— Ну так испробуй другое место. Найди планету, где живут одни растяпы, и обдери их как липку. Я у тебя покупать не могу.
— Боюсь, вам придется, — сказал робот кротко. — Согласно инструкции, после посещения семнадцатой планеты я обязан вернуться на Денсобол для осмотра.
На брюхе робота с урчанием открылась панель, и Уингерт увидел выдвинувшееся дуло молекулярного пистолета.
— Последнее средство коммерсанта, да? Если клиент не покупает, хватаешься за оружие и заставляешь купить. Только со мной это не пройдет.
У меня денег нет.
— Ваши друзья с Земли пришлют денег. Я должен вернуться на Денсобол с большой выручкой. Иначе…
— Знаю. Тебя демонтируют.
— Верно. Таким образом, я вынужден встать на этот путь. И в случае вашего отказа твердо намерен привести угрозу в исполнение.
— Постойте–ка! — вмешался новый голос. — Что происходит, Уингерт?
Уингерт поглядел на передатчик. Экран светился, и с него грозно взирала рыхлая физиономия Смэзерса.
— Да вот робот, — ответил Уингерт. — На торговле помешался и оружием мне сейчас угрожал.
— Знаю. Я все видел по лучу.
— Вот влип, — потерянно проговорил Уингерт. Он перевел взгляд с выжидательно молчавшего робота на неприветливого Смэзерса. — Не стану покупать у робота — он меня убьет, куплю у него что–нибудь — вы меня застукаете и штрафанете.
«Интересно, что хуже», — подумал Уингерт.
— У меня в продаже множество великолепных приборов, не известных на Земле, — с гордостью сообщил робот. — Первый в истории свежеватель дригов, хотя, откровенно говоря, я сомневаюсь, что на Квеллаке водятся дриги и он вам пригодится. А может, пожелаете ротационный диатомный фильтр или новую модель щипцов Кегли для извлечения нервных клеток…
— Умолкни! — рявкнул Уингерт и обратился к Смэзерсу. — Ну, как мне быть? Вы — фирма, защитите своего колониста от этого инопланетного мародера.
— Мы вышлем вам оружие, колонист Уингерт.
— Чтобы я тягался с роботом? Хороша помощь.
Уингерт сник. Пусть даже он выпутается сейчас, все равно с помощью пункта о снабжении фирма крепко держит его за глотку. За три года транспортные расходы составят…
Он ахнул.
— Смэзерс!
— Да?
— Послушайте: если я откажусь покупать у робота, он меня порешит. Но я ничего не могу у него купить даже с разрешения фирмы, потому что у меня нет денег. Мне необходимы деньги, чтобы остаться в живых. Поняли?
Необходимы.
— Нет, — ответил Смэзерс, — не понял.
— Я вот что толкую: чтобы сохранить жизнь, мне нужны деньги. Это то, что мне необходимо для жизни, а значит, вы обязаны безвозмездно снабжать меня деньгами в неограниченном количестве, пока робот вдоволь не наторгуется. Если вы откажетесь, я подам на фирму в суд за нарушение контракта.
Смэзерс улыбнулся.
— Попробуйте. С адвокатом не успеете связаться — помрете. Робот вас прикончит.
Пот ручьями стекал по спине, но Уингерт чувствовал: для него наступает счастливый миг торжества. Сунув руку во внутренний карман куртки, он достал плотный лист искусственного пергамента — свою копию контракта.
— Вы отказываетесь! Отказываетесь снабдить меня предметом, необходимым для жизни! Тем самым, — объявил Уингерт, — контракт теряет силу.
На глазах у Смэзерса — о ужас! — он порвал документ и небрежно швырнул обрывки за спину.
— Нарушив со своей стороны контракт, — сказал Уингерт, — вы освободили меня на будущее от всех обязательств по отношению к фирме. А потому прошу покорно не шпионить своим дурацким лучом за моей планетой.
— За вашей планетой?
— Именно. Право первопоселенца: раз мы не связаны больше контрактом, то по Галактическому кодексу вам запрещается шпионить за мной.
Смэзерс беспомощно хлопал глазами.
— Язык у вас хорошо подвешен, Уингерт. Но мы будем драться. Я еще доложу обо всем наверху. Вы так легко от нас не отделаетесь!
Уингерт насмешливо оскалился.
— Докладывайте кому хотите. Закон на моей стороне.
Смэзерс зарычал и отключил связь.
— Логичное построение, — одобрительно заметил XL‑ad41. — Надеюсь, вы выиграете дело.
— Должен, — сказал Уингерт. — Под меня не подкопаешься, ведь контракт обе стороны обязаны соблюдать. А предъявят в суде запись лучевой слежки, так там видно, как ты мне угрожаешь. Им уцепиться–то не за что.
— А как же насчет меня? Я…
— О тебе я не забыл. Молекулярному пистолету в твоем брюшке так и не терпится выпалить в меня, — улыбнулся Уингерт. — Слушай, XL‑ad41, давай начистоту: торговец из тебя никудышный. Сметка кое–какая есть, да и то проявляется не там, где надо, а вот такта маловато, тонкости нет. Нельзя же каждому покупателю пистолетом угрожать, ведь так не долго своих хозяев и в межпланетную войну втянуть. Стоит тебе вернуться на Денсобол и стоит им узнать, что ты наделал, и на твой демонтаж у них уйдет меньше времени, чем у тебя на продажу одного свежевателя дригов.
— Я и сам об этом подумывал, — сознался робот.
