— И вам с ней тоже?
— Когда я нахожусь с любым человеческим существом у меня ощущение, которое, как я думаю, люди называют „приятное“.
— Но с Василией особенно?
— Ее радость быть со мной, сэр, видимо, стимулировала во мне позитронные потенциалы, вызывающие действия, эквивалентные тем, что радость производит в людях. По крайней мере, так объяснял доктор Фастольф.
— Почему Василия ушла от отца? — спросил Бейли.
Жискар не ответил, и Бейли сказал неожиданно повелительным тоном, каким землянин говорит с роботом:
— Я задал тебе вопрос, парень.
Жискар повернул голову и взглянул на Бейли. На мгновение Бейли показалось, что глаза робота вспыхнули негодованием от оскорбительного слова. Однако Жискар спокойно ответил:
— Я мог бы ответить, сэр, но мисс Василия приказала мне тогда ничего не говорить насчет этого дела.
— Но я приказываю ответить.
— Простите, сэр, но мисс Василия была уже тогда сильна в роботехнике, и ее приказы достаточно сильны до сих пор, что бы вы ни говорили, сэр.
— Она явно была сильна в роботехнике, если, как говорил мне доктор Фастольф, перепрограммировала вас.
— Это было не опасно, сэр. Доктор Фастольф всегда мог поправить любую ее ошибку.
— И он ее поправлял?
— Нет, сэр.
— Какова была природа программирования?
— По мелочам, сэр.
— Что именно она сделала?
Жискар замялся, и Бейли сразу же понял в чем дело. Затем робот сказал:
— Боюсь, сэр, я не могу ответить на вопросы, связанные с перепрограммированием.
— Вам запрещено?
— Нет, сэр, но новая программа автоматически стирает старую. Если я изменился в какой-то части, то мне кажется, что эта часть всегда была такая, и я не помню, какой она была раньше.
— Тогда откуда вы знаете, что перепрограммировались мелочи?
— Поскольку доктор Фастольф ни разу не счел нужным поправлять работу мисс Василии — он сам однажды так сказал — я и предполагаю, что изменения были мелкими. Вы можете спросить мисс Василию, сэр.
— Я спрошу.
— Боюсь только, что она вам не ответит, сэр.
Сердце Бейли упало. До сих пор он расспрашивал только Фастольфа, Глэдию и двух роботов — всех тех, у кого были основания сотрудничать. А сейчас он впервые встретится с недружественным субъектом.
Бейли вышел из машины на лужайку и с удовольствием ощутил под ногами твердую землю. Он изумленно огляделся: дома стояли вплотную друг к другу. Один был особенно большой — громадный прямоугольный блок из металла и стекла.
— Это Институт Роботехники?
— Весь комплекс — Институт, партнер Илайдж, — сказал Дэниел. — Вы видите только часть его, и она застроена более плотно, чем принято на Авроре, потому что это самостоятельная политическая единица. Она включает в себя жилые дома, лаборатории, библиотеки, общественную гимназию и т. п. Большое здание — административный центр.
— Как-то не по-аврорски, что все эти здания на виду, если судить по тому, что я видел в Эос. Вряд ли это одобряют.
— Думаю, что нет, но глава Института дружен с Председателем, у которого большое влияние, и тут было дано особое разрешение ради нужд исследовательской работы, — сказал Дэниел. Затем он задумчиво добавил: — Оно и в самом деле более компактное, чем я себе представлял.
— Разве вы не бывали здесь?
— Нет.
— И вы, Жискар?
— Нет, сэр.
— Но вы же нашли дорогу без затруднений.
— Нас хорошо информировали, поскольку мы должны были сопровождать вас.
— А почему доктор Фастольф не поехал с нами? — спросил Бейли.
Тут же он сообразил, что робота врасплох не захватишь.
— Доктор Фастольф сказал, что он не член Института, поэтому ему неудобно появляться без приглашения.
— А почему он не член?
— Я никогда не слышал о причинах этого.
Он не знает или ему не велено говорить? Бейли пожал плечами. Не все ли равно? Человек может солгать, а робот может быть проинструктирован. Конечно, человека можно поймать на лжи и выведать или выбить из него правду, если спрашивающий достаточно ловок или достаточно жесток, а робота можно сбить с инструкций, если спрашивающий достаточно ловок или достаточно беспринципен. Но ловкость тут разная, а Бейли ничего не понимал в роботах.
Оранжевое солнце стояло уже высоко в небе. Приближался полдень. Когда они подошли к дому и вошли в его тень, Бейли слегка поежился, почувствовав, как температура немедленно упала. Губы его сжались при мысли о заселенных мирах без Городов, где температура не контролируется и подвергается непредсказуемым идиотским переменам. Он с неудовольствием заметил, что линия туч на горизонте смещается. Значит, будет дождь. На Земле он льет совсем по-другому. Особенно в городах. Мокрые деревья, лужи на асфальте. Бейли скучал по Городам.
Жискар вышел первым, а Дэниел придержал Бейли за руку. Ну, конечно? Жискар в разведке. И Дэниел тоже: глаза его внимательно осматривали все. Бейли был уверен, что эти глаза ничего не упустят. Жискар появился в дверях и кивнул.
Бейли вошел в распахнутую дверь, подчиняясь нажиму руки Дэниела. В доме Василии не было запоров, как не было их в домах Глэдии и Фастольфа.
