Он отвернулся.
Агапа осознала, что набросилась на еду слишком жадно. И всё же её продолжали мучать угрызения совести.
— Адепт, если ты не сочтёшь мою просьбу навязчивой, не мог бы ты остаться?
— Остаться? Я думал избавить тебя от своего присутствия на время еды.
— Твоё присутствие никак мне не мешает. Признаю, что по человеческим меркам ты уродлив, но ведь ты не человек, и в любом случае, мои стандарты совсем не такие. Не уверена, что смогу здесь есть, поэтому мне может потребоваться дальнейшая помощь с твоей стороны.
— Еда безвредна, — озадаченно нахмурился Труль. — Её доставили вампиры…
— Не сомневаюсь в этом. Просто мой обычный способ поглощения пищи может здесь не сработать, и я не уверена, что могу питаться по-человечески.
— С тобой становится всё более интересно, — заметил адепт. — Попробуй, и если твоя попытка не увенчается успехом, я предложу иной способ.
Агапа последовала его совету. Наклонившись над куском хлеба, она попробовала видоизменить лицо. Ничего не произошло.
Труль взял стул и сел напротив неё.
— Как именно ты поглощаешь пищу в своём истинном облике?
Агапа описала процесс.
— Но тебе известно, как вкушают яства люди?
— Я наблюдала за ними, да, — признала она.
— Ты пребываешь в человеческом теле, не просто в обличье, — напомнил гостеприимный хозяин дома. — Делай, как я. Шаг за шагом.
Он взял ломоть хлеба и поднёс к лицу. Агапа проделала то же самое. Он открыл рот, обнажая зубы, и впился ими в хлебную мякоть. Укусила хлеб и девушка. Он оторвал зубами кусок и закрыл рот. Она подражала ему. Сомкнув губы, Труль принялся совершать жевательные движения челюстями. Она тоже. Наконец, он проглотил пищу, и Агапа сымитировала это последнее действие настолько хорошо, насколько могла. Увлажнённый хлебный комок скользнул внутри её шеи в нижнюю половину тела.
— Вот и всё, — сообщил адепт. — Твоё тело позаботится об остальном. Продолжай есть. — Он откусил ещё кусочек от своего ломтя.
— Ты хочешь сказать… это так просто? — Открытие поразило её. — Мне даже не нужно таять и сливаться с пищей?
— Верно, — кивнул он. — Пищеварительный процесс, начиная с сего момента, проходит внутри твоего тела.
— Я… я думала, это будет похоже на то, как питается в механическом теле Бэйн. Он способен есть, но не переваривать, поэтому открывает панель и достаёт оттуда пищу, пока она не испортилась.
— Какой удивительный голем! — улыбнулся Труль. — Нет, твоё нынешнее тело действует иным образом. — Затем он наклонил голову, куда пришла новая мысль: — Как насчёт опыта с избавлением от остатков пищи?
— Только моим собственным способом, который тоже отличается от людского.
— Я не вправе обучать тебя подобным вещам. Пусть сим займётся Сачеван, когда вернётся для твоей практики в переменах обличья.
Агапа практиковалась в еде, приканчивая ломоть хлеба, а затем — и большую грушу. Сок струился по её подбородку; новое испытание! Однако постепенно она научилась откусывать от сочного плода более аккуратно и эффективно. Ей удалось даже осушить кубок виноградового сока без того, чтобы пролить его на собственную грудь.
Наконец, ощутив приятную наполненность желудка, девушка остановилась. Улёгшись на предоставленную адептом постель, она погрузилась в сон.
Днём прибыла Сачеван. Труль кратко обрисовал ей новое задание, и вампирша сопроводила Агапу в небольшой сарайчик, вонявший навозом.
— Присаживайся над сим отверстием и позволь остаткам пищи выйти из тебя, — подсказала она.
— Как?
Сачеван покачала головой.
— Ты точно не проделывала сего ранее?
— И даже не видела, как это делают другие, — покаялась Агапа. — Человеческие существа предпочитают скрывать подробности испражнений, а Бэйн в теле робота и вовсе в них не нуждался. Он показал мне секс, но не остальные физиологические процессы.
— Показал тебе секс, — повторила Сачеван. — Верно, мне он его тоже показывал; мужчины обожают им заниматься.
— Бэйн показал тебе секс?
— Мы были молоды и любопытны. У него не было подруги среди людей, и он заигрывал с нами, животными. С тех пор мы и стали друзьями. Флета, Фурраменин, я… разумеется, мы не рассказывали об этом взрослым.
— Он заигрывал и со мной, — припомнила Агапа. — В мире Протона. Но почему он не женился на одной из вас?
Девушка рассмеялась.
— Чтобы сын адепта женился на животном? Да никогда! Нет, игры остались играми, и они давно в прошлом.
— Он говорил тебе о любви? — спросила Агапа, внезапно ощутившая непонятную слабость и холодок.
— Нет, конечно же, нет! Бэйн никогда не обманывал девушек; из его уст звучала лишь истина. — Она искоса взглянула на Агапу. — А тебе?
— Да.
— Так же, как Флете признался в любви Маш! — Сачеван неверяще покачала головой. — Он трижды произнёс «люблю», и я была там, и всё видела. Воздух, обрыв, и сам мир вокруг на мгновение всколыхнулись от магических волн. И она… — Девушка вздохнула. — Завидую вам обеим.
