– Кто это?
– Что? Где? Не знаю. Не мешай.
Он ненавидел компромисс, заставивший его надеть целлофлекс. Но старый мундир выглядел бы слишком подозрительно. Скалясь от злости и страдая от унижения, он позволил Пути нести его мимо огромного глобуса, покрытого слоем черного пластика. В каждой башне земной шар служил напоминанием о величайшем достижении человечества.
Он прошел в сад, обнесенный стеной, и сунул в зарешеченное окошко идентифицирующий диск. Вскоре его впустили.
Вот он, храм Истины!
Какая красота, какое величие! Он проникся уважением к техникам – логикам, логистам… Нет, логисты остались в прошлом. Жрец ввел его в келью и указал на стул:
– Вы Робин Хейл?
– Да.
– Что ж, вы собрали и предоставили нам все необходимые данные. Но осталось несколько уточняющих вопросов. Их задаст сам Логик.
Жрец вышел. Внизу, в гидропонном саду, увлеченно возился с растениями высокий, тощий человек с костлявым лицом.
– Нужен Логик. Робин Хейл ждет.
– О черт! – выругался тощий, поставив лейку и почесав длинный подбородок. – Мне нечего сказать этому бедняге. Ему крышка.
– Сэр!
– Ну-ну, полегче. Я поговорю с ним. Идите и успокойтесь. Его документы готовы?
– Да, сэр.
– Хорошо, я скоро буду. Не торопите меня.
Бормоча под нос, Логик двинулся к лифту. Вскоре он уже находился в зале управления, через видеофон смотрел на худого загорелого человека, в неудобной позе сидящего на стуле.
– Робин Хейл. – Теперь голос Логика звучал по-новому: низко, важно.
Хейл невольно напрягся:
– Да.
– Вы бессмертный. Это значит, что вы можете прожить не менее семисот лет. Но у вас нет работы, верно?
– Верно.
– Что случилось с вашей работой?
– А что случилось с Вольными Компаниями?
Они исчезли. Прекратили свое существование, когда башни объединились под одним правительством и войны между ними потеряли смысл. В прежние времена вольные компаньоны были воинами, их нанимали башни для сражений, в которые не рисковали вступать сами.
– Среди вольных компаньонов бессмертных было немного, – сказал Логик. – И сама их организация осталась в далеком прошлом. Вы пережили свое ремесло, Хейл.
– Знаю.
– Хотите, чтобы я нашел вам занятие?
– Вы не можете этого сделать, – с горечью проговорил Хейл. – А я не могу выдержать века безделья. Предаваться удовольствиям? Я не гедонист.
– Могу предложить легкий выход, – сказал Логик. – Умрите.
Повисло молчание.
– Не возьмусь советовать вам, как это сделать, – продолжил Логик. Вы боец. Вы предпочли бы умереть, борясь за жизнь. А еще лучше – борясь за то, во что вы верите.
Он умолк. Когда заговорил, голос опять изменился:
– Мне нужно ненадолго выйти. Ждите.
Чуть позже его высокая фигура, похожая на огородное пугало, появилась из-за занавешенного проема в стене.
Хейл вскочил на ноги и уставился на Логика. Тот указал на стул.
– К счастью, я здесь хозяин, – сказал он. – Эти жрецы не позволили бы мне с вами встретиться, если б могли. Но что они могут без меня? Ведь я Логик. Садитесь.
Он придвинул другой стул, достал из кармана непривычного вида вещицу – старинную трубку – и набил ее табаком.
– Сам выращиваю, – пояснил он. – Послушайте, Хейл, вся эта фальшь хороша для башен, но зачем она вам?
Хейл изумленно уставился на Логика:
– Но как же… храм?.. Это же храм Истины! Вы хотите сказать, это все…
– Фальшь? Нет, здесь одна лишь правда. Беда в том, что правда не всегда выглядит пристойно. Взять хотя бы древние статуи Истины – она всегда голая. Взгляните на меня – то еще зрелище, верно? Было время, когда мы действовали в открытую и ничего путного из этого не выходило. Люди считали, что я просто высказываю свое мнение. Я похож на обычного человека, но внешность обманчива. На самом деле я мутант, причем непростой. Мы прошли полный круг: от Платона, Аристотеля, Бэкона, Коржибски до машин истины – и вернулись в отправную точку. Теперь для решения человеческих проблем мы используем логику. Я нахожу ответы. Правильные ответы.
Хейлу трудно было понять Логика.
– Но… вы не можете быть непогрешимым. У вас какая-то система?
– Пробовал я и системы, – кивнул Логик. – Уйму четырехразрядных слов. Но все и всегда сводится к одному – к здравому смыслу.
Хейл оторопело моргал. Логик разжег трубку.
– Мне тысяча лет, – сказал он. – Знаю, в это трудно поверить. Говорю вам, я особый мутант. Друг мой, я родился на Земле. Помню атомные войны. Не самые первые – я тогда только успел появиться на свет, и мои родители попали под вторичную радиацию. Я ближе всех к истинному бессмертию. Но мой главный талант… Вы читали о Пророке Бене? Нет? Кого-кого, а пророков в те времена хватало с лихвой. Многие догадывались о том, что их ждет, особой логики для этого не требовалось. Так вот, я и был Пророком Беном. К счастью, некоторые влиятельные люди вняли моим советам и начали колонизацию Венеры. Когда взорвалась Земля, я уже был здесь. Техники подвергли меня изучению и обнаружили, что мой мозг не совсем обычный. Есть какое-то новое чувство, а может, инстинкт, никому так и не удалось разобраться. Но это то же самое, что позволяет машинам давать правильные ответы. Вот только у них получается не всегда, а я, друг мой, не умею отвечать неправильно.
