— Размножение при помощи секса позволяет размножаться без утраты индивидуальности, — кивнул Маш. — В этом его преимущество.
— Да. Поэтому его постижение столь ценно для нас. Мы разрабатываем механизм неравного деления, чтобы клоны не были одинаковыми. Разные размеры позволят сохранить индивидуальность хотя бы одному из них.
— Я машина. Мой разум имеет свои пределы. Не улавливаю твоей мысли.
Коан направился к следующему экспонату, представлявшему собой двух амёб.
— Каждый взрослый делится на две неравные части, — пояснил он. По мере того, как он говорил, модели раздвоились: из каждой получилась одна большая и одна маленькая дочерние клетки. Амёбы, разумеется, относились к одноклеточным, несмотря на свои размеры. — Но это противоречит нашей природе; более мелкие клетки не способны выжить в одиночестве, им не хватит сил для поддержания обычных процессов организма. Они должны немедленно слиться… а вот большие клетки вполне могут существовать самостоятельно. — Две маленькие амёбы слились, образуя новую личность практически того же размера, что и амёбы-родители.
Теперь Маш понял.
— Двое родителей остаются неизменными; вместе они сотворят новую личность без необходимости жертвовать собой!
— Да. Это наша аналогия размножению при помощи секса. Таким образом мы сохраняем собственные воспоминания и культуру так же, как и лучших представителей общества. Тем не менее, полностью проблема не решена. Деление на неравные клетки нельзя назвать естественным для нас, и никто особо не хочет им заниматься. Нет стимула. Нам нужно что-то вроде награды, чтобы каждый горел желанием попробовать новый способ вместо старого.
— И вы исследуете способы размножения инопланетян в поисках секрета сексуальной привлекательности и удовлетворения, — сделал вывод Маш. — Этим занималась и Агапа, когда встретила… — поколебавшись, он всё же закончил: — меня.
— Да. Кажется, ей повезло.
— Думаю, так оно и есть. Она не только познала физическое наслаждение от сексуального взаимодействия, но и ощутила всю прелесть любви.
— Последнее слово отсутствует в нашем словаре.
— Я вижу! Но Агапа сделает всё, что в её силах, чтобы прояснить для вас его значение, когда вернётся домой. А пока у меня есть предложение…
— Нам любопытны предложения из любых источников.
— Я робот. Как правило, я не испытываю эмоций. Всё, из чего я создан, искусственно, то есть является результатом программирования особых эффектов. И всё равно я испытываю удовольствие и люблю. Возможно, и вам удастся искусственным образом добавить в свой организм яркие ощущения, сопровождающие процесс репродукции.
— Как можешь ты, будучи машиной, как ты сам выразился, знать, что твои чувства важны для живых существ? — спросил Коан. — У тебя нет опыта жизни.
Маш решил открыть свою тайну.
— Есть. Моя личность однажды перенеслась в тело живого мужчины. Я нашёл ощущения и чувства более насыщенными, но той же природы, что и мои. До этого опыта я их не признавал, но по возвращении в механическое тело осознал, что они ничем, кроме яркости, от человеческих не отличаются. Расширение моих программ могло бы это исправить. Если вы сможете запрограммировать подобные эмоции генетически…
И тут в помещение ворвались двое.
— Мои преследователи! — воскликнул Маш. — Я должен бежать или сражаться!
— Никакого насилия! — запротестовал Коан. Маш кинулся к дальнему выходу — и столкнулся с третьим врагом: моэбитом в форме гигантского многоногого мяча с щупальцами на верхушке. В щупальцах тот держал электронное замыкающее устройство, одно прикосновение которого привело бы к выводу робота из строя. Они явились подготовленными!
Но они были амёбами, а не машинами. Им недоставало его силы и отточенности движений. Маш нырнул под опасные щупальца и врезался в шарообразное тело. Оно сплющилось, уступая внезапному давлению. Потянувшись за изолированной рукояткой, Маш вырвал электрозамыкатель из хватки преследователя и свёл концы проводов вместе.
Полыхнули молнии. Прибор вышел из строя. Маш бросил его на пол и устремился к двери.
Вскоре он очутился снаружи, на суше. Но враги неслись следом, и он знал, что теперь они будут начеку, когда дело дойдёт до их замыкателей. Надо убежать подальше.
Вода! Механическое тело Маша перенесёт столкновение с жидкостью, а чувствительные приборы — вряд ли. Значит, там он будет в безопасности. Ноги сами понесли его к полосе прибоя. Мгновение спустя робот уже погрузился в белую пену.
Его окружил новый — дикий — мир Моэбы, далёкий от цивилизации. Жизнь здесь, в пронизанных солнечным светом глубинах, била ключом, и он, к своему удивлению, нашёл её прекрасной.
Некоторые тени напоминали жёлтые папоротники, лениво колыхавшиеся в тёплом пространстве. Другие казались каплями голубого желатина, рассеянными по подводным валунам. Третьи выглядели, как розовые пушистые мячики, по неведомой причине уткнувшиеся в вертикальные поверхности, а четвёртые были похожи на густые коричневые щётки. Некоторые наводили на мысли о тягучем сиропе, некоторые заставляли вспомнить о белых лесных лишайниках, с которыми, собственно, они вполне могли быть в родстве. Многие отличались поразительным сходством с огромными муравьиными яйцами, поставленными на острый конец. Другие же вызывали нежелание к ним приближаться: это были сети, будто бы сотканные пауками.
