– Ты глупая ослица! Что за игры ты устроила? Это вовсе не Питер!
Я едва слышала слова Динь-Динь, не будучи в силах отвести глаза от этого волшебного мальчика, который, увлеченно делая выпады мечом, прыгал и приседал за окном. Я придвинулась ближе, пока мои руки не коснулись холодной алюминиевой поверхности трейлера. Динь-Динь ничего не видела, но я-то знала, что это за мальчик.
Найденные Девочки нехорошо засмеялись, и две из них схватили меня за руки. Я не сопротивлялась. Пусть они убьют меня и разрежут на части – тогда я снова смогу летать. Улечу от всего и всех и найду свою Лилиан.
Внутри трейлера мужской голос спросил:
– Пит, ты уже почистил зубы?
Прыжки прекратились.
– Да, пап.
Раздался другой голос – женский, со строгими нотками:
– Питер…
– Хорошо, хорошо.
Если тени под силу изобразить послушание, то тень Питера сделала это. Мальчик поспешил к умывальнику и зубной щетке.
Как бы я хотела стать феей! Маленькой и способной переживать зараз только одно чувство, одно ощущение. Динь-Динь вряд ли за всю свою жизнь хоть раз имела дело с такой мешаниной смятения и горя, желания и боли, что обрушилась теперь на меня, словно огонь из тыквы Хеллоуина.
– Ты солгала!
– Да, – прошептала я.
– Кто там? – позвал мужчина, отец Питера. Его голос я знала во всех оттенках – любви и нежности, боли и страдания, безразличия и беспомощности.
Занавески разошлись в стороны. Я присела.
Динь-Динь и Найденные Девочки мгновенно исчезли. Обняв себя ладонями за плечи, я, незамеченная, прижалась к борту трейлера.
Занавески вновь закрылись, появились Найденные Девочки, но я их почти не видела, пребывая в том состоянии между сном и явью, где видения и реальные объекты плясали и гонялись друг за другом в вихре бесконечной игры.
Лилиан здесь не было. И все эти годы… я не искала. Я старалась убежать.
Подошла Этуаль, поигрывая дубинкой.
– Наказать ее? – спросила она.
– Вы не можете этого сделать, – прошептала я.
Подняв голову, я ждала.
– Она сумасшедшая, сломленная жизнью старуха. Пусть живет дальше, купаясь в своем безумии.
Но, когда они стали исчезать, друг за другом растворяясь в воздухе, я вдруг проговорила, не думая:
– Постой! Не бросай меня, Динь-Динька!
Фея подлетела ко мне.
– Как ты назвала меня?
Осколки памяти прорвались сквозь полузабытье.
– Когда-то я звала тебя «Динь-Динька»!
– Ты говорила, что я забрала твою дочь, – сказала Динь-Динь, подлетев ближе и заглядывая мне в глаза. – Но ее нет среди моих Найденных Девочек. А вот ты среди них была.
Это были самые жестокие слова из тех, что могла произнести фея. Если бы Динь-Динь забрала Лилиан, у меня был бы шанс вернуть ее. Но фея не делала этого. Правда пронзила меня как стрела и бросила на землю, оживив воспоминания, от которых я так долго пыталась скрыться. Зуммеры больничного оборудования. Бледная, опавшая кожа. Предохраняющая от пролежней пудра, рассыпанная по коже Лилиан.
– Мы жили в доме на окраине Колумбуса, – глухо проговорила я. – Я была дома с Лилиан. Она упала с лестницы и ударилась головой. Так и не проснулась.
Больше месяца мы оставались с ней в больнице, молились и надеялись на чудо.
– Малышка Анжела! Я помню тебя. Ты была так счастлива со мной! Никаких правил, никаких уроков и хороших манер! Посмотри, во что ты себя превратила!
Я снова стала ребенком, и щеки мои горели от стыда.
– Кто там в трейлере?
– Мой сын. Я назвала его Питером.
Стыд мой стал еще острее. Когда я ушла, ему было одиннадцать месяцев. Слишком маленький, чтобы меня помнить.
– Бедная глупая ослица! Ты собиралась отдать мне своего сына?
– Нет!
– Тогда это был обман?
– Нет… Я просто не знаю.
Я забыла собственного сына. А может быть, какая-то часть меня помнила его? А может быть, со мной играло в последнюю игру мое безумие? Чтобы Динь-Динь, поняв, что это не Питер Пэн, приказала своим Найденным Девочкам убить меня и тем положила конец моим страданиям?
– Я помню ночь, когда мы потеряли тебя. Мы взяли четырех девочек, но человек с ружьем подстрелил тебя. И меня. Но твоя вера позволила мне улететь.
Я оставалась с Динь-Динь несколько десятилетий, нисколько не взрослея и не стараясь повзрослеть. Когда я вернулась в обычный мир, моих родителей уже давно не было в живых. Меня перевозили из одного приюта в другой, пичкали огромным количеством разноцветных пилюль под разговоры о моей депрессии и психозе, а также о том, что мне пора забыть мои детские фантазии о свободе и полетах.
Медленно-медленно я выпрямилась и посмотрела на Найденных Девочек. А вот и Клевер. Я вспомнила горе, туманившее глаза ее матери.
