Его провели через дверцу в задней стене самой высокой башни и дальше вниз по прозрачной пластиковой лестнице, под которой к садам бежал поток серой воды. В воде мелькали красные и золотые рыбы, длинной синей лентой извивалась мурена, тянулись длинные космы водорослей.
У основания лестницы ждал миниатюрный позолоченный лифт. Полицейские затолкали Сэма в кабину и без единого слова закрыли за ним стеклянную дверь. За стеклом скользнули вниз бесстрастные лица. И вот он один, в слегка покачивающейся кабине поднимается к верхним этажам резиденции Харкеров.
Кабина была облицована зеркалами. Сэм вспомнил о своей роли Иоиля Рида и почувствовал себя довольно глупо. Знает ли тот, кто ждет наверху, что к нему едет Сэм Рид? Маскировка хороша, Сэм не выглядит точной копией своего «отца», но все же естественное сходство велико. Рыжий парик соответствует густым рыжим бровям, которые теперь подстрижены и прилизаны. Накладные зубы изменили форму нижней половины лица. Благодаря контактным линзам глаза теперь не серые, а синие. Больше никаких перемен.
Контактные линзы давали тот же эффект, что и темные очки, – подсознательное ощущение, будто на лице маска. Ты можешь смотреть наружу, но никто не может заглянуть внутрь. Трудно выдержать прямой взгляд, когда ты не защищен и тебе есть что скрывать.
Давление на подошвы уменьшилось: лифт замедлялся. Вот дверь открылась, и Сэм оказался в длинном зале. Здесь из стен изливался мягкий искусственный дневной свет, под полом находились гидропонные бассейны, из них кверху тянулись лианы, образуя над головой плотный свод. От легкого ветерка шелестела листва, раскачивались цветы и плоды. Для человека, выросшего на нижних ярусах башни, это было невероятной экзотикой. Сэм осторожно пошел по залу, чуть морщась, когда листья касались лица. Как и все жители Венеры, он боялся организмов, переселенных в башни с опасной поверхности.
С противоположного конца зала доносились приятное журчание и плеск падающей воды. В проеме шпалеры, отделявшей от зала следующую комнату, Сэм остановился в изумлении.
Эта комната тоже была увита зеленью. Свисавшие со стен и потолка лозы сплошь покрыты цветами, воздух насыщен их ароматом. Пол залит водой глубиной примерно в фут. В ней отражались цветы; некоторые плавали. Крошечные рыбки мелькали среди распластанных листьев. В голубой воде висело несколько медуз, шевеля опасной на вид бахромой.
Филигранный стеклянный мостик, на вид хрупкий, как будто сотканный из инея, был перекинут через бассейн. Он начинался у ног Сэма и заканчивался у низкой платформы, покрытой подушками. Среди подушек лежала женщина, подперев рукой голову; другая рука праздно плескалась в воде. Лицо скрывалось под волосами, завитые локоны окунались в воду. Увлажненные волосы очень бледного зеленовато-золотого оттенка казались нереально роскошными.
Сэм узнал ее.
Длинные линии тела, томная грация, форма головы и рук – все так знакомо… Почему она здесь, в башне Харкеров? И почему распорядилась, чтобы Сэма доставили к ней?
– Кедре?
Она подняла голову. На миг у Сэма все закружилось перед глазами. Эта женщина – Кедре… или нет? То же узкое надменное лицо с темными глазницами и подведенными глазами, загадочные египетские черты… Но нет, это другой человек смотрит на него. Злобная, неуравновешенная натура, понял он тотчас.
– Нет, я Сари, – ответила бледноволосая женщина, недобро улыбаясь. – Кедре – моя бабушка, помнишь?
Сэм помнил Сари Уолтон, которая прижималась к плечу Захарии Харкера, пока Захария говорил с ним об убийстве Робина Хейла. Сэм тогда едва уделил ей внимание. Он быстро порылся в памяти. Вот оно: ему тогда сразу бросился в глаза антагонизм. Антагонизм между Сари и Кедре, скрытый, но мощный. Вот что он ощутил, когда прекрасные женщины с лицами, похожими как зеркальные отражения, посмотрели друг на друга.
– И что это значит?
Сэм ни на миг не забывал о том, что Иоиль Рид не мог помнить сцену, в которой участвовал Сэм Рид. Следовательно, Сари знает, кто он. Знает и то, что он бессмертный.
– Подойди, – сказала Сари, сопроводив приглашение жестом белой руки, с которой капала вода, и села, подобрав ноги.
Сэм с сомнением посмотрел на ажурный мостик.
– Он выдержит. Подойди. – В голосе звучала насмешка.
Мостик выдержал, хотя и отвечал слабым звоном на каждый шаг. По знаку Сари Сэм опустился рядом с ней на подушку, держась напряженно. Ему не внушал доверия этот фантастический будуар с бассейном вместо пола.
– Как ты меня нашла?
Она рассмеялась, склонив набок голову, так что зеленовато-золотистые волосы закрыли лицо подобно вуали. Что-то в ее взгляде и смехе совсем не понравилось Сэму.
– Кедре следила за тобой все эти сорок лет, – сказала она. – Думаю, кто-то разыскал в библиотечных архивах снимки твоей сетчатки. В общем, не важно, как тебя нашли, важно, что это случилось. Верно?
– Почему здесь нет Кедре?
Сари опять рассмеялась:
– Она не знает о нашей встрече, вот почему. Никто не знает, кроме нас с тобой.
