскинул его и взял зверя на прицел.
– Чего ты ждешь? – спросил я. – Почему не стреляешь?
– Не сейчас, – ответил он. – Я сам!
Потеряв из виду обидчика, медведь стал пятиться, на каждом шагу озираясь, пока не уперся задом в ствол дуба. Потом так же задом он начал медленно и осторожно спускаться, обдирая когтями кору. В ту самую минуту, когда зверь уже коснулся лапой земли, Пятница стремительно шагнул к нему, приставил дуло ружья к медвежьему уху и выстрелил. Зверь рухнул как подкошенный.
Пятница с важностью обернулся к нам, на губах его играла плутовская улыбка.
– Вот так наши бить медведь в моя сторона! – проговорил он.
– Именно так? – переспросил я. – Но ведь у вашего племени нет ружей!
– Нет, – подтвердил он. – Зато есть много-много длинные стрелы.
Вся эта история могла показаться забавной, если бы мы не находились в горной глуши и проводник наш не был тяжело ранен. Мы не знали, где нам придется ночевать, а из глубины леса все чаще доносились волчьи завывания.
Такого адского хора я не слышал с тех давних пор, когда мы с Ксури странствовали на баркасе вдоль африканского побережья.
Начинало темнеть, и нам нужно было продолжать путь. Предстояло проехать еще около семи миль, иначе мы, конечно же, сняли бы с медведя его роскошную шубу, чтобы сохранить ее на память.
Но нам пришлось оставить нашу добычу и пришпорить коней.
Глава 49Битва с волками
Земля здесь все еще была покрыта снегом, хотя и не таким глубоким, как в горах. Позже мы узнали, что с наступлением ранней зимы хищные звери, терзаемые голодом, покинули свои убежища в горах и спустились на склоны, поросшие лесами, а затем и на равнины, где произвели настоящие опустошения в селениях, истребляя без счета овец, коров и лошадей. Нападали они и на местных жителей.
Нам оставалось миновать еще одно опасное место, о котором предупредил проводник. Именно там чаще всего встречались волки. Это была небольшая, со всех сторон окруженная густым лесом поляна, за которой начиналось длинное и узкое ущелье. Через это ущелье проходила дорога к селению, и именно по ней нам предстояло проехать.
За полчаса до захода солнца мы углубились в лесную чащу, а когда солнце село и деревья расступились, мы оказались на поляне с полмили в окружности. Как раз в эту минуту дорогу перед нами пересекли пять матерых волков – звери словно спешили куда-то и не обратили на наш отряд ни малейшего внимания.
Проводник, оказавшийся человеком малодушным, побледнел и велел нам держать оружие наготове. Пятерых волков можно не опасаться, но гораздо опаснее, если звери соберутся в большую стаю.
Мы проверили заряды и порох и смотрели во все глаза, однако волки больше не появлялись. Но не успели мы проехать и сотни ярдов по поляне, как увидели в низине мертвую лошадь, загрызенную хищниками. Около дюжины волков вертелось вокруг; животные скалили зубы и рвали остатки лошадиного мяса и шкуры. Судя по всему, лошадь была убита давно, потому что от нее почти уже ничего не осталось.
Мы не стали мешать волчьему пиршеству, а эти звери, как и прежние, не обратили на нас внимания. Пятница хотел было выстрелить, чтобы разогнать волков, но я остановил его, посчитав, что это далеко не последняя встреча с опасными хищниками.
И действительно, мы были еще на середине поляны и на полпути от входа в ущелье, когда из леса слева от нас донесся леденящий душу волчий вой. А в следующее мгновение нашим глазам предстало ужасное зрелище: до сотни волков надвигались на нас, причем не стаей, а правильными рядами, словно отряд пехоты под командованием опытного офицера.
Я растерялся. Единственное, что мы могли сделать, – это собраться вместе и ощетиниться во все стороны ружейными стволами. Чтобы остановить такую массу хищников, нужно было вести как можно более беглый огонь. Поэтому я велел моим спутникам стрелять не всем сразу, а через одного – на тот случай, если после первого залпа серая лавина продолжит надвигаться на нас. Затем, не тратя времени, те, кто уже разрядил ружья, должны были взяться за пистолеты, которых у каждого было по паре.
При такой тактике мы могли сделать по шесть выстрелов без остановки и успевали перезарядить оружие.
Но все эти предосторожности оказались ни к чему: от первых же залпов волки, напуганные грохотом и вспышками пороха, повернули назад. Четверо из них остались на месте, многие были ранены и истекали кровью, о чем поведали нам следы на снегу.