Впервые за долгие годы моя голова прояснилась. Я быстро протянула руку и обхватила пальцами стройное маленькое тело феи. Блестящая пыльца с ее кожи попала на мою. Я оживила в памяти те мечты о свободе, невинности и любви, которые жили в моей душе, когда я пребывала среди Найденных Девочек, не зная, что такое боль и горе, – и полетела.
Второй поворот направо, а потом все прямо и прямо – до самого утра. Именно так, говорил Питер Венди, можно было добраться до Нетландии; но даже птицы, у которых есть карты и которые с ними сверяются на каждом ветреном углу, не могли бы найти ее, следуя этим инструкциям.
Найденные Девочки пытались меня преследовать, но я все вспомнила. Вспомнила, как летать, как маневрировать между деревьями, как пользоваться силой и скоростью ветра и вихрей. Я уворачивалась от них, смеясь сквозь слезы, а они отставали одна за другой, неспособные угнаться за мной.
Динь-Динь извивалась в моей ладони, пытаясь вырваться, но я сжала ее покрепче. Убить я ее не могла, но бессмертие не предохранило бы ее от боли от сломанных костей.
Теперь под нами простирался другой океан, а вокруг нависали соленые грохочущие облака. Внизу лежал остров. Трудно было понять – мы ли снижаемся или же остров летит нам навстречу. Да и какая разница?
Я приземлилась на прогалине, устланной отполированными ветром и дождями гранитными плитами, такими гладкими, что они походили на холодное стекло. Розовые лепестки сыпались с небес, тая и превращаясь при соприкосновении с камнем в красные пятнышки. Со всех сторон нас окружали плакучие ивы. Ветер шелестел в их ветвях.
Я разжала ладонь, и Динь-Динь, выскользнув из нее, отлетела подальше.
– Это же Нетландия. Но как…
– Не совсем так, знаешь ли. Нетландия – это воображаемая страна детской мечты и ребяческих страхов, – сказала я, отходя в сторону. – А сюда я сбежала, когда умерла моя Лилиан.
С каждым шагом оживали мои горе и кошмары. Влажный бриз нес острый запах антисептика. Сквозь ивовые ветви я видела тени мечущихся врачей, их пальцы заканчивались иглами, с помощью которых они пытались спасти Лилиан.
– Я никогда не могла до конца забыть тебя, – сказала я. – А сколько врачей говорило со мной, сколько таблеток они в меня впихнули! Все напрасно. Когда Лилиан сделала меня матерью, ты вернулась в мои сны. Я была тебе не нужна, но теперь я стала бояться, что ты заберешь ее. Ночь за ночью я просыпалась, чтобы удостовериться, что Лилиан лежит в своей кроватке. Потом, в больнице, я просыпалась, чтобы послушать, дышит ли она. Я и теперь просыпаюсь по ночам, но забыла, зачем.
– Мне не нравится это место! Забери меня отсюда!
– Не хочу.
Здесь я могла забыть. Здесь я могла летать. На этом острове я была Питером Пэном. Ключом и компасом, хозяином и пленником.
– В прошлый раз мне потребовалось много времени, чтобы вернуться.
Я так и не сделала этого. Во всяком случае, если даже и сделала, то не до конца. Мои мысли и воспоминания оказались слишком тяжелыми, и кое-что пришлось оставить. То же, что я взяла с собой, я перемешала как куски мозаики, плохо подходящие друг к другу.
– Все те годы я боялась, что ты заберешь Лилиан. Но, если бы ты это действительно сделала, я могла бы вернуть ее. Вот такую историю я рассказывала сама себе.
– Я разрешу тебе вновь стать Найденной Девочкой. Ты будешь летать, танцевать и играть. Будешь верить и будешь счастлива!
Я остановилась и сказала:
– Я слишком старая.
– Но это не так уж и важно. Все можно изменить.
И тут я поняла, что Динь-Динь больше не сердится. Да, ее ярость скоро вернется, но теперь для ярости в ее маленьком теле не было места. Остался только страх.
– Ты сможешь стать одной из моих деток. А я снова стану тебе мамой.
Была ли я счастлива? Я помню – мне совсем не хотелось покидать ее. Я плакала и кричала той самой ночью, когда Динь-Динь оставила меня.
Но я помнила и тех девочек, которых мы похитили в ту ночь, а также человека, который отчаянно пытался помешать нам.
Когда он нашел меня, горе и ярость все еще оставались с ним, но прибавилось и новое чувство – сострадание. Он отвез меня в больницу, позаботился о том, чтобы за мной ухаживали как следует. Он никак не угрожал мне, не пытался причинить боль. Он просто попросил… Он умолял сказать ему, где он сможет найти своих детей.
А я не могла помочь ему – так же, как не смогла помочь Лилиан.
Помню, как я кричала, когда у Лилиан остановилось дыхание. Теперь, слушая вой ветра, я поняла, что с той самой ночи я ни на минуту не переставала кричать.
Резко развернувшись, я встала прямо перед Динь-Динь.
– А интересно, – спросила я нарочито беззаботным тоном, – сколько времени им понадобится, чтобы забыть тебя?
Фея вспыхнула гневом. Я же полетела прочь, маневрируя между ветвями ив. Динь-Динь старалась не отставать, но я отлично знала это место, все препоны и закоулки, все ветки, что могли бы зацепить и остановить нас. Увернувшись от их жадных когтей, я взлетела над лесом, прикрыв глаза от внезапно хлынувшего дождя.