я обращаюсь за помощью к тебе.
— Ты её получишь, — кивнул Труль. — Что за угроза направлена против нас?
— Они желают поразить меня дурным глазом и приворожить к дочери Бежевого Адепта, дабы я сменил сторону баррикады и вместе с Машем работал на них. Пока им неизвестно, что я не Маш.
— Ты пошёл на обман, — отметил Труль. — Это нарушение вашего договора.
— Я так не думаю, — покачал головой Бэйн. — Я на твоей стороне; я не заключал договора с Прозрачным. Маш соблюдает его.
— Ты на моей стороне, согласен, — принял поправку Труль. — Таким образом, ответственность за несоблюдение договора ложится на мои плечи.
— Но они тоже не придерживаются его буквы. Они готовят мне ловушку! — запротестовал Бэйн.
— Верно. — Труль заходил кругами по комнате, погрузившись в размышления. — Не думал, что Прозрачный на такое способен.
— Прозрачный согласился только на проверку моей личности, — сообщил Бэйн. — Он не кажется участником заговора.
— Могу я вставить слово? — осторожно спросила Сачеван.
— Всегда, — повернулся к ней Труль, даже не пытаясь скрыть охватившей его в присутствии вампирши радости.
— Видится мне, лучше всего точно знать, где зарыта собака, — сказала она. — Если Бэйн войдёт в ловушку, и та захлопнется за ним, возможно, преследователи откроют свои лица. Тогда мы и поймём, кто соблюдает букву договора, а кто — нет.
— Верно, — согласился тролль. — Тогда я буду говорить лишь с теми, кто его придерживался.
Бэйну его бдительность показалась дотошной придирчивостью к деталям. Но Труль имел прямое отношение к делу, поэтому юноша промолчал. Ему придётся встретиться с Беатой лицом к лицу. Все полагали, что он выдержит испытание, поскольку из-за любви к Агапе ему ничего не грозит; как он мог возразить?
— Я посмотрю в Книге раздел о размножении, — пообещал Труль, покидая комнату.
— Сие займёт время, — сказала Сачеван. — Поешьте и отдохните; я пока займусь вашими удобствами.
Так она и поступила, и их ждал не сравнимый с пребыванием на острове покой. Тем более, здесь не нужно было притворяться любовниками.
Но печаль Бэйна не иссякла. Теперь он сомневался не только в своих чувствах, но и в честности. Они с отцом разработали план маскарада, чтобы шпионить за враждебными адептами и узнавать их коварные замыслы. Это оправдало себя, однако Красный Адепт так не считал. Чем больше Бэйн думал об этом, тем больше ему казалось, что его стандарты честности перестали отличаться от вражеских, и тем меньше ему это нравилось. Но если бы юноша не шпионил, они бы не узнали о том, что враги собирают армию — или о направленном лично против него заговоре. Правильно ли придерживаться стандартов, которые приводят к поражению?
Раздираемый этической дилеммой, он отправился повидать Труля. Тот был глубоко погружён в тайны Книги Магии, проводя обещанное исследование.
— Извини…
Тролль поднял взгляд.
— Непохожие виды способны произвести на свет общее потомство, хотя сие и трудно, — сказал он. — Сейчас я изучаю подробности.
— Сие замечательно, но тревожит меня иное.
Труль продолжал смотреть на него.
— Я пришёл извиниться за то, что поставил тебя в неловкое положение, — повинился Бэйн. — Я счёл сотворённое мною верным, но сейчас опасаюсь, что оно таким не было. Я бы всё исправил, если бы только ведал, каким образом.
Труль кивнул.
— Я происхожу от вида, для которого правильность чего-либо мало что значит, — напомнил он. — Мне выпала задача исправлять последствия поступков сородичей. Я сделал это, направив свою жизнь в нужное русло. Поступи так же, и в дальнейшем тебе не придётся просить прощения.
— Не ведаю, удастся ли, — вздохнул Бэйн.
Труль закрыл книгу.
— Кобылица?
— Я не знаю, кого люблю, — признался юноша. — Маш трижды принёс клятву любви Флете; я ничего не говорил Агапе. Не на Фазе, где всплеск…
— Кобылица не любит тебя, — сказал Труль.
— Верно. Её сердце с возлюбленным. Но я… что со мной?
— Я не разбираюсь в любви, — покачал головой Труль. — Она мне вновинку. И всё же полагаю, что неразделённая любовь не способна быть истинной и в действительности является чем-то иным, не столь очевидным.
— Но я должен противостоять Беате, а она ударит по моим чувствам! — в отчаянии воскликнул Бэйн. — Если моя любовь к Агапе не истинна, я под угрозой! Моё непостоянство может стать приговором для меня — и для всех нас тоже.
Труль кивнул.
— Повторяю, я в сей области не эксперт. Я полагал, что ни одна женщина не свяжется со мной, и уж тем более, наипрекраснейшая. Но разум говорит мне, что твои сомнения идут не от сердца. Я повстречал Агапу, и если кто и сравнится с Флетой, то она.
— Верно, Агапа даже более отлична от человека, нежели Флета, и она — девушка достойная, и я люблю её. Чувство вины терзает меня из-за сомнений сих, которые, я знаю, не имеют права зарождаться.
— Именно. Позволь проверить тебя на чары.
— На чары? На мне нет чар!
Тролль поднялся и, порывшись на захламленной полке, достал оттуда нужный амулет.
— Подержи его минуту.
