Семь дней до Нового года
Чай был вкусный, с облепихой и калиной, бутерброд – сытным, утро – добрым, а новости – грустными. Маня открыла глаза, когда Фома уже хозяйничал на кухне, пахло хлебом и мятой.
– Вставайте, Марь Иванна, нас ждут великие дела, – сказал хозяин, увидев, что его гостья зашевелилась. – Как спалось? Ну да, можете не отвечать, это совсем не важно, у меня новости.
Маня села за стол все в том же халате, в котором вчера уснула.
– Ну, давайте свои новости, – не ожидая ничего хорошего, сказала она, запивая бутерброд чаем.
– Первое – запонка, которую вы вчера нашли, на убитом надета толстовка и никаких запонок, но Даня ее отдаст оперативникам, возможно, это аксессуар убийцы, если, конечно, она не ваша, – засмеялся Фома, у него на удивление было хорошее настроение. – Я вот, между прочим, ни капли бы не удивился – с вашими сотрясениями вы скоро забудете, как вас зовут. Второе – охрана, вы знаете, что они записывают только номера и марки машин, а самое главное, любой желающий может зайти на территорию поселка через калитку, которая находится немного левее со стороны дороги, ее сделали специально для удобства жителей, чтоб они могли ходить в магазин за покупками и на остановку автобуса, не делая большой круг. Для контроля там, конечно, висит видеокамера, но по странному стечению обстоятельств три дня назад она вышла из строя.
– Да, – сказала Маня, поглощая уже третий бутерброд, – плохие новости.
– Что вы, Марь Иванна, это были хорошие новости, – сказал он, одновременно наблюдая, как Маня намазывает на горячий тост крыжовниковое варенье. – Кстати, у вас прекрасный аппетит для человека, два дня подряд получающего по голове, это я вам как врач говорю.
Покраснев, ох уж эта белая кожа, Маня со стыдом отложила в сторону такой аппетитный бутерброд.
Если бы только видела ее сейчас тетушка, когда она учила хорошим манерам своих племянников, особенное внимание она уделяла еде. «Милые мои девочки, – говорила она Мане и Лёльке, Марика тогда еще не родилась, – девушка должна есть словно птичка». Пятилетняя Лёлька как в школе подняла руку и после величественного кивка головой Марго спросила: «А можно как Дюймовочка? В сказке она ест всего ползернышка, и это очень нравится кроту». Марго тогда расцеловала Мальвину, которую в быту почему-то все звали Лёлькой, и, кажется, влюбилась в нее окончательно, забыв про Маню. Нет, конечно, был еще племянник Илья, «скучный ботан», ровесник Мани, и позже его маленькая сестренка Марика, но именно с того момента Лялька оставалась постоянной фавориткой Марго.
– Так что там с плохими новостями? – сказала Маня, решив сменить тему.
– Первое – это то, что вы подозреваемая в убийстве номер один, а второе – что вас пытались вчера ограбить: так как дом был закрыт, а машину вы, решив, что победил коммунизм, держите открытой – у вас украли что-то из вашего авто, что конкретно, я не знаю, это вы сейчас сами поймете, когда сходите домой, но сразу хочу вас огорчить: если у вас что-то было в багажнике, то попрощайтесь с этим, так как багажник совершенно пустой, – сказав это, Фома расплылся в улыбке, он был очень доволен собой и держал мхатовскую паузу.
Маня молча встала из-за стола и вышла, вернулась она через пять минут уже в своей одежде, та почти высохла после вчерашнего холодного «душа».
– Спасибо вам, Фома, за все, мне пора, – со вздохом сказала Маня, словно отправлялась сразу в Матросскую Тишину.
– Я очень польщен, что вы обиделись и даете мне шанс жить дальше спокойной жизнью, но как благородный человек теперь я обязан вам помочь. Во мне некстати проснулась кровь предков, а она у меня чересчур благородная, – и, сокрушаясь, добавил: – Аж самому от себя, такого положительного, противно. Да и оперативники с участковым приедут только через час. Так что спрячьте свою запоздалую гордость и давайте лучше ударим мозговым штурмом по сложившимся обстоятельствам и вместе подумаем, как нам лучше поступить.
Фома достал листок, карандаш и стал чертить план поселка, в частности, ту часть, где стояли их дома.
– Давайте рассуждать: раз в месяц кто-то из ваших родственников ездит проверять хозяйство. Так?
– Так, – подтвердила Маня.
– Так же раз в месяц ездит специалист обслуживать бассейн. Так?
Маня утвердительно мотнула головой.
– Все, как вы сказали, пользуются ключом, висящим на гвоздике справа от двери. Все правильно?
– Абсолютно, – подтвердила Маня.
– Как итог, кто-то, – Фома сейчас был похож на учителя математики, доказывающего очередную теорему, – назовем его «убийца», знает, что никого в доме месяцами нет и что ключ от бани висит при входе. Поэтому решает воспользоваться данным помещением, сделать это лучше вечером, так как и первые, и вторые ездят редко и в основном днем.
Маня сидела и восторженно смотрела на соседа, как будто он открывал ей дверь в новый мир – мир детектива.
– Давайте нехитрыми вычислениями попробуем понять, кто мог это видеть случайно, не выслеживая специально ваш дом, – Фома заканчивал рисунок и начинал рисовать линии. – Это линии, соединяющие визуально вашу баню и другие дома.
