Зрители расселись обратно, и Мама прошла на сцену.
— Я никогда не выступала перед большой аудиторией, — сказала она, — поэтому приношу извинения, если буду сбиваться от волнения. Обычно я пою в микрофон, но раз его нет, попробую обойтись так.
Мама поправила платье и запела:
С тобой гуляли мы в саду
И за руки держались.
Потом купались мы в пруду,
Где звёзды отражались.
Ты обещал, что увезёшь
Меня к тем самым звёздам.
Я думала, что всё не ложь,
Что говоришь серьёзно.
Но вот однажды ты ушёл,
На Марс сбежав трусливо.
Не человек ты, а козёл!
Мне было так тоскливо!
Пусть марсианская еда
Тебе изжогой выйдет.
Не будет счастлив никогда
Тот, кто посмел обидеть.
Другого я себе найду.
Парней полно повсюду.
Портрет твой утоплю в пруду
И о тебе забуду.
И будут бабочки летать,
А звёзды — отражаться.
И с милым будем мы гулять
Да за руки держаться.
По залу покатилась волна нарастающих оваций. Офелия Робертовна всхлипнула. Иннокентий Ферапонтович успокаивающе погладил её по плечу. Этого распирало от гордости за подругу. Но всё только начиналось.
— А сейчас мы поедем кутить! — мэр поднялся со своего места. — Домой наведаемся, облачимся подобающим образом и в клуб!
II
Самара, 2134 год.
В дверь постучали ногой. Женя нахмурился, но пошёл открывать. На площадке стояла Хикари. Она сжимала в руках два больших пакета, подмышкой торчала бутылка шампанского. Женя посмотрел на Хикари, потом — на звонок. Да, при её росте и носом бы не дотянулась. Внося Хикари в базу тех, кого видеофон распознавал и впускал в подъезд без необходимости звонить в квартиру, он как-то не подумал, что однажды она придёт нагруженной, как вьючный мулл.
— Могла бы из такси сообщить, что ты ко мне на неделю перебираешься, — Женя забрал у Хикари пакеты.
— А можно? — уточнила та.
— Нет, — Женя покачал головой, — но, если ты решишь поселиться в подъезде, одеяло и подушку я для тебя найду.
— Бесчувственный сухарь, — Хикари сморщила нос. — Я ему холостяцкий быт пытаюсь скрасить…
Они разобрали пакеты. Шампанского оказалось больше одной бутылки. С другой стороны, и в плане еды Хикари подготовилась основательно. Помимо обещанных воков она принесла увесистый кусок судака под сырной шубой, копчёной осетрины и кучу всяких снеков с местной рыбной фермы.
— Понимаю, — Хикари сделала извиняющийся взгляд, — что это всё больше к пиву подходит. Но не пью я его. А рыбы захотелось так, что скулы свело. Наливай уже!
Помня прошлогодний скандал с Алей, Женя принёс бокал из другого набора.
— Один? — Хикари надула губы. — Жень, ты сейчас взял и Алин самый большой нож мне прямо в сердце вонзил! Пополам его рассёк! Придётся медленно умирать, топя себя в шампанском…
— Дурной я с твоего шампанского, ты же знаешь!
— А я и без него дурная. Давай уравняем!
Женя в очередной раз вздохнул. Ему показалось, что всё их общение с Хикари строится из череды таких вздохов перед капитуляцией. Она была напористой в самых незначительных вопросах, а уж если Хикари считала вопрос принципиальным…
Не успела пена осесть, как шампанское отправилось в желудок Хикари.
— Ты же моментом накидаешься! — предупредил Женя.
— А для чего я пью, по-твоему? — парировала Хикари. — Ты, давай, тоже до дна. И не отнекивайся.
При всём объективном вреде алкоголя, у шампанского был один плюс. Оно снимало напряжение в общении. Вскоре они болтали, шутили и смеялись. Сами того не заметив, Хикари и Женя умяли почти всё, что было на столе. Еда была вкусной, а шампанское стимулировало аппетит.
— Потанцуем? — опрокинув очередной бокал, предложила Хикари.
— Я не умею, — признался Женя.
— Я же танго от тебя не требую. Включаешь медленную музыку, обнимаешь меня да переваливаешься с ноги на ногу, как пингвин. Просто и без изысков.
Ощутив под одеждой острые плечи, Женя решил переложить свои руки на талию Хикари. Та одобрительно кивнула и прижалась щекой к его груди. В голове всё плыло, и сознание уходило куда-то вдаль, вслед за мелодией. Оказывается, танцевать, пусть и примитивно, не так уж и плохо.
Когда музыка закончилась, и они остановились, Хикари приподнялась на цыпочки и поцеловала Женю. Не в щёку, как в прошлый раз, а по-нормальному, в губы.
— Стой! — запротестовал Женя, отстранившись.
— Почему? — Хикари отошла на середину комнаты и в два движения сбросила с себя одежду.
Она точно готовилась к этому моменту. Туника и брюки держались всего на паре завязок, и белья под ними не было. Без своего наряда Хикари словно уменьшилась в два раза. Женя увидел её такой, какой мало кому удавалось увидеть. Хрупкое подтянутое тело, бледная кожа, наполненные вожделением глаза. Совсем не как Аля. Другая.
— Иди уже ко мне! — позвала Хикари, и Женя снова сдался.
