Да, тренировки помогли, хоть и не намного. Совершая немыслимые атаки, Маш обнаружил, что способен заставить Бэйна утратить контроль над ситуацией и открыться — но та же непредсказуемость делала уязвимым и его самого. Он пропустил больше мячей, нежели намеревался, рискуя низкопроцентными ударами. В итоге счёт выровнялся. Сначала — на 9–9, потом Маш отстал на 13–10, обогнал Бэйна на 16–17 и снова свёл к ничьей на 19–19.
Пан или пропал! В механическом теле Маш вряд ли пошёл бы напролом; в живом рискнул. Подача была за ним, и лучшей возможности перехватить инициативу уже не представится. Юноша воспользовался особым ударом Эли, на мгновение вообразив вместо правой руки подвижный хобот, который добавил к обратной подаче верхнюю. Маш покрутил ракеткой; в данном сете обе стороны были одинаковыми, но вращение скрыло угол, под которым он послал шарик, и момент отправки его в полёт. Если это обманет Бэйна так же, как в своё время одурачило его самого…
Обмануло. Возврат Бэйна угодил в сетку. Рассчитывая на обычную верхнюю вращающуюся подачу, он попал впросак и ответил ошибкой.
И вот он — самый напряжённый момент. Больше Маш экспериментировать не стал; Бэйн наверняка ждал подвоха. Юноша повторил предыдущий удар, снова прокрутив ракетку в ладони. На сей раз противник держался настороже и успел возвратить подачу, но его удар нельзя было назвать агрессивным, в отличие от третьего удара Маша, который взял последнее очко силой и выиграл сет со счётом 21–19.
Но он знал, что больше ему Бэйна подобным способом не провести. План сработал лишь один раз, и то в самом конце игры, когда тот слегка утратил бдительность, принеся ему только два очка. Примени он сложную подачу Эла снова, Бэйн будет знать, что с ней делать, и избежит ошибки. Роботы учились на собственном опыте, и учились отлично.
— Хорошая игра, — сказал Маш.
Бэйн кивнул: — До завтра.
Но завтра их ждал вольный стиль. У Маша будет магическая ракетка. И это ключевая игра — значит, завтра победа точно будет за ним.
Бэйн растаял в воздухе вместе с противоположным краем стола. Маш обернулся к Флете, которая сразу бросилась в его объятия.
— Я взял его опытом, — довольно сказал юноша.
— Не задирай нос, — предупредил Прозрачный. — Он ничем не хуже тебя, и больше сей уловкой ты его не поймаешь.
— Мне и не понадобится, — пожал плечами Маш.
Но адепта одолевали сомнения.
Глава 16Решение
Бэйн покачал головой.
— Он научился фокусам, о коих прежде не ведал! Уж мне ли не знать. Я мог бы закончить состязание, будь я умнее в погоне за ним, а теперь ещё одно поражение — и всё завершится совсем иначе. Сомневаюсь в искренности своих стараний.
— Ты честно пытался, — утешала его Агапа. — Ты был впереди, прежде чем он использовал эти странные подачи.
— Не ведаю, где он им научился, — пожал плечами юноша. — Я играл всю жизнь, но никогда не мог сравниться с отцом, и никто из известных мне существ ему не ровня. Стайл бы не взялся обучать Маша, и… — Бэйн запнулся. — Племена с головами животных! Они не играли с остальными, но я слышал истории о слоноголове, мастерски управляющимся хоботом! Вот оно!
— Это и присущие твоему телу навыки, — согласилась девушка.
— Верно, тело у меня хорошее, — хмыкнул Бэйн со смесью гордости и огорчения. — Механическое тело ошибок не совершает, но и сюрпризов от него ждать не приходится. Он часто ловил меня ударами, которых я не мог вычислить вовремя. Знал мои пределы, конечно же. Сие тело принадлежало ему дольше, нежели мне.
— Но ты можешь к нему приспособиться.
— Верно. Он может поймать меня раз или два новой подачей, но затем она будет бесполезна. К следующей игре я стану сильнее, и ещё сильнее — к последней. Всего за месяц он не мог выучить столько новых трюков, чтобы побить меня во всех трёх.
Агапа сменила тему.
— Пойдём-ка, взглянем на Энпу. — Она имела в виду их дитя, пока ещё не существующее. Однако механическое тело обрастало всё новыми деталями с каждым днём и выглядело всё больше похожим на человеческого младенца. Также одновременно велась разработка программного обеспечения для гармоничного управления телом моэбитского сознания. Сама Агапа набирала массу, поглощая огромные объёмы пищи. Она готовилась к делению. Если Бэйн выиграет турнир, и им придётся расстаться, откладывать рождение Энпы нельзя. Девочка поможет им приглушить горечь победы.
