трудно дышать. Издавая нечленораздельные квохчущие звуки, он кинулся вперед и принялся лихорадочно разбрасывать обломки.
Но когда он увидел собственные руки, его движения замедлились и продолжали замедляться до перехода к полной неподвижности.
Замерев в неудобной позе, он уставился на два удивительных шишковатых предмета, росших из его кистей. Может быть, будучи без сознания, он успел надеть рукавицы?
Но никакие рукавицы никогда и ни под каким видом не будут похожи на то, что Крокетт имел полное основание считать своими руками. Руки были изменены. Они превратились в два массивных шишковатых коричневых клубня, похожих на узловатые корни дуба. Тыльная сторона новых конечностей обросла густой черной шерстью, ногти явно требовали маникюра – причем в качестве инструмента лучше всего подходило зубило.
Крокетт с трудом повернул голову и оглядел себя с ног до макушки. Из груди его вырвался тоненький цыплячий писк. Короткие кривые ноги, толстые и мощные, ступни длиной в два фута, и это еще не все…
Рост немногим более четырех футов, ширина… ширина почти такая же плюс-минус полфута. Наличие выгнутой груди и косолапости полностью окупалось отсутствием шеи, а одежду составляли красные сандалии, голубые шорты и пурпурная блуза с коротенькими рукавами. Ну а из рукавов и торчало то, что Крокетт обнаружил в первую очередь.
Его голова! Контуры огромной луковицы, широченная щель рта…
Крокетт лег на землю и скрестил руки на груди. Он умирает от кислородной недостаточности, и перед смертью его посещают видения.
– Я умираю, – трагически произнес Крокетт. – Мне нечем дышать.
– Ну и дурак, – заявил совсем рядом чей-то презрительный голос.
Тим вздрогнул. Теперь еще и слуховые галлюцинации!..
– На редкость вшивый образчик гнома, – продолжал наглый голос. – Но согласно закону Нида выбирать не приходится. Копать твердые металлы тебе все равно не позволят, а антрацит – примерно для твоей скорости. Что ты пялишься, дубина? Ты куда уродливее, чем я.
Крокетт собрался было облизать пересохшие губы и с ужасом обнаружил, что кончик его влажного языка достает примерно до середины лба. Он засунул язык обратно, громко причмокнув, и принял сидячее положение. После чего застыл в неподвижности.
Снова появилась голова. На этот раз с ней было и тело.
– Я Гру Магру, – заявила голова. – Ты тоже получишь гномье имя, если только твое не слишком противное. Как оно звучит?
– Крокетт, – автоматически прозвучал ответ.
– Довольно-таки гнусно, но пока сойдет. А теперь, Крокетт, вставай и следуй за мной, иначе получишь хорошего пинка.
Но Крокетт встал не сразу. Он разглядывал Гру, который явно был гномом.
Короткий, приземистый и плотный, он напоминал маленький раздутый баллончик, покрытый луковицей с огромной щелью рта, пуговицей носа и двумя крайне большими глазами.
– Вставай, – раздраженно повторил Гру Магру.
«Если меня вынудят сделать хоть шаг, – подумал несчастный Крокетт, – я сойду с ума. И это будет как раз то, что надо. Гномы…»
Гру Магру выставил вперед свою большую косолапую ногу, придирчиво оценил позицию – и Крокетт, описав дугу, слетел со своего валуна.
– Вставай, – в третий раз сказал гном; его настроение опять ухудшилось, – иначе я тебе так наподдам… Мне по уши хватает перспективы патрулирования с возможностью в любой момент налететь на человека.
– Уже, уже… – Крокетт встал.
Гру Магру схватил его за руку и поволок в глубины туннелей.
– Ну теперь ты почти настоящий гном, – бубнил он себе под нос, – таков закон Нида. Хотя такая овчинка может и не стоить выделки. Но что поделать, если гномы не в состоянии воспроизводиться, а плотность населения обязана поддерживаться… Ты хочешь поддерживать плотность населения?
– Я хочу сдохнуть, – яростно бросил Крокетт.
Гру Магру расхохотался:
– Гномы не дохнут. Они бессмертны до самого Дня. Я имею в виду Судный день.
– Нелогично, – заметил Крокетт, как будто одно несоответствие могло исправить бредовость ситуации. – Или вы состоите из плоти и крови и тогда смертны – или вы бестелесны и тогда нереальны.
– Есть третий вариант, – наставительно сказал Гру Магру. – Мы состоим из плоти и крови, и мы бессмертны. Врубился? Правда, против смертных я ничего не имею, совы там или нетопыри… Но человек! – Гном содрогнулся. – Никто из нас не выдержит вида человека!
– Я человек! – ухватился за соломинку Крокетт.
– Был, – возразил Гру, – был человек. Такой же дерьмовый, как и нынешний гном. Но выбирать не приходится, ибо таков закон Нида.
– Ты объяснишь мне наконец ваш закон Нида? – возмутился оскорбленный Крокетт.
– Естественно, – покровительственно заявил Гру Магру. – Его установил первый император гномов Подгран Третий. Каждый десятый человек, оставшийся под землей, преобразуется в гнома и остается с нами. Для поддержания плотности населения. Как и произошло в твоем случае. Усек?
– Нет, – слабым голосом ответил Крокетт, – не могу… Этот ваш Подгран был первым императором гномов… Почему он тогда Подгран Третий?