III
Новосибирская область, 2249 год.
В клубе роботов было сильно меньше, чем в театре.
— Закрытая вечеринка, — сказал Иннокентий Ферапонтович. — Приглашены только самые уважаемые люди.
Часть посетителей кучковалась на танцполе, где исполняли совсем не бальные танцы, хотя принятая здесь манера общения больше располагала к ним. Другие стояли небольшими группами и общались на отвлечённые темы.
— Господин мэр, могу я предложить что-нибудь вам и вашим спутникам?
Перед ними возник управляющий.
— Мне как обычно, — распорядился Иннокентий Ферапонтович, — а гости пусть выберут сами.
Управляющий отдал мэру странный небольшой бокс и обратился к друзьям:
— Что желаете?
— В смысле? — спросил Этот.
— А, вы же не знаете! — догадался управляющий.
Он достал из кармана горсть таких же боксов, разложил на барной стойке и продолжил:
— На все эти носители записаны разного рода нелетальные вирусы. Они вносят всякие незначительные изменения в наш код, предварительно делая резервную копию ветки. В результате происходит нарушение моторики, спутанность сознания и другие поведенческие отклонения. Через определённое время осуществляется откат к предыдущей версии, и нормально самочувствие восстанавливается. Вирусы можно комбинировать. Они проверены и многократно протестированы.
— Подождите, — Мама поражённо уставилась на управляющего. — Вы хотите сказать, что это наркотики для роботов?
— Можно и так выразиться, — кивнул управляющий. — Но у меня есть и совершенно безобидные «таблетки», как мы их тут называем. Вот эта, например, отключает часть побочных функций на час, из-за чего даже при самом интенсивном танце энергии наших батарей расходуется столько же, сколько и в обычном режиме. Или вот. Здесь записан алгоритм для микроконтроллеров, взаимодействующий с нашей автоматикой напрямую. Тело будет танцевать само, без вашего участия. Эффект длится полчаса. Что-то выбрали?
Этот с Мамой покачали головами.
— Любые «таблетки» за мой счёт! — прокричал Иннокентий Ферапонтович, который уже успел принять один из «препаратов».
— Давай танцевальные попробуем, — предложила Мама. — Раз они безопасные. Другие точно не будем. Скажем наркотикам — «нет».
— Идите сюда! — позвала с танцпола Офелия Робертовна.
— Употребляйте строго перед танцем! — предупредил управляющий. — На тридцать минут тело перестанет вам принадлежать!
Друзья расположились на танцполе и синхронно вставили носители в разъёмы у себя на теле. Секундой позже они закружились по площадке так, словно ежедневно в этом практиковались.
— Обалдеть! — восторженно завопил Этот.
Но их пируэты не шли ни в какое сравнение с тем, что вытворяли мэр и его супруга. Видимо, внутри них орудовала сложная комбинация вирусов, поскольку скорость и сложность движений превосходили все разумные пределы.
Когда действие «таблеток» закончилось, Иннокентий Ферапонтович принял ещё, затем ещё, ещё и ещё. Он в исступлении метался по танцполу, дёргаясь, будто в припадке, потом сорвал с себя пиджак с рубашкой, оставшись с голым торсом. Вот тогда-то и прояснилось, откуда у робота может взяться живот. Как и груди у «танцовщиц» кабаре, он был накладным.
Мама тихо хихикнула, стараясь, чтобы Офелия Робертовна её не услышала, но та была занята вошедшим в раж мужем. Вскоре его удалось усмирить, правда, не без посторонней помощи.
— Отвезу его почивать, — Офелия Робертовна поправила взъерошенные волосы. — Простите за конфуз. Развлекайтесь, сколько пожелаете, хоть до рассвета. Кузьма вернётся, как нас до дома доставит, и будет ждать.
Они попрощались, и Офелия Робертовна, негромко поругиваясь, повела пошатывающегося мэра наружу.
IV
Алушта, 2134 год.
То, что Максима «взяли», Аля поняла без лишних объяснений. Он пропал и больше не появлялся. Сработано было чисто. Никто ничего не заметил. Одним отдыхающим больше, одним — меньше… За всеми при желании не уследить, а без желания — и подавно. И откуда ему появиться, если туристический поток не иссякает, несмотря на последний месяц осени?
Вроде, всё разрешилось, но, когда Алю пригласили в ФСБ, внутри неё что-то ёкнуло. Да, она не делала ничего незаконного, наоборот, только подсознательный страх перед «слугами государевыми» был присущ многим людям и никак не хотел себя изживать. Ещё бы! Ходят все такие серьёзные, строгим взглядом осматривают территорию, говорят мало, по делу и неохотно. Издержки профессии.
В Управлении Алю ожидал приятный сюрприз. Помещение, где её приняли, было уютным и комфортным. Оно будто бы шептало: «Расслабься! Здесь твои друзья! Ты можешь нам довериться!» Никто, разумеется, и не предполагал, что под потолком будет пулемётная турель, комната окажется выкрашенной в чёрное, а в лицо будет бить луч прожектора, но Але виделось всё более строгим и официальным. Ничего подобного. Удобное кресло, кулер с водой, кондиционер, много свободного пространства.
За столом сидел улыбчивый молодой человек лет тридцати с совершенно непримечательной внешностью. Встретишь такого в толпе или на пляже — лица точно не запомнишь.