— А я-то чем тебе могу помочь?
— Поговори с Другом. Убеди его прийти ко мне на шоу.
— Но как⁈ — Аля искренне не понимала.
— Тут уж тебе решать. Я его плохо знаю, — Хикари поднялась. — От себя могу обещать, что если ты справишься, я приложу все силы, чтобы абсолютно законно уладить инцидент с этим… М-м-м… Борькой! Я этим уже занимаюсь, но мне нужна поддержка общества. А без Друга её будет сложно добиться.
III
Москва, 2249 год.
Приземление в Москве было мягким, хотя перед этим самолёт в силу сложности воздушного коридора над столицей изрядно попетлял.
— Дамы и господа! — Пятитысячный никогда не халтурил и чётко проговаривал все необходимые по регламенту фразы, но в этот раз на борту находился пассажир, что наполняло их смыслом. — Говорит командир корабля. Наш полёт завершён. От имени всего экипажа благодарю вас за выбор нашей авиакомпании. Желаю хорошего дня!
Этот расстегнул ремень безопасности и направился к выходу.
— Сколько у меня времени? — поинтересовался он.
— До завтрашнего утра. Вылет в то же время, что и сегодня. Если управишься раньше, приезжай. Я тут всё равно скучать буду. Местный диспетчер вредный и необщительный.
— Хорошо, — сказал Н101 и вышел.
Покинув аэропорт, Этот задумался. Добраться до города можно было или на аэроэкспрессе, или на метро, или на такси. В первом случае было быстрее, но потом всё равно бы потребовалось лезть под землю, во втором — нужна пересадка, в третьем — деньги. Такси возили роботов-помощников бесплатно только в том случае, если им необходимо было попасть туда, где сейчас находится их подопечный человек. А такого у Этого не было. Н101 вообще крайне редко передвигались без сопровождения человека, тем более на большие расстояния. И денег, разумеется, у Н101 не имелось.
С деньгами в мире наступившего будущего дела обстояли довольно интересно. С одной стороны, они были, и отменять их никто не собирался. Деньги стимулировали людей работать и не бездельничать. При этом если ходить на «классическую» работу не хотелось, можно было зарабатывать, выполняя различные общественно важные задания: участвовать в волонтёрской деятельности, распределять бездомных животных из приютов, присматривать за стариками. За это начислялись баллы, которые использовались как платёжный инструмент. Была возможность проявить себя в спорте или науке, получив грант на частные исследования. Людей с самого детства привлекали к таким активностям, поэтому постепенно процент тех, кто предпочитал лениться и ничего не делать, стал крайне низок. Лентяев ставили в условия, когда проще смириться и сделать, чем идти против системы.
Во-первых, после заведения всех зданий в городах в единую государственную систему мониторинга недвижимости пропала возможность годами не оплачивать коммунальные услуги. Пропуск платежа означал автоматическое отключения от бытовых благ. Повторное включение производилось за дополнительную плату и после погашения задолженности. Во-вторых, повсеместное видеонаблюдение сделало практически невозможными кражи из магазинов или ограбления на улицах. Человек устроен так, что при повышенных трудностях в исполнении задуманного он, вероятнее всего, от этого откажется. В-третьих, устроиться на работу, но работать там спустя рукава не получалось. Мониторили вовлечённость в процесс труда машины. Они же считали фактически отработанные часы и начисляли зарплату.
Важно было и то, что наличных денег больше не существовало. Они стали полностью цифровыми, с записью в блокчейн всех транзакций. Это очень подкосило организованную преступность и коррупцию, поскольку без «чёрного нала» очень сложно крутить свои тёмные делишки. Криптовалюты были под запретом, Darknet плотно контролировался правоохранительными органами и вскоре загнулся. И даже украсть у кого-то банковскую карту стало нельзя: их больше не было. Счета граждан также находились в единой системе, поэтому списания проходили в автоматическом режиме. Камера на кассе снимала биометрию, сумма из чека передавалась в банк и списывалась с расчётного счёта. Вымогательству или хищениям в киберсфере препятствовал блокчейн.
Какое-то время вооружённые банды, грабившие магазины и граждан, забирая продукты и ценные вещи, представляли собой серьёзную проблему. В отсутствие денег им пришлось перейти на натуральный обмен. И вот тут продукты и ценности были как нельзя кстати. Но спецназ и армейские подразделения были оснащены лучше, действовали под единым командованием и очень слажено. Постепенно банды выдавили за пределы городов. Посёлки и лагеря преступников вычисляли с воздуха и уничтожали ударами беспилотников и авиации. Вскоре с крупными преступными формированиями было покончено. Те, кому повезло выжить, уже не представляли серьёзной опасности и прятались по лесам. Вернуться в город они не могли: камеры бы мгновенно опознали находящихся в розыске со всеми вытекающими последствиями.
Было бы глупо утверждать, что эти события поставили крест на преступности. Пока человек существует, нарушения закона неизбежны. Драки, убийства из ревности, порча чужого имущества из мести… Это никуда не делось. На нет сошла организованная преступность, а бытовая, хоть и уменьшилась, оставалась неискоренимой на данном этапе развития общества.
