Причин такой ситуации достаточно много. Главными из них являются гораздо худшая оснащенность правоохранительных органов программно-аппаратными средствами, более низкий уровень квалификации в сфере информационных технологий, объективные затруднения, связанные со сбором доказательств, а также юрисдикционный характер деятельности правоохранительных органов в ситуации межрегиональной и трансграничной высокотехнологической преступности.
Вторая причина, ведущая к ослаблению закона, связана с принципиально различной ситуацией в сфере обеспечения безопасности в реальном мире и киберсреде. Как известно, ААС и роботы в подавляющей своей части связаны между собой и с центральными серверами через сеть, в основном – интернет. Также известно, что коммуникационные решения для интернета вещей, в который включаются роботы, отличаются незащищенностью. Они, как правило, базируются на открытых протоколах и слабо защищенной шифрованной связи, которая без труда подвержена взлому. Иными словами, если традиционные бытовые устройства, станки, производственные линии находятся под защитой, будучи отделенными от внешнего пространства физическими препятствиями, то вполне физические объекты, к которым относятся роботы и ААС, могут выполнять свои функции только благодаря наличию у них программного обеспечения и в подавляющем большинстве случаев, внешнего телекоммуникационного канала. А здесь, по сути, никаких препятствий и ограничений не существует. Нельзя требовать соблюдения и исполнения закона в среде, которую нельзя защитить. Это нонсенс.
Любые принимаемые законодателями меры и новые правовые акты, чем дальше, тем больше будут повисать в воздухе, и представлять собой не руководство к действию, а ненужные тексты. Это происходит вследствие того, что в цифровой среде, в отличие от реального мира, не существует технологической инфраструктуры соблюдения закона и обеспечения его действия.
Дело зашло сегодня столь далеко, что даже не подключенные к интернету, а замкнутые на хорошо защищенные корпоративные сети роботы могут стать орудием, а в каком-то смысле и субъектом преступления. В 2014 г. в США было впервые раскрыто преступление, которое с известной долей преувеличения осуществил не человек, а робот. Причем в сфере не физического воздействия, а кражи интеллектуальной собственности. В одной из крупнейших автомобильных корпораций был разработан и испытан принципиально новый вид аккумуляторов, позволяющий преодолеть известное ограничение подзарядки для электромобилей. Вскоре после этого выяснилось, что все патентные документы и конструкторская документация этого ключевого изобретения, которое по оценкам компании могло принести ей несколько миллиардов долларов, оказалась в распоряжении одного из азиатских автопроизводителей. Спустя несколько месяцев в результате цепи случайностей, а не целенаправленного расследования, выяснилось, что преступная группа вступила в сговор с одним из работников компании, производящей элемент управляющего блока роботов, используемых на сборочных линиях автомобильной компании. В аппаратную часть было заложено шпионское программное обеспечение, которое согласно программе было активировано, когда робот был собран из модулей, поставлен в американскую компанию-производитель и приступил к работе. После этого, благодаря роботу, заключенное в нем шпионское программное обеспечение проникло в корпоративную сеть, с которой был соединен робот. В корпоративной сети программное обеспечение распознало файл с нужной документацией. После чего, используя опять же робота, оно активировало второго трояна, который создал уязвимость корпоративной сети изнутри, использованную для отправки нужных файлов преступной группе. Преступная группа передала нужные файлы заказчику – азиатскому автопроизводителю.
Дополнительной сложностью в соблюдении законов в части раскрытия преступлений самого различного типа – от убийств до кражи интеллектуальной собственности – создает то, что любые высокотехнологичные преступления на порядки легче, чем преступления в обычном мире, замаскировать под техногенные катастрофы, технологические отказы, неисправности и т. п.
Известно, что еще с XVII века яды использовались преступниками как орудие убийства, маскирующие насильственную смерть под различного рода желудочные и сердечные заболевания. В XX веке в качестве орудия убийства применялись автомобили, самолеты с целенаправленно поврежденными узлами и т. п. В этом смысле использование интернета вещей, ААС, роботов и т. п. в криминальных целях не представляет собой ничего принципиально нового.
Однако кардинальное различие с прошлым заключается в том, что раньше подобные виды преступлений требовали уникальных навыков, значительных расходов ресурсов и осуществлялись спецслужбами государств, либо крупнейшими преступными синдикатами. Сегодня для технологических преступлений, вплоть до убийств, не требуется никаких навыков. Достаточно заказать у программистов средней квалификации перепрограммирование того или иного управляющего модуля, либо взлом программы. Известно, что когда что-то происходит массово и не носит уникального характера, оно не только подавляющим большинством обычных людей, но и правоохранителей, воспринимается как естественный процесс.
