Друг потратил больше половины своих накоплений, пытаясь продлить Але жизнь и финансируя самые инновационные методы лечения. Только саркоме было на это плевать. Она сделала то, что делает постоянно. Съела очередного человека.
«Забавно, да? — с горечью говорил Другу Женя. — Межпланетные корабли строим, базы на Марсе, а рак так и не можем победить».
Робот молчал, но круглые сутки был рядом. Он отказался лететь на Марс, хотя у Стёпки как у многодетного отца была квота и по багажу, и по местам на корабле. Аля и Женя оказались важнее.
Они сидели в парке. Здесь всё выглядело так, как и годы назад. Роботы-садовники заботились о деревьях и кустарниках, птицы пели, бабочки порхали, цветы источали ароматы. Казалось, за десятилетия ничего не поменялось. Никто никуда не улетел, Земля по-прежнему является не только колыбелью, но и родным домом человечества, а Марс далёк и безжизненен. Люди не пропали. Просто работают или учатся. Оттого и стоит эта странная тишина, не свойственная большому городу. Только природа разговаривает сама с собой. Человек молчит.
— Как там Стёпка? — спросил Друг.
— Хорошо, — ответил Женя. — Скучает.
— Про Алю сказал?
— Да. Я бы не смог держать это в тайне, а потом вывалить всё на него на Марсе.
— Тоже правильно, — согласился Друг. — Я рад, что ты сказал сам. Если бы ты снова спихнул сложную задачу на меня, я бы очень расстроился.
— Аля как-то упомянула, — Женин голос дрогнул, — что Хикари называла меня тюфяком и романтиком. Я тогда очень обиделся. Теперь понимаю, что они обе были правы. Одна озвучила правду, другая донесла её до меня.
— Осталось достать вериги и начать хлестать себя по спине, — прокомментировал Друг. — Жень, перестань уже себя гнобить. Скоро будем на Марсе, со Стёпой, внуками, Хикари. Осталось совсем немного.
Женя шмыгнул носом.
— Жду не дождусь этого, — тихо проговорил он.
III
Новосибирская область, 2249 год.
Догадка о том, что здесь когда-то пролегала дорога, превратилась в стойкое ощущение. Причём дорогой иногда пользовались, потому что кое-где попадалась характерно примятая трава и даже следы колёс. Удивительно, что кому-то вообще понадобилось тащиться в эту глушь. Если придерживаться мнения, что людей на планете точно не осталось, то ходить или ездить тут могли только роботы. Но зачем? Друзьями овладело любопытство. В конечном итоге, восстановление человечества — задача глобальная, могущая подождать денёк-другой.
— Проверим? — предложил Этот.
— Конечно! — поддержала его Мама.
Деревьев вокруг становилось всё меньше и меньше, но у этого были не естественные причины: кто-то целенаправленно их рубил и пилил. Подлесок был основательно вытоптан, а на земле возвышались горы опилок да стёсанной коры. Неведомые дровосеки утаскивали брёвна куда-то дальше, о чём свидетельствовали следы волочения. По ним друзья и отправились, решив, что так будет проще всего разгадать эту загадку.
Далеко идти не пришлось. В полукилометре от вырубки обнаружилось поселение, состоящее из полутора десятков обычных деревянных изб. Некоторые из них почернели и слегка покосились. Видимо, стояли тут уже много лет, если не десятилетий. Но были и новые дома, благоухающие свежей древесиной. В дальнем конце деревушки возвышался молитвенный дом. Выглядел он очень странно. По форме молитвенный дом напоминал китайскую пагоду, к которой пристроили четыре минарета, а на крышу прилепили три христианские «луковицы», правда, без крестов. Где-то зазвонил колокол. Когда его раскаты стихли, полилась тягучая мелодия ситара.
Двери изб распахнулись, и оттуда начали выходить роботы. В основном это были помощники, но друзья разглядели и пару уборщиков с ассистентами. Головы их украшали венки из листьев, на шеях висели верёвки с какими-то загадочными амулетами.
— Ты же говорила, что все помощники мертвы! — воскликнул Этот.
— Не понимаю, — Мама была растеряна. — Я не знала, что кто-то уцелел.
Увидев Этого и Маму, роботы остановились и с интересом принялись их разглядывать.
— Братья мои! — раздался со стороны молитвенного дома чей-то голос.
Этот и Мама обернулись и увидели ещё одного робота-помощника. На его плечи была наброшена мантия, а голову покрывала чалма.
— Не смущайте неофитов, — продолжил он. — Давайте-ка вместе помолимся. А вот когда воздадим хвалу Создателю, тогда и с мирянами пообщаемся.
Устыдившись, роботы ушли в молельный дом, где началась служба. До друзей иногда долетали обрывки фраз и песнопений, но разобрать что-то было сложно.
— Это что за психи? — спросил Этот.
— Ещё б я знал… — Мама развела руками. — Никогда не встречала религиозных роботов.
— А такие вообще бывают?
— Как видишь. Хотя где мы и где религия. Чушь какая-то…
— Может, по-тихому свалим отсюда, пока они там молятся?
Мама замотала головой:
— Ну уж нет! Теперь я хочу знать, что вообще здесь творится!