— Вот и хорошо. У меня есть предложение: я научу тебя торговать. Мне приходилось этим заниматься; к тому же я землянин и обладаю природной сметкой. Как выучишься, полетишь на другую планету — думаю, хозяева простят тебе лишнюю остановку — и сбудешь с рук весь товар.
— Это было бы замечательно, — сказал XL‑ad41.
— Полдела сделано. За учение будешь снабжать меня всем, что мне понадобится для безбедной жизни. Сигарами, магнитными сапогами, мини–передатчиками, депилятором и прочим. Я тебе — хитрости торговли, ты мне — магнитные сапоги; наверняка твои конструкторы сочтут такой обмен справедливым. Кстати, мне понадобится генератор силового поля — вдруг заявятся фирмачи, скандалить начнут.
Робот сиял от счастья.
— Я уверен, что такой обмен можно наладить. Полагаю, теперь мы компаньоны.
— Еще бы, — сказал Уингерт. — Для начала давай–ка я научу тебя древнему обычаю землян, который положено знать хорошему коммивояжеру.
Он крепко сжал холодную металлическую лапу робота.
— Пожмем друг другу руки, компаньон!
Шоу БобЗОВИТЕ МЕНЯ ДУРЕХА
Мысли были необычными, и от них становилось как–то не по себе.
Моего мужа зовут Карл — вполне приличное имя. Троих моих сыновей Дэвид, Аарон и Джон. Тоже хорошие имена. Но вот мое имя Дуреха. И это звучит как–то глупо. Оно, в общем–то, даже и не похоже на настоящее имя. Интересно, как мне такое досталось?
Дуреха суетливо хлопотала по дому, пытаясь заглушить эти неуютные мысли работой.
Лучи утреннего солнца падали на обеденный стол, делая его похожим на алтарь. Она расставила пять тарелок с горячей овсяной кашей и пошла звать детей, с шумом и гамом носившихся по палисаднику. Оказавшись на свежем, пронизанном солнечным светом воздухе, она почувствовала себя несколько лучше. Дуреха посмотрела на протянувшееся от изгороди до самой реки колышущееся полотнище нежного желтого шелка — хлебное поле, за которым так заботливо ухаживал Карл, — и крикнула:
— Завтракать! И не топчи мои розы, Дэвид. Ты, видимо, совсем не различаешь цвета.
— Какие розы? — лицо шестилетнего Дэвида выражало смирение. — Ты имеешь в виду эти зеленые штучки?
Младшие мальчики в восторге захихикали.
— Эти розы, — выделяя каждое слово, ответила Дуреха.
Дэвид ткнул пальцем прямо в пышные красные цветы.
— Ты что, вот про эти зеленые штуковины?
Дуреха посмотрела на него тяжелым взглядом. Озорник Дэвид любил порисоваться перед братьями и, случалось, бывал самоуверенным и упрямым, в общем, вел себя так, как и положено нормальному здоровому ребенку. Он и раньше выкидывал подобные номера. Дуреха снова посмотрела на цветы, но тут же почувствовала резкую боль в глазах.
— Домой! — приказала она. — Каша остывает.
Они вошли в прохладу побеленных стен дома, и дети расселись по своим местам. Тут и Карл пришел из крольчатника. Он одобрительно кивнул, увидев завтракающих детей. Вылинявшая рубашка, обтягивающая его сильные плечи, уже промокла от пота.
— Поешь, дорогой, — участливо проговорила Дуреха. — Ты больше заботишься о животных, чем о себе.
— Папа вправлял кролику лапку, — гордо известил Аарон.
Карл улыбнулся сыну и сел за стол. Дуреха ощутила укол ревности. Она решила добиться улыбки и в свой адрес — при помощи трюка, который еще никогда не подводил.
— Придет время, и папочке придется заботиться о дочке, вот тогда у него уже не останется времени на кроликов.
Карл не прореагировал. Он сидел, низко опустив голову, и, казалось, был полностью занят едой.
— Нам ведь нужна девочка, — настаивала разочарованная Дуреха, — не так ли, дорогой?
Карл молча продолжал есть.
— Ваш папа, — переключилась на детей Дуреха, — ждет не дождется дня, когда у нас наконец появится маленькая…
— Ради Бога! — ложка Карла шлепнулась в тарелку. Плечи напряглись так, что рубашка врезалась в тело.
— Извини, — тихо произнес он. — Конечно, нам нужна девочка. А теперь, не будешь ли ты так любезна сесть с нами завтракать?
Дуреха счастливо улыбнулась и придвинула к столу свой стул. Все в порядке. Человеку надо знать, что его любят. И все же прежние мысли продолжали ее смущать. Разве есть такое имя — Дуреха? Ее должны звать как–то по–другому. Нормальным женским именем. Каким–нибудь… ну, например, Виктором… Хотя нет, ведь это мужское имя… А, вот! Виктория… Так значительно лучше.
Доев кашу, она принесла и поставила на стол полную тарелку дымящихся лепешек. Дети радостно загомонили.
Некоторое время в ее душе царило относительное спокойствие, но потом она опять почувствовала, как что–то мешает ей.
— Карл, дорогой… Мне не нравится имя Дуреха. Это — ненормальное имя. Хочу, чтобы меня называли Викторией.
Карл мгновенно перестал жевать и посмотрел на нее холодным, неприязненным взглядом.
— Ты принимала на этой неделе лекарство, а, Дуреха?
Она не могла припомнить, чтобы Карл так смотрел на нее раньше, и потому испугалась.