Потому что увидела… себя. Я лениво прогуливалась по большому проспекту Петроградской стороны, заглядывая в витрины дорогих магазинов, ела мороженое и время от времени поглядывала на часы.
Господи, когда же он меня успел заснять? Ощущение будто мой самый любимый скелет в шкафу очистили от пыли, дурных воспоминаний и выставили на аукцион в Сотби. Лот номер один. Начальная цена — грошик. Кто больше? Мусью в восьмом ряду? Продано!!! Вот так номер! Выходит, что Романов все это время за мной следил. Вопрос — зачем?
Ответ я получила через пятнадцать минут. К видео-Эфе подошел Игорь Трохимович и схватил ее за руку. Эфа резко вырвалась и стремительно пошла вперед. Трохимович понуро поплелся за ней, жестикулируя и явно в чем-то убеждая свою вынужденную спутницу.
Эфа резко остановилась.
Трохимович забежал вперед.
Я, киношная, дала ему пощечину.
Палец рефлекторно нажал на кнопку "Стоп".
Теперь я вспомнила этот день и встречу, которую мой сосед запечатлел во всех подробностях. Встречу, надо сказать, отвратительную и нежданную. И я бы дорого дала, чтобы о ней забыть навсегда.
Это было… дайте вспомнить, точно, месяца четыре назад. День выдался отвратительный: с утра мы поцапались с Соней из-за какого-то пустяка, потом пришлось вызывать врача к Кларе, упавшей со стремянки (и что ей понадобилось на антресолях?), после выяснилось, что Гена сожрал мои колготки. Запасных же у меня не оказалось. Пока уговаривала Ольгу поделиться лишней парой. Пока выслушивала стенания деда (у того закончилась карта в Интернете), прошло не меньше часа.
В общем, в институт я опоздала. Трохимович и до этого придирался, а тут и вовсе озверел: вызвал к себе в кабинете и начал отчитывать как сопливую девчонку. Стоит признать, что вела я себя именно как сопливая девчонка. Сначала пыталась оправдываться, потом расплакалась. Как всегда нервы сдали весьма некстати. Кажется, именно тогда Трохимович сменил гнев на милость и начал меня утешать. Не помню как именно, но мы оказались на кожаном диване. Его руки привычно-скованно скользили по моему телу, словно он разыгрывал знакомую пьесу на незнакомом музыкальном инструменте. И вот тогда и мелькнула предательская мыслишка: может, хватит сопротивляться? Подумаешь, пересплю с ним, все равно у меня сейчас никого нет. Да и не предвидится. И хотя особого удовольствия я не испытывала, решила расслабиться и получить удовольствие. Может, и получила бы, если не открыла бы глаза и не увидела его довольную физиономию, на которой так и было написано: " Я сделал это!".
До финала у нас не дошло. Не помню, как я выскочила из кабинета. Пришла в себя только на Петроградской стороне, в ювелирном магазине. Денег в тот день потратила без счета. Бриллиантовые серьги потом подарила своей знакомой, они напоминали тогдашнее унижение. Меховой полушубок презентовала Ольге. Духи отошли в пользу Сони. Расстроенные чувства чуть подсластило мороженое. Я почти уже пришла в себя, как вдруг у станции метро налетела на Трохимовича.
Он был пьян и явно ждал кого-то другого. Однако притворился, что рад меня видеть и готов здесь и сейчас раскурить трубку мира, а лучше в каком-нибудь уютном гнездышке: "Ну че, ты кочевряжешься! Тоже мне недотрога нашлась! Поехали, коньячку выпьем, расслабимся. Ну, хочешь, я тебе цветов куплю. Какие любишь? Розы? Все бабы любят розы. Эй, бабка, розы для моей девушки!".
Без пощечины, конечно, можно было обойтись, но уж очень хотелось вызвать на его гладком лице хотя бы рябь обиды и сожаления.