– Дурацкий вопрос, – сказал Гру Магру. – Поторопись.
Теперь он почти бежал, таща за собой совершенно ошалевшего Крокетта. Новоявленный гном еще не научился управляться со своим телом и все время норовил наступить широченными сандалиями на мешающие руки.
Крайне не скоро верхние конечности согнулись в локтях и прижались к туловищу, позволив оглядеться по сторонам. Мимо проплывали однообразные стены, освещенные странным серебряным светом.
– Откуда здесь свет? – удалось выдавить Крокетту.
– Свет? – переспросил Гру Магру. – Это не свет.
– Но ведь вокруг не так уж темно…
– Не темно? А как бы мы смогли видеть, если бы вокруг не было темно?
Привыкнуть к логике гномов было невозможно. Крокетт еле успел перевести дыхание. Зачем, зачем он позволил увести себя из знакомой пещеры?! Теперь никогда не удастся найти обратного пути… О боже!
– Торопись, идиот!
– Зачем?
– Мы опаздываем на битву.
Но они не опоздали. Следующий туннель просто кишел гномами, и все присутствующие яростно дрались. Мелькали красно-голубые блузы и шорты, луковичные головы крутились в вопящем водовороте, и, по мнению Крокетта, тут явно годились любые приемы.
– Ура! – ликующе заорал Гру Магру. – Да здравствует драка! Я гений! Я учуял ее за шесть туннелей!..
Он немедленно пригнулся, и здоровенный камень, брошенный незнакомым злобным гномом, пролетел над его макушкой. Гру забыл о своем пленнике, бросился на агрессора, сбил его с ног и принялся методично стучать вражьим затылком о пол пещеры. Предельная громкость их голосов терялась в общем реве, сотрясающем стены.
Крокетт решил придерживаться нейтралитета, и это было его ошибкой. Вынырнувший из-за груды камней огромный лысый гном ухватил миролюбивого Крокетта за ноги, и Тим полетел во второй раз за сегодняшний жуткий день. С трудом вставая, он обнаружил под собой придавленного огненно-рыжего гнома с четырьмя большими бриллиантовыми пуговицами на блузе. Распластавшийся по полу поверженный противник выглядел весьма отталкивающе. Оглядев себя, Крокетт не обнаружил ни одной царапины.
По крайней мере, его тело было достаточно крепким.
– Спасибо. Вы спасли меня, – послышался незнакомый голос.
Крокетт оглянулся и понял, что если в природе и существует нечто уродливее гномов-мужчин, то это, несомненно, гном женского пола. Особенно сжимающий (сжимающая?) в руке внушительных размеров булыжник.
– Я не причиню вам вреда, – закричала гномка, стараясь перекрыть гул сражения. – Мугза пытался оторвать мне уши, а вы… Ой! Он встает!
Действительно, рыжий Мугза уже пришел в чувство и пытался с помощью поднятой толстой ноги переправить Крокетта на другой конец туннеля. Гномка тут же уселась коварному Мугзе на грудь и с помощью любимого булыжника вернула его в первоначальное состояние. Только тогда она встала и обернулась к остолбеневшему Крокетту:
– Вы не ушиблись? Меня зовут Броки Бун. А вы новенький, вас притащил Гру Магру, я права?
– Очень приятно, – соврал Крокетт. – Вы не знаете, из-за чего началась эта драка?
– Ее начала я, – охотно разъяснила Броки Бун. – Просто так. А потом подключились остальные.
– Просто так?
– Ах, ну да, ты же новенький… Слушай, ты был человеком, может быть, ты мне кое-что объяснишь? – Ее выпуклые глаза зажглись странным светом. – Как тебя зовут?
– Крокетт.
– Слушай, Крокетт, что такое поцелуй?
– ?..
– Ты понимаешь, однажды я сидела внутри холма, а снаружи трепались два человека – мужского и женского пола. Сначала мужчина просил у женщины поцелуй, а потом раздался чмокающий звук, и женщина сказала, что это восхитительно.
– Очень интересно, – довольно тупо поддержал беседу Крокетт.
– И с тех пор меня терзают сомнения, потому что, если какой-нибудь гном попросит у меня поцелуй, я не буду знать, что это за штука.
– Гномы не целуются, – наставительно заметил Крокетт.
– Зато гномы копают, – ответила Броки Бун. – А также гномы едят. Я люблю есть и не люблю копать. Поцелуй, случайно, не похож на похлебку из тины?
Кое-как Крокетту удалось объяснить любопытной Броки механику интересующего ее явления.
Гномка несколько минут молчала. Потом, с видом крайнего одолжения, она приблизилась к Тиму вплотную:
– Я дам тебе поцелуй.
Перед глазами Крокетта промелькнуло кошмарное видение: вся его голова исчезает без остатка в бездонном провале ее рта.
– Не стоит, – сказал он. – Я не хочу.
– Тогда я дам тебе по шее, – предложила Броки Бун компромиссный вариант, без всякого перехода давая Крокетту в ухо узловатым кулаком.
– Ой, не надо!..
Броки с сожалением опустила руку и оглянулась вокруг:
– Драка кончилась… Жалко, правда?
Крокетт потер ушибленное ухо и обнаружил гномов, давно забывших о последних событиях и торопливо разбегающихся по своим делам. В туннеле снова царила тишина, нарушаемая лишь топотом гномьих ног. Сияющий и счастливый, к ним подошел Гру Магру.