Агапа припомнила, как смотрел на вампиршу Красный Адепт.
— Адепты не женятся на тех, кто не является людьми?
— Никогда! С чего бы, если они и так могут иметь всё, чего только пожелают? Они вообще редко женятся, и только на человеческих женщинах, как Голубой.
— Прости, если я скажу нечто неприличное, но ты бы вышла замуж за адепта, если бы он предложил?
Сачеван пожала плечами.
— Чисто теоретически любое животное не отказалось бы от предложения адепта или хотя бы достойного мужчины. Я вышла бы за Бэйна, однако он даже не задумывался о подобном исходе. Так же, как и другие адепты.
— А как насчёт адепта-нечеловека?
— Ты имеешь в виду Труля? Он давно уже не ведёт себя, как настоящий тролль, и он всегда был добр к моему роду. Любая из нас согласилась бы даже на обычную игру с ним.
— Даже ты, прекраснейшее из созданий?
— Верно, особенно я! Красивые мужчины быстро утомили меня. Я бы вполне удовлетворилась его силой и благородством. Но он не заинтересован. — Она взглянула на Агапу. — Мы отклонились от темы. Я должна научить тебя испражняться.
И впрямь. Агапа уже начала испытывать определённый дискомфорт, но не могла облегчиться в своей обычной манере.
— Это как кушать?
— Не совсем. Вот, позволь показать тебе. Дай мне встать над дырой.
Агапа отодвинулась, и Сачеван заняла её место. Приподняв подол своего одеяния, она обнажила ягодицы.
— Отсюда выходит всё плотное, а снизу — жидкости.
— О… С обеих сторон.
— Верно. Для удобства они расположены рядом.
— Теперь понимаю; я видела анатомические иллюстрации и даже симулировала их во время нахождения на Протоне, но думала, что эти отверстия относятся лишь к процессу размножения. Надо было сопоставить очевидное.
— Нелегко поначалу привыкнуть к новому обичью, — кивнула Сачеван. — Прокувыркавшись всё детство в воздухе, я долго мучилась, когда впервые превратилась в человека… Вот здесь обычно всё тесно сжато, но над ямой тебе следует расслабиться. Смотри на меня: видишь, оно исходит наружу. — Из неё брызнула жёлтая струйка, устремившаяся в интимную мглу ямы.
— Сейчас поищу всё это у себя… — Агапа приподняла собственный плащ и дотронулась до тела. — Стоит только расслабиться, и — ой!
Резво отскочив от дыры, вампирша обхватила девушку за плечи и наклонила над тем самым местом. Капли забарабанили по доскам.
— Да, вот так — правильно!
— Но сзади тоже давит.
— И оттуда всё выпусти! Яму для этого и вырыли.
Последовав совету, Агапа сразу почувствовала себя лучше. Затем Сачеван показала ей, как пользоваться бумагой для очищения кожи и в случае надобности — подмываться. Процесс занял какое-то время, но оно того явно стоило. Теперь она и сама справится.
Ещё Сачеван научила её превращаться в колибри и обратно. После нескольких неудачных попыток Агапа уловила, в чём заключалась её ошибка, и поняла, что отныне способна видоизменяться в любое время и при любых обстоятельствах. Дело было в концентрации на определённой форме определённым способом: урок, усвоив который однажды, открываешь в себе новый талант навсегда. То же она могла сказать и о способности испражняться.
Однако с полётами дело обстояло сложнее. Просто махая крыльями, Агапа ничего не достигла. В конце концов, подруги решили отложить задачу на другой день.
Сачеван отправилась домой, предоставив Агапе самостоятельно обедать. Труль присоединился к девушке за столом — по её же просьбе. Она уже поняла, что одиночество его происходило не от сверхзанятости, ведь адепт никогда не отказывал просителям в аудиенции.
— Можно сказать тебе кое-что личное? — спросила девушка, едва успев прожевать содержимое первой ложки.
— Говори, Агапа, — не стал возражать тот. — Давно я ни с кем не беседовал на личные темы. В основном, о делах.
— Я думаю, если бы ты попросил Сачеван жить здесь, она бы осталась.
Его лицо исказилось в феноменально гротескной гримасе.
— Верно, как и любое животное! Такого рода компаньоны мне без надобности!
— Потому что ты адепт?
— Адепты на Фазе олицетворяют собой власть, — пояснил он. — У каждого свой способ самовыражения в магии, но каждый обладает превосходством над остальными видами. Превосходство сие легко употребить во вред, а я не желаю причинять вред другим существам. Я не принял бы к себе женщину, человека или животное, испытывающую страх перед моим могуществом, но привести её ко мне способно лишь это.
— Мне кажется, она бы пришла к тебе добровольно.
— Не отрицаю, что так она и сказала бы. И всё же ею руководил бы страх. Взгляни на меня, — Он раскинул руки, открываясь перед ней. — Я уродливейший из адептов и не отличаюсь хорошими манерами. Я не обманываю себя на сей счёт.
Он говорил правду! Он был катастрофически уродлив, если смотреть на него, как на мужчину. И всё же лазейка оставалась.
— Ты некрасив с виду, — осторожно согласилась она. — Но нрав у тебя добрый. Некоторые женщины это ценят.