И вот теперь, оказывается, что та встреча вошла в историю. Благодаря соседской слежке. Особых претензий к Алексу у меня не было, равно как и одобрения. Вне зависимости от его мотивов, он не имел права вторгаться в мою частную жизнь. Ладно, теперь уж все равно ничего не изменишь. Трохимович и Романов мертвы, ругаться не с кем.
Я снова включила кассету. Вот как! Оказывается, после моего ухода стали развиваться весьма любопытные события.
Вот Трохимович потирает щеку и смотрит мне вслед. К нему подбегает красивая девушка и… тоже отвешивает хорошую оплеху. Браво, красавица! Теперь Трохимович держится за обе щеки. Девушка плачет и явно обвиняет его в измене. Тот пытается успокоить спутницу, покупая ей огромный букет роз. Девушка смущенно улыбается, принимает цветы и разрешает себя поцеловать. Камера бесстрастно фиксирует все происходящее. Бесстрастно ли? Кажется, у оператора неожиданно возник новый интерес. Он провожает парочку до подъезда. Очень любопытно. Почему бывший босс вызвал столь явный интерес у моего соседа?
Я выключила видеомагнитофон. И, подумав, вынула кассету. Пускай пока побудет у меня. Так надежней. Тем более, что я узнала девушку на пленке. Интересно, в каких отношениях состояли декан факультета культурных отношений Игорь Трохимович и наша миловидная уборщица Милочка?!
***
Наутро я позвонила в больницу, чтобы справиться о состоянии здоровья Федорова.
— Сравнительно стабилен, — ответила мне дежурная.
— Девушка, а это хорошо или плохо?
— А я откуда знаю? — рявкнула девица. — Я, что, его лечащий врач?
Ну, я, скажем, тоже медицинский не заканчивала, однако понять, в каком состоянии находится человек, все же могу. А вот причины нашего хамства для меня до сих пор остаются загадкой. Почему человек, в чьи служебные обязанности входит передача полной и развернутой информации, делает все, чтобы эту самую информацию не предоставить, или, что еще хуже, — ее намеренно исказить. Мол, не доставайся же ты никому! Вырвать из справочного районной поликлиники номер телефона или часы приема дежурного терапевта сродни боевой операции. И вот ведь парадокс, как только эти администраторы, дежурные, нянечки, санитарки покидают свои рабочие места, они вмиг становятся нормальными людьми, которые умеют искренне улыбаться. Почему нужно хамить, когда ты на работе? Что это, вариант самозащиты? Не понимаю… Ладно, будем надеяться, что сравнительно стабильное состояние господина Федорова — это первый шаг на пути к выздоровлению.
Сегодня наш дом по-прежнему напоминал замок с привидениями. Только вот все привидения, похоже, решили взять законный выходной, поскольку ни один из родственников меня не беспокоил: видимо, все мы вчера перенапряглись. Признаться, я даже удивилась: не каждый день на тебя сходит такое благословение — тишина. А тут второе утро подряд. Наконец, и у меня будет настоящее воскресенье!
Я закрылась в комнате и с наслаждением открыла очередной дамский роман, накануне подаренный старичками в качестве шутки. Я, конечно, изобразила негодование, но теперь радовалась как ребенок: три часа удовольствия гарантированы, ведь бабуля выбрала книжку из моей любимой серии про Годзиллу. Новый шедевр назывался весьма символически — "Убийственная нежность". В этот раз авторская прихоть забросила неутомимую девицу в объятия короля. Поначалу красотка для приличия немного сопротивлялась (примерно страницы две), но, не выдержав королевской нежности, сдалась на волю победителя. Как выяснилось, совершенно зря. Король оказался старым ревнивцем:
"…Мне противна мысль о том, сколько мужских рук ласкали тебя, — нахмурился Луи.
— Не так уж и много, — потупившись, ответила обнаженная Годзилла. Приняв соблазнительную позу, она сладострастно смотрела на своего любовника.