Недоумевающий Бэйн послушно принял вещицу из его рук. Это оказался искусно вырезанный из дерева цветок. В его ладонях амулет начал испускать свечение.
— Вот, — кивнул Труль. — На тебя наложены чары.
— Но я почти адепт! Как может магия действовать на меня без моего на то ведома?
Труль забрал цветок.
— Думаю, сие тебе известно.
— Любовные чары! — воскликнул юноша. — Действующие лишь частично в силу моей собственной магии, но проникающие в глубину души! Достаточно глубоко, чтобы…
— Враждебные адепты уготовили тебе западню по возвращении на Фазу. Разве они не могли устроить её раньше?
— И когда первая не сработала, замыслили вторую! — просветлел Бэйн. — Когда мы вернулись вместе с Агапой…
— Которую они приняли за Флету, — продолжил Труль.
— Я принял её за Флету, — поправил его юноша. — Поначалу. Когда не знал, что Агапа прибыла со мной.
— Таким образом, действие заклинания исказилось, оставив в твоей душе лишь частичную страсть к Флете, которая до поры до времени затаилась.
— И её пробудила идея маскарада, — с облегчением кивнул Бэйн. — Поможешь избавиться от чар?
— Да. — Труль достал ещё один амулет с вырезанным внутри изящным рисунком; тролль мастерски столярничал. Этот представлял собой деревянное сердце. — Пробуди его, когда пожелаешь.
Юноша взял вещицу.
— Пробуждаю тебя.
Амулет ярко засиял. Свет притягивал его к себе; лучи, казалось, устремляются прямо к сердцу.
— Ты возлёг бы с Флетой? — спросил Труль.
— Да, по необходимости.
— Ты любишь её?
Бэйн улыбнулся.
— Как личность, верно. Как возлюбленную — нет. Я уважаю её и восхищаюсь, но не вижу в ней спутницу жизни для себя.
— А в Агапе?
— Я женюсь на ней.
— Значит, чары рассеялись, — подытожил Труль. — Теперь ты можешь встретиться с Беатой.
— Верно! — уверенно объявил Бэйн. — Благодарю тебя, Адепт! Что за груз ты снял с моих плеч!
— Я поступил правильно, — напомнил тролль. — Но так же мне приятно было помочь созданию, что поспособствовало воплощению в жизнь моей любви.
— Она должна укрыться в своём мире во избежание происков враждебных граждан, — опечалился молодой адепт.
— До тех пор, пока не изменятся обстоятельства. Возможно, сие произойдёт достаточно скоро.
— Хорошо бы, — согласился юноша. — Как же тянется к ней моя душа! — Затем его мысли обратились к другому предмету. — Кто из адептов наложил на меня чары?
— Кажется, они были вызваны действием эликсира. В горах таятся зачарованные источники, и если у Пурпурного Адепта была причина злиться на тебя…
— Поистине была! И он вполне мог отправить демона или гоблина с эликсиром к источнику в тот самый момент, когда мы обменялись телами. И мы бы точно не заметили гонца.
— А когда они узнали о прибытии с тобой Агапы, то решили, что магия потрачена впустую, — заключил Труль.
— И разработали более эффективный план. Наконец-то головоломка сложилась!
Труль уыбнулся.
— Ответ на твой второй вопрос будет завтра.
Бэйн понял намёк.
— Благодарю тебя за оба, Адепт! — Он вышел из комнаты, когда тролль снова открыл Книгу Магии.
На следующий день Труль преподнёс ответ: — Соитие должно состояться трижды, по одному разу в каждом обличье единорога, когда она пребывает в своём периоде зачатия. Каждый раз следует пробудить чары плодородия. Образы партнёров должны совпадать. Их любовь должна быть истинной — так же, как и желание зачать дитя должно быть обоюдным. Таким образом скрещивание видов осуществится.
— Период зачатия наступит через несколько дней! — воскликнула Флета. — Маш должен вернуться!
— Верно, пришла пора снова обменяться телами, — согласился Бэйн. — Но боюсь, и тогда вам не добиться цели.
— Почему? — требовательно осведомилась она.
— Я только-только научился менять обличье. Это магия уровня адепта. За пределами возможностей Маша.
— О, верно… — подавленно кивнула Флета.
— Но, может, в своё время и он окажется на такое способен, — вступила в беседу Сачеван, чтобы утешить подругу.
— В своё время, — слегка просветлела Фета. — И всё же период зачатия я проведу с ним рядом. Это единственное время, когда я искренне желаю того же, что всегда радует его.
— Верно, — пробормотала Сачеван, отлично её понимая.
— Но сие должно произойти лишь после притворного обмена, когда я «вернусь» на Фазу, — напомнил Бэйн.
Флета вымученно улыбнулась.
— Верно; мы славно потрудились над маскарадом, дабы провести враждебных адептов! Как же я буду рада положить ему конец.
Бэйн тоже испустил вздох облегчения, но по другой причине.
— Я должна признаться, — продолжала девушка. — Что, если бы могла, обязательно возвратилась бы в мир Протона ради Турнира.
— Турнир! — воскликнул поражённый Бэйн. — Что единорогу делать на Турнире?
— В самом деле, — вздохнула она. — И всё же я стосковалась по игровой страсти, так похожей на ту, что возникает во время Унолимпика, и одновременно столь отличной от неё. Поначалу мне не понравился Протон, но, когда я узнала его поближе… — Она простёрла руки. — Пастьба на равнинах больше не будет такой, как раньше.