Отсюда, из этой реальности, вышла Агапа. Маш запечатлел пейзажи на фотографиях, чтобы позже их мог посмотреть Бэйн, когда вновь займёт его тело. Маш знал, что его живому двойнику они непременно понравятся.
Теперь он чувствовал себя в безопасности, полуидя-полуплывя сквозь океанские глубины. Но как же вернуться на Протон? Гражданин Голубой уже наверняка всё там уладил. Всё, что требовалось от Маша, — попасть домой и убедиться в благополучии Флеты.
Он решил выждать какое-то время, чтобы затем возвратиться в музей, где с преследователями будут разбираться власти Моэбы. По словам Коана, насилие здесь не приветствовалось; значит, к ним отнесутся, как к преступникам. Потом можно будет спокойно отправиться на уже знакомую космическую станцию и дождаться следующего на Протон корабля. После того, как он разгадал планы врагов и избежал ловушки, это должно быть просто. Агапа здесь тоже была бы в безопасности; враждебным гражданам, какими бы длинными ни были их конечности, до Моэбы не дотянуться.
А пока Маш будет просто исследовать подводный мир, фотографируя его красоты для Бэйна.
Глава 7Тролль
Придя в сознание, она обнаружила себя в клетке и тревожно забилась. Мгновенно в воздух рядом с прутьями клетки взмыла летучая мышь, которая тут же превратилась в женщину ослепительной красоты. Её лёгкое одеяние напоминало сложенные перепончатые крылья.
— Адепт! — воскликнула красавица. — Она очнулась!
В поле зрения Агапы появился невыразимо уродливый мужчина.
— Верно, — согласился он. — Амулет восстановил её силы. Теперь научи её менять облик.
Женщина протянула руку и отворила дверцу клетки.
— Лети ко мне, пташка, — позвала она. — Я — Сачеван, и я пообещала своей подруге волчице помочь тебе. Она утверждает, что ты не Флета, но её иная половина, неспособная покамест полностью подчинить себе её тело.
Значит, это и была Сачеван! Бэйн был прав: Агапа никогда не видела создания прекрасней! Она послушно вспорхнула на протянутую ладонь.
— Красный Адепт окружил тебя зачарованной решёткой, восстанавливающей силы, но тебе нужно восполнять их и с помощью еды, — сообщила Сачеван. — Позволь мне принять свой истинный вид, а после дотронься до моей лапы и обратись в девушку вместе со мной. Понимаешь?
Звучало знакомо. Агапа кивнула.
Женщина опустила колибри на пол. И вот уже рядом с ней снова сидит летучая мышь. Агапа коснулась коготком её лапки и пожелала сменить обличье вместе с новой наставницей.
Комната закружилась, стремительно уменьшаясь в размерах. Агапа вдруг увидела себя сидящей в объятиях вампирши. Она снова была человеком!
— Благодарю тебя, Сачеван, — вступил Красный Адепт. — Теперь я могу ей помочь, а ты свободна вернуться к своему племени.
— С ней всё будет хорошо, Адепт? — спросила, всё ещё волнуясь, Сачеван. — Она… то есть её тело принадлежит моей подруге.
— С ней всё будет хорошо, — заверил её адепт. — Полное выздоровление займёт время, поскольку она потеряла много сил в птичьем обличье, но я позабочусь о ней.
Девушка-летучая мышь одарила его улыбкой.
— Прими мою благодарность, Адепт. Если я тебе понадоблюсь, лишь призови.
— Мечты-мечты… — пробормотал мужчина. Затем, уже в полный голос, ответил: — Ты уже сделала более, чем достаточно. Не смею тебя задерживать.
— Тогда я вас покину, — кивнула Сачеван. Она снова превратилась в летучую мышь и улетела.
Урод обернулся к Агапе.
— Звать меня Трулем, и я тролль, известный так же под именем Красного Адепта. Я вижу, тебя отталкивает моя внешность. Большинство женщин реагируют на неё именно так. Но не бойся: я отказался от свойственного моему виду поведения, когда моим другом стал Голубой Адепт. Я не причиню тебе вреда, лишь восстановлю твоё здоровье, дабы ты могла и дальше следовать своим путём. Теперь, в человеческом обличье, тебе станет легче вкушать пищу. — Он направился к сундуку и достал оттуда горсть фруктов и хлебцов. — Насыщайся, а затем я покажу тебе место отдохновения. Решётка лишь защищала тебя от увечий. Твои страхи при пробуждении были напрасны.
Агапа — уже не так испуганно — смотрела на своего спасителя.
— Она тебе нравится, да?
Адепт медлил с ответом. Её вопрос явно привёл тролля в замешательство.
— Сие столь очевидно? Я не хочу показаться глупцом.
— Ты совсем не глуп, — быстро утешила его Агапа. — Она невероятно прекрасна, а я… я — инопланетное существо, влюблённое в человека. Думаю, теперь я в этих вещах разбираюсь.
— Старому троллю не следует мечтать о подобном, — вздохнул Красный Адепт. — Лучше поешь, поскольку твоё нынешнее благополучие — лишь временное воздействие моего амулета. Я тебя оставлю; только не прикуси пальцы.