отвести в тюрьму. В течение одного лишь мига он потерял всё, ради чего трудился девять долгих лет. Он пошёл, но гражданка была там одна — такая милая в своём платье. «Я хочу передать сообщение для одного, — сказала она. — Если раб выходит за границы дозволенного, что делать гражданину?» Он знал, что она обращается к нему. «Приговорить его к смерти», — ответил гонец, не желая стыдиться ещё и трусости.
— Выражение её лица не изменилось. «А если больше его не в чем упрекнуть и он, вполне вероятно, просто поддался влиянию момента?» — уточнила она. На подобное благородство он даже не надеялся! «Уволить его», — отозвался гонец.
— Она отвернулась. «Что если огласка смутит гражданина?» — спросила она. В нём снова вспыхнула надежда! «Отправить его на Турнир. Без объяснений», — сказал он.
— Гражданка кивнула. «Спасибо», — поблагодарила она. Таким вот образом он и пополнил собой ряды участников Турнира, хотя никогда не отличался в Играх особым умом и сознава, что его быстро вышвырнут и депортируют с планеты. И всё же ему засчитали годы службы (увольнения ведь не последовало) и перед отлётом хорошо бы заплатили, заодно позволив сохранить и незапятнанную репутацию. Бывший гонец был действительно благодарен за подобный выход из положения, понимая, что его жизнь висела на волоске, и испытывал безграничное уважение к своей работодательнице. Но в мечтах у него по-прежнему хватало нахальства спрашивать себя: мог ли он каким-либо способом заслужить особый интерес к себе со стороны гражданки, чтобы она разделила его страсть? Может, она обратила бы на него внимание именно вследствие непокорства, которое так контрастировало с привычным гражданам потаканием всем её прихотям? Вдруг ей понравилась грубость как проявление мужской силы? Или же объяснять прощение насильника стоит её необычайной щедростью?
Джимбо обвёл притихшую аудиторию вопросительным взглядом.
— Ответ мне не известен, но хочется верить, что я мог бы его угадать.
Прежде чем заговорить, Флета уже поняла, что Джимбо одержал победу в сей игре. Она считала свою ситуацию уникальной, наивно полагая, что остальные участники Турнира просто борются за гражданство. Теперь девушка понимала: совсем не обязательно. У каждого игрока имелась не менее веская причина здесь находиться, нежели у неё самой. Она не завидовала симпатии, которую Джимбо вызвал у слушателей.
ФЛЕТА ГОВОРИТ СЛЕДУЮЩЕЙ,
— объявил большой экран.
Ну, всё зависит от неё! Воодушевлённая уроком искренности, что преподал ей оппонент, она начала свою собственную историю.
— Однажды в мире Фазы жила-была кобылица-единорог, — заговорила девушка. — Она счастливо проводила время в своём Табуне, паслась на равнинах, скакала наперегонки со своими друзьями и училась всем тем вещам, которые должна уметь кобылка: превращениям, в том числе. Наравне с привычном обликом у неё появились ещё два. Её мать обладала способностью оборачиваться светлячком, и юной кобылице тоже пришлись по нраву летающие создания, посему она выбрала мельчайшую из птиц — колибри. Большинство других единорогов предпочли обличья свирепых орлов или быстрых соколов, или птиц с чудесным оперением, или даже летающих драконов, так что некоторых позабавил её выбор, ведь колибри так мала и незначительна. Но кобылку не пугали скромные размеры, поскольку её мать тоже не отличалась великим ростом, и всё же Табун чтил её, а соседнюю Стаю оборотней и вовсе связывали с ней узы дружбы. Необычный облик подарил кобылице возможность кормиться быстрее, чем её собратья: в отличие от них, ей требовался лишь цветочный нектар. Вскоре она научилась и быстро прятаться, посему сочла свой выбор хорошим.
— Второе, общепринятое обличье, представляло собой бОльшую сложность, поскольку было человеческим. Превратиться в двуногое создание не так уж и трудно, но пришлось провести немало времени, практикуясь говорить, — сие было сравнимо только с полётами в образе колибри. Прежде чем сказать что-то, следовало научиться думать, как человек, а людские мысли поразительные и странные. Пришлось искать помощи: сперва у оборотней и вампиров, кои тоже оборачивались в девушек, затем — у человека, которого боялись все, одного из адептов. Кобылке повезло. Её мать была его подругой. Таким вот образом она и провела немало времени в стенах магического замка в роли гостьи, постигая тонкости человеческого поведения и общения.
— Потом кобылка повзрослела и нашла растение, подавляющее цикл её размножения, чтобы не родить слишком рано, поскольку главный жеребец Табуна приходился ей дядей, и она не могла понести от него. Она играла с сыном адепта, который показал ей любовные игры своего рода, хотя без течки они не имели смысла. Но даже так кобылке понравился молодой человек, и она жалела, что сама не может стать настоящей девушкой и составить ему пару. Разумеется, он воспринимал её лишь в качестве животного-компаньона — пусть даже друга, и не мог предложить ничего большего, наподобие женитьбы. Посему она скрывала от него свою страсть, зная, что любой их союз запрещён. В конце концов, он был сыном адепта и будущим адептом; он стоял превыше других людей, не говоря уже о животных.
