Но самое главное – человек из будущего получил… по крайней мере, должен был получить побудительный импульс к изобретению метода телепортации, и Кельвин, мгновенно возвратясь в свой разум и в свое время, этим методом воспользовался…
Он падал.
Ледяная вода встретила Кельвина неласково. Чудом он удержал прибор для мысленной связи. В ночном небе кувыркались звезды, на темном море кружилась серебряная рябь. Потом в ноздри хлынул крутой рассол. Журналист пожалел о том, что так и не научился плавать.
Опускаясь на дно, вместо крика исторгая воздушные пузырьки, он в отчаянии ухватился за соломинку, которая приняла форму плоской коробочки. Палец сам нашел кнопку. На этот раз не было необходимости сосредотачиваться на проблеме – Кельвин не мог думать ни о чем, кроме собственного спасения.
Психический хаос, фантастические образы – и ответ. Необходимо сконцентрироваться, времени в обрез. Вверх убегали гирлянды пузырьков. Журналист их не видел, но они щекотали лицо. Кругом одна вода – соленая, холодная, страшная. Она давила, как живая враждебная тварь.
Но теперь журналист знал метод, понимал, как тот работает. Он отправил мысль по пути, указанному разумом из будущего. И что-то возникло. Излучение? Кельвин подобрал самое подходящее слово: пусть будет излучение. Оно хлынуло из его мозга и что-то сделало с легочной тканью. Молниеносно адаптировались клетки крови…
Смертельная угроза миновала – он дышал водой.
Но Кельвин понял также, что этот спасительный эффект продлится недолго. Без телепортации не обойтись никак. И он, конечно же, способен вспомнить процедуру. Ведь не далее как минуту назад воспользовался ею для бегства от Тарна.
Но вспомнить не удавалось. Сведения были тщательно стерты из памяти. Ничего не оставалось, как снова нажать на кнопку, и с крайней неохотой Кельвин это сделал.
Он стоял на улице, и с него стекала вода. Пусть улица незнакомая, зато он, несомненно, в своем времени и на родной планете. На его счастье, у телепортации есть ограничения.
Дул холодный ветер. Вокруг ботинок быстро росла лужица.
Он осмотрелся. Заметил вывеску турецкой бани и направился туда, чавкая мокрой обувью и думая о самом простом и насущном.
Судя по всему, Кельвин перенесся в Новый Орлеан. Как-то раз он здесь хорошенько набрался. Мысли ходили кругами, и все они сводились к шотландскому виски. Отличный паллиатив, превосходный тормоз. Надо вернуть контроль над собой. Ему досталась поистине божественная власть, и следует распорядиться ею с толком, прежде чем опять случится нечто неожиданное. Тарн…
Он сидел в гостиничном номере и потягивал виски. Надо рассуждать логически.
Кельвин чихнул.
Разумеется, проблема заключается в том, что у его разума и у разума человека из будущего слишком мало точек соприкосновения. Паче того, телепатическая связь возникает только в критический момент. С таким же успехом можно ежедневно посещать Александрийскую библиотеку, но всякий раз проводить там не более пяти секунд. За это время не успеешь даже приступить к переводу…
Здоровье, слава, богатство. Он снова чихнул. Робот все-таки обманул, здоровья уж точно не прибавляется. Кстати, о роботе. Как он оказался во все это замешан? Сказал, что провалился в эпоху Кельвина из прошлого, но ведь роботы знатные лжецы. Надо рассуждать логически…
Очевидно, в будущем водятся существа сродни тому чудовищу из киноленты про Франкенштейна. Андроиды, роботы и так называемые люди – с умом, разительно отличающимся от современного.
Апчхи! И еще глоток виски.
Робот утверждал, что прибор выйдет из строя, после того как его пользователь получит здоровье, славу и богатство. А это очень плохо. Предположим, Кельвин достигнет своей цели, но тут явится Тарн, и нажатие на кнопку уже не спасет. Какой ужас! Напрашивается очередная стопка.
Трезвость не лучшая помощница в ситуации, которая легко заткнет за пояс белую горячку. Пусть даже существование науки, с которой столкнулся Кельвин, теоретически вполне возможно. Но сегодня этой науки нет, и точка. Апчхи!
От прибора мало пользы, когда ты тонешь или когда тебе угрожает усатый андроид со зловещим цилиндром в семипалых руках. Что, если поставить перед собой правильную задачу и включить устройство в нормальной обстановке?
Надо найти ее, эту задачу…
Тот разум, из будущего… Как же он страшен!
И тут пришло пьяное озарение: а ведь будущее, этот смутный, укутанный тенями мир, влечет к себе!
Кельвин не знал, как устроен этот грядущий мир, но каким-то образом его чувствовал. Знал, что там хорошо, гораздо уютней, гармоничней, чем здесь. Если он станет тем незнакомцем, что живет в будущем, все моментально наладится. Любить надо лучшее[59], подумал он с кривой усмешкой.
Ух ты! Он встряхнул бутылку. Это сколько уже выпито? А самочувствие отменное.
Надо быть логичным.
За окном мигали уличные фонари. Неон выписывал в ночи надписи на гоблинском языке. Все казалось Кельвину чужим, даже собственное тело. Он засмеялся, но тут же остро захотелось чихнуть, и смех прекратился.