– Вам тысяча лет? – растерянно переспросил Хейл, уцепившись за этот единственный доступный его пониманию нюанс.
– Без малого. Я видел, как приходят и уходят века. С легкостью мог бы прибрать к рукам верховную власть, если бы захотел. Но не приведи господи! Я же вижу последствия, и они мне не нравятся. Поэтому я просто сижу здесь, в храме Истины, и отвечаю на вопросы.
Хейл растерянно пробормотал:
– Но мы всегда считали… что здесь машина…
– Да, я знаю. Забавно: люди скорее поверят машине, чем похожему на них человеку. А может, и не забавно. Послушайте, друг мой, что бы вы обо мне ни думали, я умею находить ответы. Я кручу-верчу в голове информацию и очень скоро понимаю, что следует предпринять. Просто здравый смысл. Единственное требование: я должен знать все о вас и о вашей проблеме.
– Значит, вы предвидите будущее?
– Будущее многовариантно, – ответил Логик. – Кстати, надеюсь, вы не станете рассказывать обо мне. Жрецам бы это не понравилось. Каждый раз, когда я решаю заняться с клиентом и спускаюсь с пьедестала, они поднимают такой шум, что у храма трясется крыша. Впрочем, можете рассказывать, если хотите. Никто не поверит, что непогрешимый оракул – не сверхмашина. – Он улыбнулся. – Главное, друг мой, у меня есть идея. Вы уже поняли, что я складываю циферки п получаю решения. Но иногда решение бывает не одно. Почему бы вам не отправиться на поверхность?
– Что?!
– В самом деле, почему? Вы крепкий парень. Может быть, там найдете свою смерть. Да-да, имеется такая вероятность. Но вы погибнете в борьбе. Здесь, в башнях, вам бороться не за что. Однако есть люди, разделяющие ваши мысли. Вольные компаньоны, а среди них и бессмертные. Найдите их и отправляйтесь на поверхность.
– Это невозможно, – сказал Хейл.
– Вольные компаньоны построили там крепости, вы в курсе?
– Потребовались большие отряды техников, чтобы отвоевать территорию у джунглей. А звери? Мы постоянно вели войну. Что же до крепостей, от них почти ничего не осталось.
– Выберите одну и восстановите.
– А что потом?
– Возможно, вы станете верховным правителем, – спокойно сказал Логик. – Верховным правителем Венеры.
Наступило молчание. Хейл изменился в лице.
– Достаточно, – констатировал Логик, вставая и протягивая руку. – Кстати, меня зовут Бен Кроувелл. Приходите, когда встретитесь с затруднениями, а может, я сам загляну к вам. Но в этом случае не слишком рассчитывайте на мои мозги.
Он подмигнул и зашаркал к выходу, посасывая трубку.
Жизнь в башнях была очень похожа на шахматы. На ферме у домашней птицы социальное превосходство измеряется сроком жизни; длительность существования – птичье богатство. У пешки «жизнь» коротка, у коня, слона и ладьи она больше. Официально существовала трехмерная демократия, но автократия простиралась в четвертом измерении – во времени. Теперь стало ясно, почему библейские патриархи-долгожители обретали власть: они могли ее удержать.
Само собой, в башнях бессмертные знали больше, чем короткоживущие. В те практичные времена бессмертных не обожествляли, но им подчинялись. Добровольно, как дети подчиняются родителям. У родителей всегда есть преимущество перед детьми – зрелость. А еще опыт. И мало-помалу короткоживущие обитатели башен привыкли к своей зависимости от бессмертных.
Дело еще и в том, что у человека есть достойная осуждения привычка перекладывать на других неприятную ответственность. Правда, за века общество отошло от индивидуализма. Социальная ответственность достигла уровня, когда каждый сделался сторожем брату своему. Постепенно все встали в круг и взялись за руки. Бессмертные, зная, что впереди у них долгие столетия, позаботились о том, чтобы эти столетия не были пустыми. Они учились. Времени на учебу у них было вдоволь.
Приобретя знания и опыт, они стали брать на себя ответственность, которую с такой легкостью уступало большинство.
Так возникла новая культура – достаточно стабильная для умирающей расы.
Он вечно попадал в неприятности. Его увлекало все новое – об этом позаботились хромосомы Харкеров. Хотя его звали Сэм Рид.
Он снова и снова бился о невидимые преграды, пытаясь вырваться из плена отмеренных ему лет. Сэму было известно, что их всего лишь девяносто. Какая-то частичка его разума, доставшаяся по наследству, лишенная логики, мучительно искала выход. Что можно успеть за девяносто лет?
Однажды он попытался устроиться в большой гидропонный сад. Простецкое, с грубыми чертами лицо, лысина, рано развившийся ум – все это давало ему возможность убедительно лгать насчет своего возраста. Некоторое время он добросовестно работал, но потом его одолело любопытство и он начал экспериментировать с ботаническими культурами. Поскольку знаний у него не было, он загубил немалый урожай.