Она открывает глаза, и перед ней опять только снег. Вселенная — снова поток ледяных миазмов, несущих с собой разложение и смерть.
Скрип кресла окончательно возвращает Нису к действительности, и она опять склоняется над столом:
…Но илоны чуть было не забыли, что любой зилибар может создать вокруг себя твердый панцирь и внутри него под толстым слоем снега пережидать долгие зимы, а они, илоны — существа, состоящие всего лишь из воздуха и тепла…
Снаружи воет ветер, и миллионы снежинок безжалостно наваливаются на другие их миллионы.
4
Пещера очень большая, и в ней сыро; но как ни ярится на равнине ветер, проникнуть в нее он не может.
Томи снует по пещере, сосредоточенно размещая унесенные тайком обогреватели. Через полчаса, самое большее, настойчиво зазвучит, зовя его домой, повторяющийся музыкальный мотив, и хочешь не хочешь, а придется сразу отправиться в обратный путь; но по–настоящему заставит его вернуться не звук таймера, а как бы несуществующий и, в то же время, ясно слышимый сигнал ее страха, который сейчас пронзит его мозг. Целый час ушел только на то, чтобы перенести обогреватели со склада сюда, в пещеру, и хорошо бы успеть до того, как он уйдет, всё установить и наладить.
Запаса энергии в трех обогревателях хватит на тридцать лет. Пожалуй, один обогреватель он поместит у входа, другой — в центральном гроте, а третий — у пролома, через который в пещеру проникает холод.
Томи Томи не уходи слишком далеко Томи не провались в снежную яму Томи
Он трясет головой, пытается отогнать мысли матери, хотя знает, что ничего из этого не выйдет: теперь ее мысли будут всплывать у него в голове через приблизительно равные промежутки времени.
Сосредоточившись настолько, насколько это сейчас для него возможно, он принимается включать обогревательные аппараты. Мама много раз проделывала это при нем: нажимаешь красную кнопку; три секунды ждешь; ставишь стрелку на цифру «20», немного ждешь; открываешь все пять камер прибора; нажимаешь синюю кнопку…
Томи Томи не уходи слишком далеко от дома Томи помни что отец
— Мамочка, замолчи!
лежит где–то в снежной яме в Сверкающих Горах ведь я одна Томи
Сколько ни кричи, все равно не заглушишь у себя в голове ее голос.
Как странно, что он слышит мысли матери, а она его мыслей не слышит! Ведь столько раз, когда они ели вместе, он обращался к ней беззвучно — и все напрасно!
Но тут уж ничего не поделаешь, и он продолжает свою работу уже со следующим обогревателем: нажимает красную кнопку, три секунды ждет, ставит стрелку на «20», ждет снова, открывает пять камер…
Он не понимает, почему ему так хочется поставить обогреватели именно в этом месте, не знает, чего ради рискует получить нагоняй от мамы, если той станет известно, что он растрачивает жизненно важные запасы на изменение климата внутри полого камня; однако он многого не понимает, поэтому просто–напросто повинуется порыву.
Торопитесь, торопитесь!
Близки призрачные ветры!
Близки дальние сверканья!
Близки отблески и свет!
Торопитесь, торопитесь!
Дети, дети, все — домой!
Пора возвращаться.
Он еще раз торопливо обегает пещеру, ее проходы и закоулки. Нужно все проверить — в последний раз.
Торопитесь, торопитесь!
— Знаю! — кричит он сердито, и крик его перекатывается в пещере.
Томи Томи нужно возвращаться два часа прошло таймер еще никогда не звонил так громко Томи почему не возвращаешься Томи
Со всех ног он бросается бежать по темным переходам. Скорей бы ощутить перемену, которая вот–вот должна здесь произойти! Он много сделал для этого, и как хорошо было бы, если бы все началось при нем!
Торопитесь, торопитесь!
Близки призрачные ветры!
На концах свисающих с потолка сосулек появляются дрожащие капли. Томи издает ликующий крик: завтра в пещере будет лето.
Близки дальние сверканья!
Близки отблески и свет!
Торопитесь, торопитесь…
Задыхаясь, он несется по последнему переходу и выскакивает наружу. На мгновение оборачивается и снова бросает взгляд на темный зев пещеры, который теперь дышит как–то по–другому.
Пещера очень большая и сырая, но тепло в ней копится сейчас так же быстро, как тысячу веков назад.
5
— «…Она переворошила в детской комнате все коробки и ящики, перетрясла всю одежду и вывернула в ней все карманы. Строго говоря, она не была огоньком, однако казалась им благодаря исходившему от нее неяркому сиянию; но когда она остановилась передохнуть, стало видно, что это фея, и величиной всего с кулак…»
Томи перестает читать вслух. Взгляд его возвращается к началу абзаца, и теперь он читает то же самое, но уже про себя.
— Почему ты замолчал? — спрашивает Ниса. — Читай, пожалуйста, дальше.