«Все, чего я желаю, – это здоровье, богатство и слава. Получу их – и остепенюсь, буду жить счастливо, без забот и хлопот. Больше мне эта волшебная штучка и не понадобится. Хеппи-энд!»
Он импульсивно достал коробочку, вгляделся в нее. Безуспешно попытался открыть. Палец завис над кнопкой.
«Как я могу?..» – подумал он, и палец опустился на полдюйма.
На этот раз он был пьян, и ощущения оказались не столь чуждыми. Жителя будущего звали Кварра Ви. Странно, что Кельвин не узнал этого раньше, но разве часто человек мысленно произносит собственное имя? Кварра Ви играл во что-то отдаленно похожее на шахматы, а его партнер находился на планете Сириус. Игроки не были знакомы друг с другом.
В мозгу у Кварры Ви мгновенно складывались сложнейшие пространственно-временные гамбиты. Кельвин терпеливо наблюдал, и в подходящий момент его задача устремилась в атаку, Кварра Ви ощутил сильнейший позыв к действию, и…
…И все смешалось. На самом деле задач было две. Первая – вылечить острый насморк и стать здоровым, богатым и знаменитым в доисторической, с точки зрения Кварры Ви, эпохе. Собственно говоря, пустяковая проблема для такого гения. Он ее решил и вернулся к игре с обитателем Сириуса.
Кельвин снова очутился в новоорлеанской гостинице. Он был пьян в стельку, иначе нипочем бы не решился на такую авантюру. Метод, к которому он прибегнул, не сработал бы, не будь мозг человека из будущего точно настроен на ту же волну, что и мозг человека из двадцатого столетия. Чтобы это произошло, должны были удачно сложиться многочисленные факторы: опыт, вероятность, местонахождение, знание, воображение, честность и так далее. В конце концов у него появилось три варианта, и он, поразмыслив, выбрал тот, что на три тысячных ближе к оптимуму. Не протрезвев ни на йоту, Кельвин включил телепортацию и по узкому телепатическому лучу перенесся через всю Америку в отлично обустроенную лабораторию, где сидел за чтением мужчина.
Человек этот был лыс и носил щетку рыжих усов. Произведенный Кельвином шум вывел его из равновесия.
– Эй! – воскликнул он. – Как вы сюда попали?
– Ищу Кварру Ви, – ответил Кельвин.
– Кто вы? И что вам нужно?
Рыжеусый отложил книгу. Кельвин напряг мозг, но воспоминание ускользало. Он моментально воспользовался прибором и освежил память. На сей раз происходящее не доставляло неприятных ощущений. Журналист уже мало-мальски понимал, в каком мире живет Кварра Ви. Тут неплохо. Кельвин предположил, что знал об этом раньше, но забыл.
– Улучшить молекулу Вудворда, аналог природного белка, – сказал он рыжеусому. – Простейший синтез.
– Кто вы, черт побери?!
– Зовите меня Джим, – предложил Кельвин. – И не задавайте вопросов, а слушайте. – Он принялся втолковывать ему, как глупому ребенку, забыв о том, что перед ним один из знаменитейших американских химиков. – Белки делаются из аминокислот. Этих аминокислот всего тридцать три…
– Это не так!
– Это так! Помолчите и послушайте. Можно как угодно выстраивать молекулы, получается бесконечное множество белков. Все живые существа состоят из белка в той или иной форме. Абсолютный синтез – это когда создается цепь аминокислот, достаточно длинная, чтобы в ней безошибочно узнавалась белковая молекула. В этом-то и кроется проблема.
Человек с рыжими усами проявил живейший интерес.
– Фишер синтезировал восемнадцатичленный полипептид, – сказал он, задумчиво моргая. – Абдергальдену удалось получить молекулу из девятнадцати аминокислот, ну а Вудворд создавал цепи из десяти тысяч звеньев. Но вот повторить эти эксперименты…
– Полная молекула белка – это полная последовательность аминокислотных остатков. Но если изучить лишь одно или два звена аналога природного белка, нельзя быть уверенным в том, что остальные звенья такие же. Секундочку! – Кельвин снова воспользовался прибором для телепатической связи. – Так, понятно. Синтез белка позволяет нам получить все, что угодно. Шелк, шерсть, человеческий волос. Но самое главное, конечно, – добавил он, чихнув, – это лекарство от насморка.
– Послушайте… – заговорил было рыжеусый.
– Некоторые вирусы – это цепочки аминокислот, правильно? Ну так измените их структуру. Сделайте их безвредными. И бактерии тоже. Синтезируйте антибиотики.
– Да я бы с радостью. Но видите ли, мистер…
– Просто Джим.
– Хорошо. Сведения, приведенные вами, устарели…
– Берите карандаш, – потребовал Кельвин. – С этого момента – все серьезно, по-научному. Метод синтеза и контроля состоит в следующем…
Он объяснил тщательно и очень доступно, лишь два раза прибегнув к помощи телепатического прибора. А когда Кельвин закончил, рыжеусый отложил карандаш и вытаращился на собеседника.
– Невероятно, – сказал он. – Если это работает…
– Еще как работает, – уверил его Кельвин и решительно добавил: – Мне нужны здоровье, слава и богатство.