На следующий день Бэйн был готов к вольному стилю. Ключевым элементом являлась ракетка. Технология позволяла производить широкий ассортимент размеров, материалов, масс и поверхностей, и юноша тщательно перепробовал все, пока не стал обладателем поистине магической ракетки. Прикосновение пальца к контролирующим кнопкам у основания могло изменить жёсткость резины (вообще-то резиновой поверхность уже не была, но по традиции звалась именно так) и сцепление с шариком. Ракетка могла удержать его, чтобы не упал, или стать такой скользкой, что мячик отскочил бы, не изменив оси вращения. Она способна была изменить силу удара и угол наклона мяча, вложить в него сокрушающую скорость или закрутить его по спирали. Поскольку поверхность выглядела совершенно обычной, противник вряд ли заподозрит неладное, пока не станет слишком поздно. Бэйн мог сделать обманчивый выпад рукой, но ракетка отправила бы абсолютно иную подачу, и одураченный Маш непременно промахнулся бы. Подобные ракетки веками не пропускали в настоящий Турнир, но жулики использовали их на полную катушку.
Маш подобными пренебрегал, предпочитая в процессе Турнира собственные навыки. Постоянное использование жульнической ракетки портило рефлексы. Их покупали, в основном, не уверенные в своих силах новички. Профессионалы брали обыкновенные ракетки и оттачивали свою технику до бесконечности. И в самом деле, игрок высшей лиги мог спокойно одолеть противника со спецракеткой, ведь поверхность — лишь часть игры. Навыки, тренировки и постоянство значили куда больше.
Это было одной из причин, почему Бэйн не выкладывался по полной программе в первом сете: приспособившись играть со специальной ракеткой для вольного стиля, юноша не успел привыкнуть к стандартной. Да, он воспользовался знаниями о том, как с ней управляться, но не прилагал всех усилий, стремясь к победе, не оттачивал технику игры в настольный теннис. Вместо этого Бэйн положился на имеющийся в электронном мозгу Маша опыт и переключился в спецрежим. Он надеялся выиграть во втором сете, поскольку знал, что ни предыдущий опыт Маша, ни подготовка его собственного тела не сравняться с тем, что обеспечивала ракетка. Хороший игрок со стандартной ракеткой легко справился бы с новичком, принёсшим жульническую, но теперь он и сам стал хорошим игроком с нелегальной ракеткой. Это означало абсолютно новую технику игры.
Конечно, Бэйн практиковался и с некоторыми профессионалами на Протоне. Они пользовались обычной экипировкой и усматривали интригующий вызов в сражении с оснащённым спецракеткой неплохим теннисистом. Несколько из них превосходили Маша по всем параметрам, но ракетка неизменно повышала эффективность Бэйна. Он победил в первых тренировках, потом начал проигрывать, когда соперники разглядели его слабости, но все единодушно признали, что ракетка делает его уровень выше. Они сомневались, что любой игрок на планете способен справиться с юношей в первом сете. Разница была слишком велика. Невозможно в единственной игре противостоять техникам, которые Бэйн изучал в течение месяца. Это трудно сделать даже в нескольких сетах подряд.
Так что в своих силах Бэйн был вполне уверен. Маш, настроившись на стиль первой игры, обнаружит, что вынужден сражаться с новым человеком, уже миг спустя после объявления начала. Он попытается отбивать подачи, но вряд ли преуспеет, прежде чем потерпит фиаско.
И всё же, когда они встали друг против друга по обе стороны стола, Маш казался до странного уверенным в себе. Неужели он наколдовал похожую ракетку и упражнялся с ней? Нет, иначе он не потратил бы столько времени на тренировки с обычной, чтобы научиться всем трюкам, которые продемонстрировал в первом сете.
Как и тогда, они начали с пробной игры, и всё шло нормально. Маш принёс другую ракетку, но, разумеется, так же поступил и Бэйн. Никаких спецподач они не показывали, приберегая их для основной игры. Вскоре они уже были готовы перейти к делу. Маш поймал мячик и спрятал руки под краем стола.
Бэйн предположил, что шарик — в правой, и не ошибся, заполучив право на первую подачу. Настало время сюрпризов.
Он начал с мощной кручёной подачи вверх, но поверхность ракетки смягчила её и придала шарику чуть больше вращения. Маш не должен заметить обманку и, судя по зримому удару, не сможет ответить, как надо. Шарик улетит далеко за край стола.
Маш вернул подачу, и мяч снова взвился вверх, но мощь удара исчезла, и он просто приземлился в центр стола. Не удивиться он не мог. Наверное, просто повезло. Настольный теннис зависел от умений игроков, но удача, тем не менее, витала над ними, как и в любой другой игре до определённых пределов. Надежда на улыбку Фортуны являлась неотъемлемой частью азарта.
Ладно. Бэйн ударил по мячу сверху вниз. Удар, который невозможно отбить. Первое очко принадлежало ему.
Вот только шарик неожиданно описал кривую дугу и каким-то невероятным образом умудрился вновь очутиться на половине Бэйна. Может, механизм трансляции голограмм между мирами сломался? Нет, всё было по-настоящему; Маш просто случайно поймал мяч и направил его единственно верным способом. Иногда подобное случалось.
Но Бэйн позаботится о том, чтобы не повторилось. Лёгким нажатием он включил ракетку на полную мощность и, придав поверхности свойства трамплина, так вдарил по мячику сверху вниз, что, попытайся Маш отбить подачу, шарик проломил бы его ракетку.
Но Маш невозмутимо поднырнул снизу — и мяч возвратился. Безумно, дрожа от направляемых на него со всех сторон сил, но вот он опять за сеткой, перед глазами Бэйна. Как это могло произойти?