Томи опять начинает читать вслух:
— «…Она была похожа на очень красивую маленькую куколку, и звали ее Медный Колокольчик. Платье на фее было тоже очень красивое, и в руке она держала прозрачный лепесток…»
Она замолкает снова.
— Что с тобой происходит? — спрашивает тихо, но встревоженно Ниса.
— Мамочка…
— Что?
— Феи существуют?
— Ты меня спрашиваешь об этом второй раз за неделю, и я второй раз говорю тебе: нет.
— Но в этой книге написано, что на острове, где…
— Томи, предметы могут существовать двояко: в реальной жизни и в воображении. Как ни жаль, но в реальной жизни фей никогда не существовало, они существовали только в воображении людей.
— Ты знаешь… мне показалось… Крылья его носа раздуваются.
— Показалось? Что?
— Что я видел фею.
— Вот как?..
Ниса не знает, что сказать. Будет ли толк, если она попытается объяснить сыну, что такое детские галлюцинации?
— Возможно, — говорит она наконец. — Иногда что–то вылетает наружу из нашего воображения.
— Фея, которую я видел, вылетела. Те, которые вылетели из воображения, тоже могут выполнить любое желание?
Ниса в растерянности.
— Я открою тебе один секрет. Если ты хочешь чего–нибудь очень сильно, какая–нибудь добрая фея обязательно тебе поможет.
— У меня есть одно желание, сильное–пресильное.
— Но и ты должен будешь помочь фее.
— Ну конечно! Ведь феи такие маленькие и слабые, и если не помогать им, они мало что могут сделать, правда?
— Совершенно верно.
— А если я попрошу… м‑мм… белую собаку, вроде тех, что на картинках в книгах… она сможет мне ее принести?
Ниса прикусывает губу. Не хочется разрушать волшебный мир, в котором живет Томи, но и не хочется обманывать сына.
— Есть одно досадное обстоятельство, о нем я тебе еще не говорила. Дело в том, что мы не на Земле; ты родился на космическом корабле и не знаешь…
— Я видел голографические фильмы.
— Дело не в этом. Мы с тобой живем на Гарнисе, планете, удаленной от Земли на несколько световых лет. Если бы папа нашел расщепляемые материалы, мы бы уже давно вернулись на Землю.
— Но папа пропал в Сверкающих Горах.
— Да, папа пропал, и мы теперь одни–одинешеньки на пороге Земли.
— На пороге Земли?
— То есть очень близко от нее.
— Так насчет фей…
— Феи родились в воображении землян. Поэтому попасть на Гарнис феям очень трудно.
— Но ведь одну я видел.
— Даже если одна фея и рискнула совершить такое далекое путешествие, очень сомневаюсь, чтобы она могла в чем–нибудь тебе помочь.
— Почему?
— Волшебство феи почти всегда действует только на том месте, где она родилась.
— Так что если я попрошу у нее собаку…
— …то не получишь, потому что все собаки, какие существуют в Галактике, находятся на Земле.
Томи молчит и что–то обдумывает.
— То есть, — медленно произносит он наконец, — ничего перенести с одной планеты на другую она не может?
— Не может.
— Значит, просить у нее я могу только то, что находится на планете, где нахожусь я?
— Конечно.
— А как ты думаешь… смогла бы она вернуть нам папу?
— Пойми: папа никогда не вернется!
Она говорит это так резко, что у Томи перехватывает дыхание. Замерев в кресле, он с изумлением смотрит на мать. Потом, набравшись духу, говорит запинаясь:
— Фея… могла бы… отправиться в Сверкающие Горы и…
— Томи, читай дальше! Потом сможешь пойти поиграть.
Он понимает: на самом деле она не верит, что эти существа, родившиеся в человеческом воображении, существуют или, во всяком случае, что они есть на Гарнисе.
6
надо постараться чтобы мама ничего не заметила ведь пока ей еще не известно что он унес со склада три обогревателя а ему не хочется знать почему он их разместил в пещере около замерзшего пруда и включил ведь самое важное для него этот голос который в последние дни звучит в голове почти все время мама занята домашними делами или думает о папе никак не выяснишь чей это голос я еще не проснулась я еще ничего не понимаю вот он снова и кажется что это голос сумасшедшего у которого мысли путаются зима кончается однако город по–прежнему спит но где же фея ведь он ее видел всего три дня назад на следующий день после того как прочитал в одной книжке если бы не эта книга он бы даже не знал про фей и перепугался бы увидев такое странное существо страшно холодно может зилибары не вылезут из своих нор потом он искал ее много раз но так и не нашел а вообще–то настоящая ли это фея ведь он читал что феи это прекрасные женщины зилибаров полным–полно как до этой зимы голос в голове у него говорит о чем–то непонятном страшном где–то далеко какая–то опасность Грвдр о ней не знает иногда он спрашивает себя правильно ли что он все это скрывает от матери но ведь она если даже рассказать ей не поверит ведь не поверила когда он сказал про фею а самое плохое что она тогда запретит ходить в пещеру он не знает как объяснить ей почему важно чтобы он там был подольше и слушал беззвучные голоса иногда правда ему становится страшно