В коридоре раздались шаги, и в мастерскую, предваряя явление мистера Франклина и его спутника, вбежал один из двоюродных братьев Кловер.
– Идут! – прошипел он и, прыгнув к своему верстаку, схватил первую подвернувшуюся под руку отвертку.
В тот момент, когда мистер Франклин и сопровождающий его человек с блокнотом выросли в дверях, инженеры все как один напряженно трудились. Пикси, принесенный Кловер, все еще жужжал в ящике, а она сосредоточенно смазывала механизмы аниматронного питона, чья чешуйчатая кожа свисала с ее верстака подобно перчатке.
Вайолет полировала рог единорога. Другие инженеры не отставали от нее в усердии, всем своим видом показывая, насколько Парк нуждается в каждом из них.
– Привет всем! – радостно протрубил мистер Франклин. – Хотел зайти и посмотреть, как у вас идут дела.
Вздрогнула не одна только Кловер – то же самое сделал и человек с блокнотом, попытавшийся гримаской замаскировать свое волнение. Он был выше мистера Франклина на целых шесть дюймов, лицо загорелое, каштановые волосы слегка выцвели на солнце. На бухгалтера он никак не походил.
Прошу вас, окажитесь адвокатом, просила про себя Кловер – пожалуй, единственный раз, когда эта мысль вообще возникала у кого-нибудь в Парке развлечений.
– Мы, как всегда, рады вас видеть, босс! – произнес Адам и, отложив гаечный ключ, вышел вперед. Он улыбался, но взгляд его был резок и холоден. – И представьте нам своего спутника, – продолжил он. – В настоящий момент мы не готовы к экскурсиям – у нас в работе некоторые из технологий, составляющих коммерческую тайну компании, и посторонние не имеют права видеть то, что мы делаем.
– Большинство из того, что есть в Парке, является коммерческой тайной компании, – отозвался мистер Франклин, и в его голосе зазвучали жесткие нотки.
Вообще-то он не сильно вмешивался в дела Парка. Давал деньги и озадачивал инженеров все более сложными проектами, которые доводили их до нервных срывов, – вот и все.
– Помните об этом, если решите показать кому-нибудь что-то запретное, – закончил он.
– Непременно, мистер Франклин, – закончил Адам извиняющимся тоном.
Извинение, вероятно, было принято, потому что мистер Франклин улыбнулся и сказал:
– Никаких проблем. Это мистер Тиллман.
Он кивнул в сторону человека с блокнотом.
– Мистер Тиллман – специалист по оптимизации. Он проведет с вами несколько дней и постарается определить, что можно сделать, чтобы наши гости получали от Парка еще больше удовольствия. Помните: наш Парк – это Парк счастья, а счастливый Парк непременно должен быть заполнен счастливыми людьми.
Стоит ли упоминать, то мистер Франклин, как это бывало всегда, совершенно не заметил, как упало настроение его инженеров, когда он произнес фразу «специалист по оптимизации»?
Пикси в ящике на верстаке у Кловер вспыхнул вновь.
Кловер решила, что от судьбы ей не убежать: если кому-то и поручат нянчиться с этим типом, то именно той, у которой на верстаке случился пожар. Она была легкой добычей – слишком занята борьбой с огнем, чтобы защищаться. К тому моменту, когда она поняла, что случилось, искать повод для отказа было уже поздно. К тому же отказ мог бы открыть мистеру Франклину то, что степень нервозности в мастерской зашкаливает, а этого допустить было никак нельзя.
– Здесь то, что мы называем Зачарованным Садом, – произнесла Кловер, протянув руку в сторону укутанных мхом деревьев с мерцающими стволами, которые были покрыты ярко раскрашенными бабочками. – Обратите внимание: бабочки пока неподвижны, но мистер Франклин хочет, чтобы мы наделили их способностью к независимому полету. И это произойдет в середине следующего квартала. Сейчас мы работаем над миниатюризацией соответствующих сервоприводов и надеемся закончить эту работу к Рождеству.
Потому что мы работаем в чертовски оптимальном режиме, яростно подумала она. Ты нам тут не нужен. Отправляйся домой!
Как только сервоприводы для бабочек будут готовы, они займутся «апгрейдом» пикси. Мистер Франклин будет поражен тем, насколько более свободно будут летать его пикси и насколько редко они станут воспламеняться. Роботы горят чаще, чем их живые прототипы.
– Сколько посетителей в день проходит через… через Зачарованный Сад? – спросил мистер Тиллман.
– От десяти до тридцати тысяч в дни с полной нагрузкой, – ответила Кловер. – В целом же Парк ежедневно посещает от пятидесяти до ста тысяч. В праздники и выходные, естественно, больше. Парк способен принять в день до двухсот тысяч посетителей с билетами. Но приходит больше – на каждые четыре человека с билетами приходится в среднем по одному ребенку, не достигшему соответствующего возраста. В прошлом году нам пришлось пять раз ограничивать наплыв гостей из соображений пожарной безопасности – Парк был переполнен.
Мистер Тиллман сделал пометку в своем блокноте. До чего же Кловер ненавидела эти блокноты!