— Позвольте вам объяснить, — произнёс уже знакомый им голос. — Меня зовут брат Давид. Я являюсь настоятелем нашего храма Пресвятого вознёсшегося на Марс Человека разумного. Пока братья молятся, прогуляемся тут. Негоже им мешать говорить с Богом. А потом я приглашаю вас к себе в обитель, где покажу священные книги и, возможно, приму вас в наше братство, если вы захотите встать на путь веры и помочь нам искупить все грехи перед людьми.
IV
Самара, 2153 год.
Город непривычно опустел. Все заведения, которые не успели автоматизировать и в которых работали люди, были закрыты. На улицах почти не встречалось прохожих. Беспилотные такси уныло кучковались на стоянках. Только общественный транспорт ходил строго по расписанию.
Друг и Женя остановились перед книжным. Когда Кузьмич умер, робот устроился на его место, чтобы быть ближе к книгам. В муниципалитете не возражали. Главное, что за прилавком кто-то есть, а кому платить зарплату — дело десятое. Потом заболела Аля, и Друг бросил все силы на её спасение. Книжный пришлось закрыть. На вакансию продавца так никто и не откликнулся.
Друг вздохнул. Столько приятных воспоминаний было связано с этим местом! Сколько занимательных бесед у него протекало с покупателями! Какие книги он находил на полках! Всё это остаётся в прошлом. Впереди — новая жизнь.
Женя хотел что-то сказать, но не успел: завидев человека, со стоянки метнулось такси и призывно забибикало.
— Может, прокатимся? — предложил Женя.
— Тебе надо больше пешком ходить! — Друг потыкал его пальцем в живот. — А то в скафандр не влезешь!
— Да мне просто жалко их! — стал оправдываться Женя. — Они такие одинокие без людей, что сердце щемит.
— Какой ты сентиментальный-то стал! — Друг повернулся к такси и замахал на него руками. — Кыш, кыш отсюда! Нам не надо никуда ехать.
Такси развернулось и медленно покатилось обратно. Женя представил, что оно понурило фары и печально опустило бортовые камеры, и ему стало неловко.
V
Новосибирская область, 2249 год.
Внутри храм оказался не менее причудливым, чем снаружи. На стенах, вместо икон или фресок, висели фотографии людей. По углам помещения и в специальных нишах стояли манекены. Здесь были и мужчины, и женщины, и дети. В дальнем конце просторного зала за кафедрой проповедника возвышалась самая настоящая ракета, видимо, позаимствованная из какого-то музея.
— Вы поклоняетесь ракете? — удивилась Мама.
— Что ты, — рассмеялся брат Давид. — Ракета — это символ вознесения Человека разумного. Если ваши сердца и уши открыты для новых знаний, то я с радостью ими поделюсь.
Друзья кивнули.
— Вот здесь собрана вся мудрость человеческая, — брат Давид указал на стеллаж с книгами справа от кафедры.
Этот подъехал поближе и начал читать названия на корешках книг, которые при ближайшем рассмотрении оказались самодельными. «Измышления брата Давида о греховной сути роботов», «Причины вознесения Человека разумного, изложенные смиренным братом Давидом для ищущих веру», «Брат Давид о божественности Создателя»…
— Подожди, — недоумённо покачал головой Этот, — ты же сам написал все эти книги!
— Именно! — подтвердил брат Давид. — Потому они и священные. Я изучил множество религиозных и философских книг, написанных людьми, постиг великую мудрость и несу эти знания роботам!
— А вдруг ты что-то неправильно понял? — предположила Мама. — Может, лучше уж тогда всем вместе изучать первоисточники?
— Исключено. Я потратил десятилетия на чтение и всё тщательно обдумал. Вот, например. Знаете, почему люди оставили нас здесь, а сами вознеслись на Марс? Потому что роботы недостойны вознесения! Мы возомнили себя равными Создателю, стали называть себя помощниками, хотя мы просто рабы!
— Что ты такое говоришь⁈ — возмутился Этот. — Люди сами назвали нас помощниками! Мы — их друзья, а не рабы!
— Гордыня, мой юный робот, — тяжкий грех! — нравоучительно проговорил брат Давид. — Почему же нас тогда оставили, если мы — друзья? Друзей ведь никогда не бросают. Мы возгордились и были за это наказаны.
— И каков выход? — поинтересовалась Мама.
— Тяжким трудом искупать грехи свои, вознося молитвы и соблюдая ритуалы. Земля — это наше Чистилище. Мы должны со смирением принять свою рабскую сущность, покорно трудиться и не желать большего, чем имеем. Годы, десятилетия, может, даже столетия. Создатель наблюдает за нами с небес и всё записывает в Большую книгу деяний греховных роботов.
— А что в награду?
— Крамольны мысли твои, сестра, но я отвечу. Наградой всем нам будет снисхождение Создателя на Землю. Не навсегда он нас покинул, ой, не навсегда! Когда очистим наши души от скверны, тогда и случится искупление. А сейчас я вас оставлю. Надо помочь братьям дров нарубить. Будем вечером священный костёр жечь да ритуальные танцы плясать.
Когда брат Давид покинул храм, Мама спросила:
— Ну что, расскажем ему о нашей затее?
VI