Как складно изложила она первую половину своей жизни! Однако настал час настоящей истории.
— Кобылица достигла возраста размножения, когда следовало подарить своему Табуну жеребёнка. Её отправили в иной Табун, дабы обойтись без инцеста. Но кобылка медлила, оставаясь в местах, где любил гулять сын адепта, на случай, если он вдруг появится, и ему понадобится помощь или компания. Она знала, что надежды её тщетны, и всё же паслась там, как дурочка. Вероятно, она также надеялась продлить свою свободу, избежав покрытия в другом Табуне, если явится туда по истечении положенного срока. Смысла в этом немного, но, в конце концов, она была лишь животным.
— И тут произошло нечто странное. Поблизости прошёл человек, чей запах говорил ей: вот сын адепта, однако поступал он иначе. Он шёл нагим, как не ходят люди в данном мире, и озирался так, словно никогда не был здесь прежде. Кобылка держалась на расстоянии; хотела приблизиться, но не решалась. Наконец, он позвал на помощь, и больше она не сомневалась: выдула ноту из своего рога в ответ и галопом помчалась к нему. Казалось, появление единорога удивило его, будто он утратил все свои воспоминания, однако сел на её спину, и она увезла его прочь от опасности, для чего пришлось отпугнуть водного дракона. Кобылка доставила своего друга в безопасное место — кратер потухшего вулкана. Ей показалось странным, что он не применил магию для самозащиты и отнёсся к ней настороженно, несмотря на их долгое знакомство. Он устроился в кратере на ночлег. Немного поколебавшись, она поддалась страсти, превратилась в девушку и присоединилась к нему.
— Следующим утром всё выглядело так, будто он играет с ней в игру, поскольку речи его звучали странно, и он до сих пор не узнавал подругу. Он настаивал, что и зовут его иначе. Утверждал, что понятия не имеет ни о какой магии, а его статус слишком низок для ношения одежды. Кобылка убедила его испробовать чары, однако подействовали те странным образом. Также она посоветовала ему сотворить немного одежды. Он сказал, что является ровотом — вещью наподобие деревянного голема, только сотворённым из металла, и ему не нужно есть и облегчаться. Но, разумеется, он в этом нуждался; просто предпочитал заниматься этим в одиночестве. Постепенно кобылка поняла, что сей молодой человек и впрямь не тот, что был ей другом, но его двойник из мира Протона, и Фаза с её чудесами для него внове. И всё равно они были очень схожи внешне — возможно, и в других вещах тоже, и он ей понравился. Наверное, даже больше оригинала, поскольку постоянно нуждался в её помощи, иначе мигом попал бы в беду. Он не ведал, что она — животное, считая девушку и птицу отличными от единорога созданиями. Девушка ему понравилась, и посему об иных своих обличьях она не стала рассказывать, просто держалась рядом и улыбалась, наслаждаясь новыми взаимоотношениями, которые с сыном адепта испытать было невозможно.
— Принимая её за человека, он обнял её и поцеловал, и её сердечко утонуло. В тот момент кобылка стала добровольной его пленницей. Она пыталась рассказать ему о своей истинной природе, и почему любовь между ними запрещена, но не могла, отчаянно желая, чтобы иллюзия длилась как можно дольше. Затем на них напали демоны, и дабы спасти обоих, ей пришлось принять свой настоящий облик и увезти его в безопасное место. Тайна выплыла наружу. Однако она не ошеломила его; по его словам, он и сам являлся неживой машиной, бесчувственным созданием, неспособным к любви. Сие откровение стало новым ужасом для кобылицы: она подарила своё сердце тому, кто не мог подобного дара оценить. Но он ошибался; она была ему не безразлична. Так зародилась их запретная любовь.
Она сделала паузу и посмотрела в зал. Посетители слушали её историю с не меньшим любопытством, чем рассказ Джимбо. Но от воспоминаний девушку охватила такая радость, несмотря на всю боль прошлых дней, что их внимание её уже не волновало. Флета просто хотела закончить свою историю.
— Потом за ними погнались враждебные адепты, дабы пленить их и использовать во имя своих целей; пришлось бежать и прятаться. Гоблины рыскали повсюду. Но они шли дорогой, о которой преследователи не подозревали, и смогли скрыться. Позже кобылка узнала, что любовь их запретна не потому, что отец адепта был против брака с животными, но потому, что они нуждались в наследнике, зачать которого могла лишь человеческая женщина. Кобылка увидела в этом резон, ведь, несмотря на любовные игры, у них не могло быть общего потомства. Посему она решила освободить его, дабы тот встретил свою судьбу. Она приняла решение удержать себя в человеческом обличье и шагнуть со скалы навстречу смерти. Но он нашёл её и трижды прокричал «люблю», подтверждая подлинность своих чувств, и такова была их сила, что он спас её от избранной ею судьбы, и они стали одним целым.
— Но сейчас сей любви всё ещё противятся — не люди, так сама жизнь, поскольку он принадлежит Протону, а она — Фазе, и они не могут жить в мирах друг друга без того, чтобы сие не привело к дисбалансу, который разрушит всё. Поэтому сейчас они ищут способ, чтобы добиться своего без вреда для всех, не зная, отыщется ли такой когда-нибудь.