– Близняшки Ира и Нина, – включилась в игру Маня, – у них наша баня прям как на ладони. Ну, и вы, естественно.
– Я думал, мы закрыли эту тему, – сказал Фома.
– Я не была бы так уверена, в детективах убийца больше всех помогает следствию, – было понятно, что Маня вредничает.
– Хорошо, меня записали, дальше, баня стоит ближе к озеру и на нее прекрасный вид у Михаила Ефремовича, моего соседа.
– А вы его давно знаете? – спросила Маня.
– Да нет, как-то раз у забора разболтались.
– Как-то уж очень разболтались, если вы рассказали ему про свой псевдоним, даже мне, вашей ближайшей подруге, под давлением спиртного вы не выдали этой тайны.
– Вы знаете, а я даже не заметил, как все ему рассказал, обычно я не настолько болтлив, – недоуменно констатировал Фома.
– Вот и я про то, странный он тип, еще разговор, что я слышала вчера у забора, так что записываем «Ефремович», это подозреваемый номер три.
– Три-то почему? – возмутился Фома, который вел запись.
– Вы опять себя забыли записать, – сказала Маня, заглянув в его список.
– Вот и помогай после этого людям. Ладно, давайте дальше, – записывая себя и еле сдерживаясь, чтоб не наорать, сказал Фома.
– Если мы записываем Михаила, то Инессу сам бог велел, смотрите, как ее дом, уже повернув по контуру озера, смотрит на нашу баню.
– Да, Инессу сюда же, – Фома помечал дома крестиком. – Дальше, дядя Митя, но он видит только дом, потому что тот стоит возле дороги, обзор на баню для него закрыт, а вот его соседи – и мама-учительница с пришибленной дочкой, и неплохой мужик Аркадий – нам подходят, их дома стоят наискосок и сбоку им как раз видна баня. Ну и на этом все, остальным ваше строение не видно абсолютно.
– Получается, что мы можем исключить только дядю Митю и все, а остальные у нас остаются под подозрением?
– Если бы только они, – вздохнул Фома. – Охрана могла знать, или просто случайный прохожий, прогуливаясь вдоль озера, мог заметить, но мы не будем нагромождать ситуацию подозреваемыми, остальных пусть разрабатывает полиция. Мы же с вами проведем собственное расследование. Значит, так, – по-хозяйски начал командовать Фома, – сейчас идем к вам домой оценивать ущерб от вчерашнего происшествия, кстати, настоятельно рекомендую написать заявление в полицию.
– А потом? – Маня уже чувствовала себя в команде.
– Потом у нас встреча с полицейскими.
– А потом? – не унималась Маня.
– Распределим между нами соседей и попробуем с ними поговорить по-свойски, выведать, может, кто и проболтается, что видел ваш тайник с ключами.
– Фома, вы стратег, вы Суворов, а я буду вашим Кутузовым, или нет, вы Шерлок, а я ваш Ватсон.
Фома смутился, возможно, даже немного покраснел, но, быстро придя в себя, оборвал Манины сравнения:
– Мы, скорее, братья колобки, которые ведут расследование глупо и по наитию.
Но Маня была настолько счастлива, что согласилась даже на колобков.
В машине ничего ценного не было, Маня не любила захламлять пространство вокруг себя.
– Мы с Данилой вчера, конечно, попросили экспертов снять отпечатки пальцев, на всякий случай. Сейчас я вам покажу, как стояла машина, – Фома подошел и открыл абсолютно все двери плюс багажник. – Проверьте, что пропало?
Пропадать было нечему, Маня даже не знала, что проверять, но, подойдя к багажнику, ахнула – она вспомнила. Два огромных пакета, которые она как трофей забрала с работы, исчезли.
– Там было что-то ценное? – спросил Фома.
– Нет абсолютно, там житейский скарб, что накопился у меня за время работы. Если честно, то после того как лейки, в которых по недоразумению осталась вода, намочили всё, я вообще собиралась эти пакеты просто выкинуть.
– Возможно, это шпана с соседних деревень проверяет незакрытые машины и тащит из них все, что забыли хозяева, – стал высказывать свои предположения Фома. – Участковый говорит, в соседних посёлках такое бывало. Вы пришли, напугали их, и им некогда было разбираться, что в пакетах, поэтому воришки их просто дернули, стукнув вас по голове, я бы многое отдал за то, чтоб посмотреть на лица горе-грабителей, когда они открыли свою добычу и увидели, что там мусор. Надо бы спросить у охраны, бывали ли такие случаи раньше в этом поселке.
Дверь в дом была закрыта, Маня обошла все комнаты – все было в порядке. Баня же была опечатана полицией, дверь украшала белая бумажка с синей печатью. Она как бы напоминала Мане, что все по-настоящему, все по-взрослому, все всерьез.
Полицейские поочередно приглашали жителей коттеджного посёлка «Русь» на опрос в помещение управляющей компании, там пахло кошкой и сигаретами. Маню вызвали первой, видимо, участковый все-таки сказал оперативникам, кто ее отец. Быстро ответив на стандартные вопросы уставшего опера, Маня поняла, что Фома несколько преувеличивал о подозрении в ее адрес. Зато она теперь знала, кто тот несчастный, которого она нашла в своем бассейне.