– То есть одна треть всех гостей Парка, как я понял, ежедневно проходит через Зачарованный Сад, верно? А каковы будут издержки на производство этих, как вы их назвали, «независимо летающих» бабочек?
Кловер не разрешала улыбке сойти со своей физиономии. Если она начнет грубить и ругаться, то уже не остановится.
– Десять долларов на одну бабочку, плюс издержки на обслуживание.
И минус сорок долларов на каждого из пикси, потому что пикси обслуживание уже не понадобится.
– И вы искренне полагаете, что уровень обслуживания гостей Парка в связи с этим повысится настолько, что эту программу следует считать приоритетной?
– Так хочет мистер Франклин.
Обычно эти слова клали предел всякой критике: так хочет мистер Франклин. Мистера Франклина в равной степени обожали и дети, и взрослые – за его оригинальные кинофильмы, за чудесные недорогие игрушки, за выпускаемые под его именем крупы для завтрака и, конечно, более всего – за его Парк развлечений, Страну Грез. Его замечательный парк позволял людям, уставшим от серых будней, спастись от власти повседневности и приобщиться к чему-то необычайному, к волшебству – если у них были деньги и немного свободного времени. Конечно, мистер Франклин был тупица и фанатик, не понимавший, что не все в этом мире ему подвластно; но никто не отрицал того, что его Парк – вещь исключительная, и никто не смел вступать с ним по этому поводу в пререкания.
Не стал этого делать и мистер Тиллман. Черкнув еще одну пометку в блокноте, он сказал:
– Понятно. А что это за цветы?
Черт! Кловер поспешила встать между специалистом по оптимизации и похожими на раструбы цветами, на которые он указывал ручкой.
– Особым образом обработанный пластик, – ответила она. – Выглядят сверхреалистично, никогда не вянут и испускают аромат, от которого дети успокаиваются. Это на семьдесят процентов снизило количество инцидентов в Гроте Русалок и на Лугах Единорогов.
И это было действительно важно. Единороги отличались повышенной возбудимостью и мстительностью, и им было наплевать, заплатил ли за билет тянущий их за хвост посетитель или нет. Нельзя было допустить, чтобы единорог забодал какого-нибудь расшалившегося мальчишку.
– А как насчет гостей с аллергическими реакциями? – неожиданно сердито спросил мистер Тиллман. – Не могут ли эти цветы отрицательно влиять на здоровье посетителей?
Кловер застыла, но, с трудом поборов себя, наконец пискнула:
– Эти?
Окончательно взяла себя в руки и продолжила:
– Нет, не могут. Определенно.
Ведь цветы были не пластиковые, а настоящие. Но ни у одного человеческого существа пока не проявилась аллергия на цветы, выращенные дриадами. Правда, как сказать об этом специалисту по оптимизации?
– С точки зрения организации среды это не вполне разумно, – проговорил тот. – Я поговорю об этом с мистером Франклином.
Он посмотрел на свои записи и продолжил:
– А теперь проведите меня к Гроту Русалок.
– Конечно, – ответила Кловер, вновь расплываясь в радушной улыбке. Никто, глядя на Грот Русалок, не мог не подпасть под очарование этого места. Ни один человек.
– Следуйте за мной, – сказала Кловер.
Мистер Тиллман с легкостью опроверг статистику. Не выказывая никаких эмоций, он стоял в центре обзорной площадки и делал пометки в своем блокноте, в то время как рыбы всех мыслимых и немыслимых расцветок резвились по ту сторону стекла, играя друг с другом в прятки среди леса ламинарий. Бескрылые пикси с хвостиками, как у морских коньков, плавали на спинах тунцов, с царственной грацией скользящих в воде взад-вперед. Кловер переминалась с ноги на ногу, надеясь, что мистер Тиллман не задаст ей вопроса: как это возможно, что механические пикси способны плавать под водой. Ответ был прост: механические пикси под водой плавать не могут. А то, что пикси все-таки плавают, объяснить невозможно.
Такого вопроса он не задал. Вместо этого поднял голову и спросил:
– Почему это место называется «Грот Русалок», если никаких русалок здесь нет?
– О, здесь есть русалки, – поспешно отозвалась Кловер. Она так обрадовалась, что забыла об осторожности.
– В эти часы они обычно поднимаются наверх, любуются закатом.
– Любуются закатом? – моргнул мистер Тиллман. – Я был уверен, что в этой части Парка вы не используете человеческий труд. Страховые ставки для женщин, работающих в воде…
Черт.
– Это одна из функций рудиментарного искусственного интеллекта, который управляет их действиями, – проговорила Кловер, надеясь, что слова ее звучат убедительно. – Они двигаются по направлению к источнику света, и, таким образом, в обычные часы мы имеем дополнительное средство развлечь наших гостей. Вечером, чтобы сэкономить энергию, мы переводим освещение в туннелях на ночной режим, и русалки поднимаются вверх. Но стоит солнцу сесть, как включается режим обслуживания, и они возвращаются на свои спальные места, где и проводят остаток ночи.