— Сколько? — негодовал монарх, пытаясь стащить с себя узкие панталоны. — Скажи мне точную цифру. Все-таки я король! Я ведь король?
— Конечно, ваше величество! Кто бы сомневался! И как все короли вы так нетерпеливы! Подождите немного, я посчитаю…
— Что значит твое выражение "и как все короли"? Ты бывала в других королевских постелях?
— Разумеется! Королей много, а я одна. Годзилла всегда нарасхват!
Дзинь! Опять! Ну что за наказание! Нет личной жизни, так и все удовольствие от чужой норовят испортить. Интересно, он ее казнит или нет? Еще раз — дзинь! Я нехотя ответила:
— Да?
— Мы с вами вчера так и не договорили, госпожа спонсор.
— А, господин Пургин. Какими судьбами?
— Все теми же… Приглашаю вас в ресторан…
— Только не это!
— Почему?
— Потому что банально! Сегодня воскресенье — единственный день, когда я могу отдохнуть и расслабиться. А ваше предложение ставит жирную точку на моих примитивных планах. Надо встать, умыться, одеться, сообразить какой-нибудь затейливый макияж и прическу. И все для того, чтобы встретиться с вами в ресторане.
— У вас оригинальная система отказа.
— Я не отказываю, я соглашаюсь.
— У вас оригинальная система согласия.
— Я вообще женщина, оригинальная во всех отношениях. Только у меня одна просьба.
— Весь к услугам прекрасной дамы.
И этот туда же — Романов номер два.
— Выберете, пожалуйста, заведение подемократичнее. Терпеть не могу вечерние платья и туфли на каблуках. У меня от них изжога.
— У вас оригинальное чувство юмора. Но если настаиваете… Будет вам сплошная демократия. До встречи, Стефания!
По-моему, в его тоне прозвучали нотки убийственной нежности. Докрашивая левый глаз, я увидела Жабика, уютно устроившегося на не дочитанном любовном романе. Что ж, радует, что хоть у кого-то этот вечер пройдет без сюрпризов.
***
Вкус у Ивана Пургина оказался столь же оригинальным, как и мои чувство юмора и система отказа вместе взятые. Равно, как и понятия о демократическом кабаке. Я ожидала попасть в стандартную кафешку со стандартным набором блюд и соответствующим сервисом. Он привел меня в мексиканский ресторанчик. Кругом — дамы в вечерних платьях и бриллиантах. Я в своей демократичной джинсе смотрелась на их фоне… оригинально. Раз уж прилепилось слово к лексикону, надо им пользоваться чаще. Пока не надоест.
Столик на двоих оказался почти рядом с импровизированной сценой, поэтому, когда в программу развлечения включились живые музыканты (ни разу не видела мертвых музыкантов в ресторане), говорить стало бессмысленно. Из всего заказанного на тридцатой минуте нам принесли только бутылку чилийского вина и два бокала. Вот и пришлось сидеть напротив друг друга, пить вино и молчать. Втайне я завидовала белокурой Годзилле, уж она-то с первых минут встречи вертела мужчинами, как хотела. Впрочем, то любовное чтиво. У меня — реальная жизнь. Хотелось бы мне вертеть Пургиным? Скорее нет, чем да. Не люблю мужчин, избалованных шальными деньгами. Все мои мужья в период нашей совместной жизни не могли похвастаться сверхдоходами: нам хватало на картошку, крупы, пиво, но и только. Поэтому я очень рада, что разбогатели они уже без меня, тем самым, подарив мне возможность запомнить их лучшие черты. У Пургина все наоборот: быстро пошел вверх, быстро научился смотреть на окружающих со снисходительным омерзением, быстро заматерел и решил, что теперь ему все подвластно. Не сомневаюсь, что обо мне он уже успел навести справки: дело это нехитрое и, что скрывать, быстрое. Теперь осталось лишь гадать, что ему во мне нравится больше: мои деньги или я сама.