Разбросанность домов помогала уединенности, наверняка помогали и обычаи невмешательства, Да если подумать, вездесущие роботы-стражи были надежнее всяких замков.
Жискар, шедший впереди, тихо поговорил с двумя роботами, похожими на него, вернулся и сказал:
— Вас ждут, сэр. Сюда, пожалуйста.
Два домашних робота пошли вперед, за ними Бейли и Дэниел, а Жискар замыкал шествие.
Шедшие впереди роботы остановились перед двойной дверью, створки которой автоматически раздвинулись в стороны. Комната была погружена в тусклый зеленоватый свет — дневное освещение с трудом проходило сквозь плотные шторы. Бейли не очень отчетливо увидел маленькую человеческую фигуру, сидевшую у стола на высоком табурете. Когда они вошли, дверь закрылась, и в комнате стало еще темнее.
Женский голос резко сказал:
— Не подходите ближе! Стойте на месте!
Комната вдруг ярко осветилась. Бейли заморгал и взглянул вверх. Потолок был стеклянный. Через него видно было солнце, только оно почему-то казалось тусклым, что, впрочем, не влияло на качество света внутри. Он посмотрел на женщину, не изменившую позы.
— Доктор Василия Фастольф?
— Доктор Василия Алиена, если хотите знать мое полное имя. Можете называть меня доктор Василия. Так меня зовут все в Институте. — Ее резкий голос вдруг смягчился. — Ну, как ты, мой старый друг Жискар?
Жискар ответил тоном, совсем отличным от обычного.
— Приветствую вас, Маленькая Мисс.
Василия улыбнулась. — А это, я полагаю, человекоподобный робот Дэниел Оливо, о котором я слышала?
— Да, доктор Василия, — быстро ответил Дэниел.
— И, наконец, землянин.
— Илайдж Бейли, доктор, — скованно ответил Бейли.
— Да, я знаю, что у землян есть имена, и что ваше — Илайдж Бейли, — холодно сказала она. — Вы не выглядите таким взрывным, как тот актер, что играл вас в гиперволновом шоу.
— Я знаю это, доктор.
— Тот, кто играл Дэниела, был очень похож. Но, я полагаю, мы здесь не для того, чтобы обсуждать шоу.
— Да, конечно.
— Мы здесь, землянин, чтобы поговорить насчет Сантирикса Гремиониса и на этом покончить. Правильно?
— Не совсем. Это не главная причина моего прихода, хотя я думаю, что мы коснемся и этого.
— Да? У вас впечатление, что мы проведем долгую и сложную беседу на тему, которую выберете вы?
— Я думаю, доктор Василия, что вам разумнее было бы позволить мне вести интервью по моему желанию.
— Это угроза?
— Отнюдь.
Ну, я никогда не встречалась с землянами, и было вы интересно посмотреть, насколько вы похожи на актера, игравшего вашу роль — не в смысле внешности. Вы и в самом деле такая властная личность, каким были в фильме?
— Фильм, — с явным отвращением сказал Бейли, — был сверхдраматическим и преувеличил мою личность во всех направлениях. Я предпочитаю, чтобы вы приняли меня таким, каков я есть, и судили бы обо мне, каким я кажусь вам сейчас.
Василия засмеялась. — Во всяком случае, я, кажется, не слишком напугала вас. Это очко в вашу пользу. А может, вы думаете, что нечто известное вам о Гремионисе дает вам право приказывать мне?
— Я здесь лишь для того, чтобы открыть правду о деле умершего человекоподобного робота Джандера Пэнела.
— Умершего? А разве он когда-нибудь был живым?
— Я предпочитаю одно слово фразе: „приведенный в бездействующее состояние“. Вас смущает слово „умерший“?
— Вы здорово фехтуете. Дибрит, принеси землянину стул. Он устанет стоять, если разговор будет долгим. А потом иди в свою нишу. Ты тоже можешь выбрать себе нишу, Дэниел. А ты, Жискар, встань около меня.
Бейли сел. — Спасибо, Дибрит. Доктор Василия, я не имею власти допрашивать вас; у меня нет законных возможностей заставить вас отвечать на мои вопросы. Однако смерть Джандера Пэнела ставит вашего отца в положение несколько…
— Кого?
— Вашего отца.
— Землянин, я иногда могу назвать определенное лицо своим отцом, но больше никто не может. Пожалуйста, пользуйтесь полным именем.
— Доктор Хэн Фастольф. Ведь он же ваш отец?
— Вы пользуетесь биологическим термином. Во мне его гены, что на Земле рассматривается как отец — дочь. На Авроре это не Имеет значения, кроме как в медицинском и генетическом отношениях. Во всех других случаях это родство вообще не упоминается в порядочном обществе Авроры. Я объясняю вам это, поскольку вы землянин.
— Если я оскорбил обычаи, то только по неведению, и прошу извинить меня. Могу я упомянуть имя вышеназванного джентльмена?
— Конечно.
— Итак, смерть Джандера Пэнела поставила доктора Хэна Фастольфа в несколько затруднительное положение, и я предполагаю, что вы захотите помочь ему.
— Вы предполагаете? Почему?
— Он ваш… Он взял вас к себе. Он заботился о вас. Вы были очень привязаны друг к другу. Он и сейчас питает к вам глубокое чувство.