Но всё это было — с одной стороны. С другой, если снова вернуться к деньгам, финансовая сторона жизни перестала быть чем-то сильно значимым. Существовавшая экономическая модель предполагала стабильные цены и доступность качественных товаров народного потребления. Ставки по профессиям были унифицированы, никто не получал заработную плату ниже прожиточного минимума. Последний не означал, что люди будут голодать, питаться хуже или плохо одеваться. Еда делалась по ГОСТу, одежда шилась на автоматизированных фабриках, была одинаковой по качеству и долговечной, личного транспорта больше не существовало. Поэтому денег всем на всё хватало. В какой-то мере ситуация напоминала СССР начала 1980-х, когда все, кто добросовестно трудился, достойно зарабатывали. С той лишь разницей, что сейчас не было вороватых директоров магазинов, создававших искусственный дефицит, и спекулянтов, продающих товары по сверхзавышенным ценам.
Если человека не устраивал базовый доход, он мог строить карьеру в своей профессиональной области. Раз в год проводились специальные квалификационные тесты, которые, кстати, изжили кумовство на работе, ведь результаты обрабатывались искусственным интеллектом. Сдавший их получал повышение. Правда, неразрешённым оставался один вопрос: что будет, когда случится переизбыток высококвалифицированных кадров? Директор-то в НИИ один. К счастью, эта проблема не успела достигнуть острой фазы. Люди улетели с Земли.
А Этот не улетел. Немного поразмыслив, он выбрал аэроэкспресс. Поезд передвигался по поверхности. Можно было посмотреть окрестности и новые пейзажи. Экспедиция экспедицией, а удовольствие от путешествия надо получать по полной программе.
IV
Самара, 2133 год.
По радио шёл концерт экспериментальной музыки. Квартиру наполняла дикая какофония, инструменты и жанры безжалостно смешивались, ритм скакал, тональности менялись так, словно музыкант намеренно хотел запытать слушателя до смерти. Друг возился на кухне, с интересом слушая концерт. Музыка ему не нравилась, но было любопытно ознакомиться с чем-то новым. Ведь никогда неизвестно, станет ли это новое когда-нибудь обыденным.
Друг вытерпел с четверть часа, потом сменил волну. На «Маяке» транслировали аудиоспектакль по какой-то давно забытой книге. Два раза в неделю на радиостанции доставали из архивов новую запись и знакомили с ней слушателей. Сегодня был один из таких дней. Фоном играл тягучий эмбиент, и рассказчик вещал:
— Джокер очнулся от холода. Первое, что он увидел, было свинцово-серое осеннее небо, с которого нескончаемым потоком низвергались струи ледяного дождя. Джокер был обнажён. Он лежал в грязи посреди бескрайнего поля, чья почва давно превратилась в жидкий кисель. Редкие деревья едва проглядывали сквозь туман, и лишь на западе вырисовывались очертания чего-то массивного. Это был Город.
«Добро пожаловать домой, сынок!» — мелькнула в голове абсурдная мысль. Не в силах сдерживать подступившую тоску, Джокер поднялся во весь рост и дико завыл, откинув голову назад и воздев руки к безразличным небесам, которые плевали ему в лицо крупными каплями воды.
Друг заинтересовался повествованием, но тут на кухню зашла Аля и выключила звук. Робот бросил на неё неодобрительный взгляд и отвернулся.
— Я хочу извиниться, — сказала Аля.
Друг хмыкнул.
— С чего бы? — спросил он.
— Я приревновала Женю к Хикари и психанула. Ты просто попал под раздачу. Я была неправа.
— Ладно, — Друг повернулся. — Допустим, ты всё обдумала и говоришь искренне. Почему именно сейчас? Кто мешал сделать это раньше?
Аля замялась. Наверное, лучше сказать правду, а не юлить.
— Я говорила с Хикари. Она сейчас занимается улаживанием юридических моментов с Борькой и его представителями. И ей нужна наша помощь. Точнее, твоя.
— Хм… — Друг задумался. — Я удивлён. С виду она довольно неприятный персонаж, а поступает правильно.
— У неё есть и корыстные мотивы…
— Куда ж без них. И всё же Хикари за нас. Хорошо. Я поговорю с ней.
— Спасибо, — прошептала Аля и внезапно обняла Друга.
V
Москва, 2249 год.
Робот-машинист оказался ужасно прилипчивым и болтливым, рассказывавшим несмешные для Этого шутки. Их стоило бы назвать «расистскими», но машинист шутил над своими соплеменниками:
— Во, слушай ещё одну! Какие у робота-помощника две белых вещи? Знаешь? Корпус и хозяин! А-ха-ха-ха!
Смеялся он достаточно странно, сливая слоги и промахиваясь с ударениями. Получалось «́Аха-х́аха!».
— Или вот. Как называется робот в университете? У-бор-щик!
Этот из вежливости посмеялся над первыми двумя шутками. Это было фатальной ошибкой. Машинист просто не закрывал рта. Ладно, не затыкал свой динамик.