Дэнджерфилд кивнул, но как-то неуверенно.
– Гм… – хмыкнул Ффулкес. – Наверняка он на этого робота налепит почти все свои камни! И когда красавца украдут, а это неизбежно, мы нанесем удар!
Дэнджерфилд поджал губы.
– Ну, ладно, ладно, – кивнул Ффулкес. – Я допускаю, что это может не сработать, как и в прошлый раз, и в позапрошлый… Но в этой игре правила простые! Весь фокус в том, чтобы наносить удары по Болларду, пока тот не даст течь. И в этот раз удача может нам улыбнуться, мы пробьем брешь! Если поймаем Болларда на неплатежеспособности, то он будет вынужден объявить себя банкротом и пойдет ко дну! В общем, мы должны попытать счастья. Готовьте полномасштабное наступление: акции и облигации коммунального, сельскохозяйственного, горнодобывающего секторов… Обложите со всех сторон! Мы заставим Болларда покупать с маржой, чтобы он никогда не смог покрыть взятую ссуду! В то же время не забудь проверить, как там наша собственная безопасность. Выплати парням премию!
Дэнджерфилд показал жестом, что все будет сделано, и удалился. Ффулкес, проводив заместителя взглядом, гаденько усмехнулся.
Это было время взлетов и падений, время нестабильной и непрогнозируемой экономики ввиду совершенно непредсказуемой действительности. Как и прежде, фундаментом экономического строя оставались человеко-часы. Правда, называть их надежной переменной язык не поворачивался. В теории все выглядело как нельзя более эффективно, но вот на практике человеко-часы, пропущенные через безжалостный социум, мутировали до неузнаваемости. И виновата в том была наука: робототехника поработила человека.
Железной удушающей хваткой олигархи держали экономику страны за горло. Каждый хотел насадить свою собственную монополию, но из-за бесконечных войн ничего, кроме хаоса, им породить так до сих пор и не удалось. Они топили друг друга и в то же время сами отчаянно пытались удержаться на плаву. Правительство и наука были связаны по рукам и ногам власть имущими богачами, поделившими страну между своими независимыми и почти автономными промышленными империями. Их семасиологи и пропагандисты работали не покладая рук, полоскали населению мозги в сиропе обещаний. Все скоро наладится… когда Боллард… или Ффулкес… или «Олл стил»… или «Анлимитед пауэр» придет к власти. А пока…
А пока нанятые олигархами эксперты всех мастей вставляли друг другу гаечные ключи в шестеренчатые передачи и низвергали экономику в бездну. То было время, предшествовавшее очередной научной революции, очень схожей по симптомам с революцией промышленной, характеризовавшейся стремительной переоценкой экономических ценностей.
Компания «Олл стил» обладала влиянием, в основном благодаря технологическому методу Холлуэла. Но почивала на лаврах она не слишком долго. Ученые из «Анлимитед пауэр», придумав метод более совершенный, метод Холлуэла перечеркнули в два счета. Тем самым они выбили, пускай и на короткий период, почву из-под ног «Олл стил». В «Олл стил» началась безумная суматоха, реорганизация и подстройка под новую действительность. В результате эксперты «Олл стил» извлекли из рукава секретные патенты, модернизировали свои процессы и тем самым повергли в хаос Ффулкеса и его эмитент «Гатун», зиждившийся на законе спроса и предложения облигаций. Естественно, неожиданный реванш «Олл стил» перевернул рынок ценных бумаг вверх дном. Компании пытались подловить друг друга со спущенными штанами. Каждая хотела господства. Все лелеяли надежду, что настанет тот долгожданный день, когда власть сосредоточится в руках одной из этих компаний, и воцарится рай на земле, и назовут его Утопией.
Тем временем структура разрасталась, словно Вавилонская башня. Естественным путем этот процесс остановить уже было нельзя. Росла как на дрожжах и преступность.
Преступные элементы – идеальные солдаты для ведения экономической войны. Возродился старый добрый рэкет, чтобы служить интересам олигархов и защищать их добро. Так «Олл стил» платила банде Доннера щедрые гонорары, лишь бы гангстеры не вмешивались в ее дела. А если парни Доннера переключались на Ффулкеса, Болларда или «Анлимитед пауэр» и грабили их, то это было просто замечательно! Чем больше дерзких ограблений, тем больше паника в штабах конкурентов. А чем пуще неразбериха, тем выше шансы, что акции пробьют дно рынка ценных бумаг и возникнет дефицит.
Если олигарх шел ко дну, то на нем ставили крест. Финансовые акулы разрывали его инвестиционный портфель в клочья, а самому дельцу на поверхность всплыть уже не позволяли – к чему давать второй шанс потенциально опасному конкуренту? Горе побежденным!
Но пока спрос на алмазы превышал предложение – а Боллард прилагал все усилия, чтобы ситуация оставалась таковой и впредь, – его империя оставалась на плаву.
Робот был бесполым, но обладал чертами скорее мужественными, чем женственными. Ни Боллард, ни Гюнтер не позволяли себе говорить о своем детище в среднем роде. Умники в «Металмен продактс» выполнили работу, как всегда, на «отлично», а Гюнтер, приложив свою руку, сделал робота еще лучше.