Волки отступили, но не обратились в бегство. Внезапно я вспомнил, что даже самые свирепые звери боятся человеческого голоса, и приказал моим спутникам кричать как можно громче. Это подействовало: заслышав наши вопли, волки начали пятиться к опушке леса. Не раздумывая, я велел дать еще один залп вдогонку, который заставил серых разбойников пуститься наутек и рассеяться между деревьями.
Это дало нам время перезарядить ружья, что мы и сделали, продолжая двигаться вперед. Но едва мы забили заряды и заколотили их пыжами, как снова послышался ужасный шум, – но теперь уже на дороге, по которой нам предстояло проехать.
Постепенно смеркалось, а положение наше становилось все хуже и хуже. Мы слышали завывания адских тварей и их злобное рычание. Наконец на дороге появились сразу две стаи волков: одна – прямо перед нами, а вторая, двигаясь прыжками по снегу, заходила нам в тыл.
Таким образом, волки почти окружили нас. Мы пришпорили храпящих от смертельного испуга лошадей, но по скользкой заснеженной тропе они могли двигаться лишь обычной рысью.
Так мы пересекли поляну. Дальше дорога уходила в горловину лесистого ущелья, и там, на краю леса, мы вновь увидели огромное скопление хищников. Внезапно до моих ушей донесся звук отдаленного ружейного выстрела, а затем мы увидели, как из ущелья в нашу сторону вихрем мчится оседланный конь без всадника, которого преследуют больше дюжины волков. Едва ли конь мог долго выдержать такую бешеную скачку, и в конце концов волки настигли его, опрокинули на снег и принялись рвать на куски еще живьем.
Когда же мы вступили на просеку, откуда вырвался обезумевший конь, перед нами открылось жуткое зрелище. На истоптанном снегу лежали растерзанные трупы двух путников и еще одной лошади. Наверняка выстрел, который мы услышали, был сделан одним из этих людей – рядом с ним валялось разряженное ружье.
Кровавая картина привела нас в ужас, но времени сожалеть о судьбе несчастных путников не оставалось: волки, рассчитывая на новую добычу, окружили нас со всех сторон, а количество их достигло трех сотен!
К счастью, на просеке я заметил груду толстых бревен, срубленных прошлым летом дровосеками и приготовленных к вывозу. Не теряя ни минуты, я повел наш отряд туда, велел всем спешиться и укрыться за этими бревнами, как за бруствером. Нам удалось расположиться треугольником, так что наши лошади оказались внутри него и под защитой.
Бревна подвернулись нам как нельзя более кстати: полчища зверей с ревом и визгом обрушились на наше укрепление. Их ярость удвоилась при виде лошадей – самой лакомой приманки. Как и раньше, я велел своим людям стрелять поочередно, и их выстрелы были так удачны, что при первом же залпе несколько хищников были убиты наповал. Однако волки не обратили на это внимания и продолжали волна за волной, отталкивая друг друга и бешено рыча, штурмовать наш редут. Похоже, в них вселился сам дьявол!
После второго залпа из всего оружия мы решили, что натиск зверей слабеет, но не тут-то было. Затишье длилось недолго, и обезумевшие звери снова ринулись на нас. Мы дали еще два залпа из пистолетов – теперь перед бревнами валялось не то семнадцать, не то восемнадцать трупов, а еще больше волков было ранено и искалечено, однако серые хищники не отступали.
Пятница сражался, как лев. Тем временем мой второй слуга с невообразимой ловкостью успел перезарядить ружья, после чего я приказал ему взять пороховницу и насыпать на бревно, отделявшее нас от волков, широкую дорожку пороха. Едва он успел это сделать, как звери снова бросились в атаку. Тогда я спустил курок пистолета у самого бревна, и пороховая дорожка вспыхнула сильным и ярким пламенем.
Те волки, которые уже карабкались по бревну, были буквально изжарены – их я насчитал семь или восемь. Еще десяток мы уложили на месте, а остальные, испуганные огненной вспышкой и выстрелами, наконец-то отступили в темноту.
Я приказал дать последний общий залп из пистолетов, вслед за которым мы в один голос закричали что было сил. Волки побежали, а мы, выскочив из укрытия с саблями наголо, бросились их преследовать, нанося удары направо и налево, не щадя даже подранков. Эта вылазка окончательно сломила боевой дух серой стаи, и она без оглядки кинулась наутек.