Сэм задумчиво рассматривал женщину. В ее глазах был вызов, в поведении – непредсказуемая капризность. В прежние времена он знал только одно решение подобных проблем. Стремительно приблизившись, Сэм обвил пальцами ее запястье и рванул на себя. Потеряв равновесие, она упала на колени, но сделала это с почти змеиной грацией. А затем стала извиваться, пугающе гибкая, в его объятьях, и презрительно смеяться.
Совсем не женская агрессивная решительность сквозила в том, как она сжала ладонями его голову и потянула к себе. Сэм позволил ей поцелуй, но постарался сделать его жестоким, а затем оттолкнул ее и вонзил в нее гневный взгляд.
Сари снова рассмеялась.
– Кедре вовсе не глупа, – сказала она, проводя пальцем по его губам.
Сэм вскочил, пинком отшвырнул подушку. Ни слова не говоря, ступил на звенящий мостик и направился к выходу. Краем глаза уловил змеиное движение – это встала Сари Уолтон.
– Вернись, – сказала она.
Сэм не оглянулся. И услышал слабый свист, и почувствовал волну жара от выстрела игольника. Он мгновенно замер, чтобы не вызвать второго выстрела. Второй выстрел ожег ему ухо.
«Слишком метко», – подумал Сэм. Не поворачивая головы, он сказал:
– Ладно, я возвращаюсь. Брось оружие.
Пистолет глухо шлепнулся на подушку. Сари негромко рассмеялась. Сэм подошел к ней и взглянул в глаза.
Эта женщина не нравилась ему. А особенно не нравилась самоуверенная агрессивность, испокон веков больше присущая мужчинам. Сари выглядит такой же хрупкой, как этот инеистый мостик, и очень нежной и женственной, но она бессмертна, и мир принадлежит ей и ее племени. Многие прожитые годы укрепили ее самомнение и злобность.
Или…
Возможно ли такое?
Сэм смотрел на нее, задумчиво щурясь. У него начала формироваться догадка, вмиг затмившая все, что его заботило и тревожило. В противоположность Кедре это прекрасное создание казалось удивительно незрелым. Вот что это такое: незрелость. Вот объяснение этой капризности, этой злобе, которую ощутил Сэм. У бессмертных зрелость достигается в очень позднем возрасте. Вероятно, он и сам еще юнец, но ранние испытания закалили его и придали ему черты взрослого.
Сари надежно защищена, живет в роскоши, обладает почти божественной властью. Что же странного в том, что она выглядит психически нестабильной в годы, которые по меркам бессмертных следует считать подростковыми?
Возможно, такой она и останется, подумалось Сэму. Она нестабильна от природы. Ее никогда не будут любить, ей никогда не смогут верить. Она уязвима, причем больше, чем ей кажется. А у Сэма в памяти хранилось немало изощренных способов использования слабости противника.
– Сядь, – велел Сэм.
Она подняла руки над золотисто-зеленой головой и сорвала с лозы бледную гроздь, похожую на виноградную. Пальцы зарылись нее; внутри ягод синеватые косточки складывались в тенистые узоры.
Сари улыбнулась и с кошачьей пластикой, как будто у нее вовсе не было костей, опустилась на колени.
Сэм смотрел на нее сверху вниз.
– Ладно, – сказал он, – говори, зачем я тебе понадобился. Если здесь заправляет Кедре, почему я говорю не с ней, а с тобой?
Сари раскусила бледную ягоду и выплюнула семечки.
– Кедре не в курсе. – Она глядела на Сэма из-под густых ресниц. Глаза у нее были посветлее, чем у матери. – На этой неделе она в башне Невада.
– Ты ей не сообщила?
Сари покачала головой, взмахнув роскошными локонами:
– Я никому не сообщила. Если бы Захария узнал, взбесился бы. Он…
– Захария приказал усыпить меня сонной пылью, – прервал ее Сэм, желая поскорее прояснить ситуацию. – За этим стояла Кедре?
– Захария приказал отравить тебя, – возразила Сари с улыбкой. – Он желал тебе смерти. Кедре была против, и они сильно поссорились. – Казалось, Сари наслаждается, воспоминая. – Кедре настояла на применении сонной пыли, – сказала она спустя миг. – Никто не понял почему. Для нее не было пользы от тебя – ни от живого, ни от мертвого, ни от молодого, ни от старого…
Голос затих; она сидела, сжимая в руке прозрачную гроздь, и не двигалась. У Сэма возникло ошеломляющее подозрение. Он опустился на колени, поднял ей голову и заглянул в зрачки.
– Наркотик! – негромко воскликнул он. – Будь я проклят! Наркотик!
Сари захлебнулась смехом, затем потерлась о плечо Сэма лбом; специфический блеск в глазах безошибочно указывал на ее порок.
Это объясняло многое: и неуравновешенность, и странное равнодушие, и тот факт, что она еще не осознала удивительной молодости Сэма.
«Как странно, – подумал он. – И как символично: оба человека, которые помнят меня, живут во власти наркотических иллюзий».
Сари оттолкнула его. Она рассеянно сунула ягоду в рот, выплюнула семечки и улыбнулась Сэму со злорадством, в котором не было смысла. Да, его молодость не удивила ее. Она привыкла видеть вокруг себя десятилетиями не меняющиеся лица. И под влиянием наркотиков воспринимала это как данность. Но в любой момент ее сознание может проясниться, а Сэму нужно узнать еще очень многое.