Реализация закона С. Лема. В 60-е гг. прошлого века всемирно известный фантаст и мыслитель С. Лем сформулировал и подкрепил эмпирическим материалом тезис, который получил название закона С. Лема. Закон имеет различные формулировки, но общий его смысл состоит в том, что разрушительная мощь, включая возможности нанесения увечий и даже убийства, малой группы и даже отдельного человека постоянно нарастает. С конца XIX века она увеличивается по экспоненте. И до Лема было понятно, что воин с мечом может поразить меньше людей, чем солдат с винтовкой, а тем более, человек, имеющий пулемет. В течение последних 50 лет тенденция, замеченная С. Лемом, проявила себя в полной мере. На сегодняшний день экспоненциальный характер закона Лема приближается к своей предельной форме.
Уже сегодня небольшая группа, используя доступные на коммерческой основе ресурсы, общей стоимостью менее 250 тыс. долларов США, может, комбинируя робота в виде дрона и бактериологическое оружие, погубить население города с населением несколько миллионов человек.
По оценкам экспертов в ближайшие 3-5 лет на основе достижений синтетической биологии, удастся получить биологически активные структуры, способные избирательно уничтожать всех людей на земле, имеющих тот или иной генетический или иной маркер. Если раньше крупные операции требовали значительных ресурсов и существования мощных организационных структур, то в буквальном смысле завтра глобальные преступные и террористические акты сможет провести если не один человек, то группа из 3-5 единомышленников. Ни разведывательные сообщества, ни правоохранительные органы практически всех стран мира не умеют и не знают, как бороться с такими микровысокотехнологичными деструктивными группами. Вся их техника, технологии работы, организационные процедуры, кадровые структуры заточены под другие виды терроризма, преступности и экстремизма. Между тем, именно такие малые и сверхмалые группы, действуя либо самостоятельно, либо как периферийные части деструктивных стай, станут уже в ближайшие годы главной угрозой не только для отдельных городов и стран, но и глобальной цивилизации в целом.
Интеллектуализация «роботов-убийц». Первые военные роботы появились в 70-х гг. прошлого века в Соединенных Штатах и СССР. Они выполняли преимущественно разведывательные функции. Таким образом, в военное дело роботы проникли раньше, чем в промышленность и другие гражданские отрасли. Следующий решающий прорыв был сделан уже в нашем столетии в Соединенных Штатах и Израиле. Он связан с появлением специализированных и универсальных воздушных роботов или дронов. За последние 10-12 лет дроны, а вслед за ними наземные, а в последние годы водные и подводные роботы преимущественно военного применения, проделали заметную эволюцию. В настоящее время они используются как непосредственно в военных действиях, будучи оснащенными средствами огневого поражения, так и для вспомогательных операций и разведки. По имеющимся данным роботы используются армиями более чем 30 стран мира. Из армии патрульные и транспортные роботы проникли в полицию. Полиция более чем 15 государств сегодня оснащена дронами и надводными патрулирующими роботами.
Стремительная роботизация вооруженных сил и полиции уже в середине нулевых годов привела к напряженным дискуссиям не только среди специалистов и общественности, но и в военных и политических кругах относительно допустимых границ интеллектуализации боевых роботов. До настоящего времени боевые роботы в Соединенных Штатах, Великобритании, других западноевропейских странах в обязательном порядке на стадии нанесения огневого удара находятся под управлением удаленных операторов. Окончательное решение о применении ракет, других средств огневого поражения принимают не программно-аппаратные комплексы, а удаленные операторы.
Существует все расширяющаяся коалиция стран, которая выступает за заключение международных соглашений относительно применения робототехники в военных действиях. В соответствующих инициативах, которые обсуждаются на уровне ООН, предусматривается не допускать производства, а тем более применения роботов, где окончательное решение по применению огневых и иных средств летального поражения принимает не человек, а программно-аппаратные комплексы.
К сожалению, беспристрастный анализ показывает, что в случае подобной законодательной инициативы даже при ее принятии и подписании соответствующего договора основными державами, располагающими наиболее мощными армиями, фактически соглашение выполняться не будет. Террористы, преступники и экстремисты действуют вне правового поля, нарушая любые законы и международные нормы. Это не значит, что не нужны законы и нормы. Но законы и нормы будут действовать лишь в том случае, если обладают механизмом реализации и контроля за исполнением. В случае высокоинтеллектуальных боевых роботов, или, как их именуют в СМИ, «роботов-убийц» такие механизмы не только отсутствуют, но и невозможны в принципе.