Аргус прибыл в за́мок для окончательной доводки. Удивительно, но робот оказался не такой уж и вульгарной наружности. Это была ожившая симметричная статуя из сияющего золота, с головы до ног инкрустированная алмазами. Робота сделали по образу и подобию рыцарских доспехов: золотая кираса, золотые поножи и золотые перчатки. Латы выглядели неуклюже, но первое впечатление было обманчиво. Перчатки сплошь усеяны сверхчувствительными датчиками наподобие нервных окончаний человека. Вместо глаз алмазные окуляры с исключительными преломляющими свойствами, позволяющие машине быть в курсе практически всего, что происходит вокруг. Именно поэтому Боллард нарек робота Аргусом[34].
Робот ослеплял своим великолепием. При ярком свете он напоминал скорее Аполлона, нежели Аргуса. Он был богом, сошедшим на землю. Зевсом, обратившимся в золотой дождь, чтобы окропить Данаю.
С Гюнтера семь потов сошло, прежде чем Аргуса удалось довести до ума. Пришлось ознакомиться с целой кучей поведенческих диаграмм, составленных на основе особенностей работы мозга существ, которые жили тем, что изо дня в день спасались бегством от хищников. Гюнтер добивался, чтобы Аргус, пользуясь логикой, мог отключать автоматические реакции, на которые по умолчанию был запрограммирован его мозг, – реакции, побуждающие к бегству. Самосохранение являлось главным инстинктом Аргуса, и в основе всех его действий лежала установка на выживание.
– Его и в самом деле невозможно поймать? – спросил Боллард, разглядывая Аргуса.
– Как ты себе это представляешь? – усмехнулся Гюнтер. – Мозг Аргуса автоматически выбирает наиболее логичный путь отступления и мгновенно перестраивает маршрут, если возникают какие-то препятствия. Логика и сверхбыстрое реагирование делают этого работа совершенно неуловимым.
– А базовые поведенческие шаблоны? Ты уже их загрузил?
– Ну разумеется! Дважды в день Аргус будет делать обход замка. Сам замок ни при каких обстоятельствах Аргус не покинет – это гарантия безопасности. В противном случае злоумышленники могли бы выманить его и поймать в какую-нибудь хитроумную ловушку. И даже если преступники дерзнут вторгнуться в замок, то времени, чтобы обездвижить Аргуса, у них не хватит – твоя сигнализация поднимет всех.
– А ты уверен, что этот обход – хорошая идея?
– Так это же твоя идея. Один обход днем, второй вечером. Ты сам хотел гостей удивлять! Если при обходе возникнет угроза безопасности, Аргус мгновенно скорректирует маршрут.
Боллард пробежался пальцами по алмазам на кирасе робота:
– И все равно у меня есть сомнения… А вдруг какая-нибудь диверсия?
– Ну, алмазы очень прочны, им даже сильный нагрев не страшен. Корпус под кирасой выполнен из тугоплавкого металла, устойчивого к воздействию кислот. Вечно сопротивляться деформации ползучести металл не способен, но у Аргуса будет предостаточно времени на поиск выхода из трудной ситуации. Чтобы уничтожить робота, придется долго удерживать его на месте, чего он, естественно, не допустит. Можно, конечно, выстрелить в Аргуса из огнемета, но он уйдет с линии огня в ту же секунду – только пятки сверкнут.
– Если сможет! А вдруг его загонят в угол?
– Аргус позволит загнать себя в угол только в том случае, если это будет коррелировать с его планом по спасению себя. Не стоит недооценивать радиоатомные мозги. Это мощная вычислительная машина, настроенная на самосохранение, и только на него.
– Гм…
– И что немаловажно, Аргус силен, – добавил Гюнтер. – Об этом тоже не стоит забывать. Разрежет даже металл, если найдет, на что опереться. Силен, но не всесилен. Нашпигуй мы его всем подряд, и о мобильности можно забыть – законы физики никто не отменял. Но приспосабливается Аргус прекрасно, его реакция поражает воображение. Этот робот неуязвим. И мы с тобой единственные, кто знает, как его обездвижить.
– Что не может не радовать, – хмыкнул Боллард.
– Вроде все, – пожал плечами Гюнтер и выдернул из золотого шлема проводок. – Понадобится минута-другая, чтобы автоматика заработала. Сейчас…
Огромный робот ожил и сразу прянул в сторону. Двигался он и в самом деле так быстро, что сверкали обрезиненные пятки. Отбежав, Аргус застыл.
– Мы стояли слишком близко, – пояснил Гюнтер и облизнул губы. – Поэтому он среагировал на ритмы нашего головного мозга. Что ж, Брюс, мечты сбываются! Вот тебе твоя алмазная свинка!
Губы Болларда тронула улыбка.
– Ну что ж, проверим… – Он попытался приблизиться к Аргусу, но тот бесшумно отдалился.
– Попробуй кодовую фразу, – посоветовал Гюнтер.
– Не все то золото, что блестит[35], – прошептал Боллард и двинулся к роботу.
Аргус вновь неслышно заскользил прочь – в дальний угол.
– Скажи громче, – проворчал Гюнтер, прежде чем Боллард успел возмутиться.
– А если кто-нибудь подслушает? Это же…