— Что мне мешает?
— Опасение раскрыть ваши дела с Гремионисом. Опасность для вас.
— Смешно! Вы же сами признали, что между мной и Гремионисом не было никакого сговора.
— Не совсем так. Я согласился, что прямого сговора уничтожить Джандера между вами и Гремионисом не было. Но остается возможность непрямого сговора.
— Вы спятили. Что еще за непрямой сговор?
— Я не готов обсуждать это при роботах доктора Фастольфа… если только вы не будете настаивать. Но зачем вам это? Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду.
Бейли почему-то решил, что она примет его блеф. Все равно ситуация хуже не станет. И это сработало! Василия как бы съежилась.
«Да, — подумал Бейли, — непрямой сговор был, в чем бы он ни заключался.» И Бейли сказал, слегка воспрянув духом:
— Я повторяю: не говорите ничего о докторе Фастольфе.
Но он не знал, сколько времени в его распоряжении: может быть, совсем мало.
Они сели в машину. Бейли снова сидел в середине и чувствовал давление с обеих сторон. Он был благодарен роботам за их неустанную заботу о нем, хоть они и были всего лишь машинами, неспособными не повиноваться инструкциям. Затем он подумал, что они не просто машины, они добрые машины в мире, где часто встречаются злые люди. А Дэниела он вообще не мог считать машиной.
Жискар спросил: — Я должен еще раз спросить, сэр, хорошо ли вы себя чувствуете?
— Вполне, Жискар. Я рад, что я здесь с вами обоими.
Небо в большей своей части побелело. Поднялся ветерок и стало заметно холоднее.
— Партнер Илайдж, — сказал Дэниел, — я внимательно слушал ваш разговор с доктором Василией. Я не хочу нелестно отзываться о словах доктора Василии, но должен сказать, что, по моим наблюдениям, доктор Фастольф добрый и вежливый человек. Насколько я знаю, он никогда не был намеренно жестоким и, насколько я могу судить, никогда не пожертвовал бы благом другого человека ради своего любопытства.
Бейли взглянул в лицо Дэниела, которое выражало искренность, и спросил: — Могли бы вы сказать что-то против доктора Фастольфа, если бы он в самом деле был жесток и бездушен?
— Я бы промолчал.
— По обязанности?
— Если бы, солгав, я повредил бы искренности доктора Василии, то есть вызвал бы несправедливые подозрения в ее правдивости, а если бы, промолчав, повредил бы доктору Фастольфу, то есть придал бы окраску справедливости обвинениям против него, и если бы тот и другой вред казались бы моему мозгу грубо равными по интенсивности, я должен был бы выбрать молчание. Вред через действие обычно превышает вред через пассивность.
— Значит, хотя Первый Закон говорит: «Робот не мажет причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред», обе части закона не равны? Вина действия, вы говорите, больше, чем бездействия?
— Слова Закона — лишь приблизительное описание постоянных вариаций в позитронно-мотивированной силе мозговых путей робота, партнер Илайдж. Я не могу описать это математически, но знаю, каковы мои тенденции.
— И если вред грубо равен в обоих направлениях, всегда выбирается бездействие против действия?
— Как правило. И всегда выбирается правда против неправды, если вред грубо равен в обоих направлениях.
— И в данном случае, опровергая слова доктора Василии и тем нанося ей вред, вы можете поступать так, потому что Первый Закон достаточно смягчен тем фактом, что вы говорите правду?
— Да, партнер Илайдж.
— Однако же, если бы доктор Фастольф заранее проинструктировал вас солгать при необходимости, вы бы солгали и не признались бы в том, что вас так проинструктировали.
Помолчав, Дэниел ответил: — Да, партнер Илайдж.
— Это осложняет дело, Дэниел. Ну, а сами вы уверены, что доктор Фастольф не убивал Джандера?
— Насколько я его знаю, он говорит правду, и он вообще не стал бы вредить другу Джандеру.
— Но доктор Фастольф сам сообщил о сильном мотиве для совершения этого деяния, в то время как доктор Василия назвала совершенно другой мотив, такой же сильный и даже более некрасивый, чем первый. И если публика узнает о втором мотиве, все поверят в вину доктора Фастольфа.
Бейли неожиданно повернулся к Жискару: — А как вы, Жискар. Вы знаете доктора Фастольфа дольше, чем Дэниел. Вы согласны, на основании своего знания характера доктора Фастольфа, что он не мог разрушить Джандера?
— Согласен, сэр.
Бейли неуверенно посмотрел на робота. Он был менее совершенен, чем Дэниел. Насколько он правдив в этом подтверждении? Может, он просто следует за Дэниелом?
— Вы хорошо знали и доктора Василию?
— Она была много лет на моем попечении, сэр, и эта задача ни в коей мере не была мне тяжела.
— Хотя она и играла с вашей программой?
— Она делала это очень умело.
— Могла она соврать насчет доктора Фастольфа?
— Нет, сэр. Не могла.
— Значит, она сказала правду?
— Не совсем, сэр. Я бы сказал — она считает, что это правда.
— Почему же она так плохо думает о своем отце, если он хороший и добрый человек, как только что сказал Дэниел?
— Она была озлоблена различными событиями в юности. Она считала доктора Фастольфа ответственным за эти события, и он, пожалуй, действительно был невольным виновником их… в какой-то мере. Мне кажется, он не думал, что эти события будут иметь такие последствия, какие они имели. Но ведь человеческие существа не управляются прямонаправленными законами роботехники, поэтому трудно судить о сложностях их мотивации.
— Довольно справедливо, — заметил Бейли.
— Вы думаете, — спросил Жискар, — что продемонстрировать невиновность доктора Фастольфа — безнадежная задача?
Бейли свел брови: — Мажет быть. Я не вижу способа. А если Василия выступит, как угрожала…
— Но вы приказали ей молчать. Вы объяснили ей, что это опасно для нее самой.
— Я блефовал. Я не знал, что сказать.
— Значит, вы намерены сдаться?
— Нет! — резко сказал Бейли. — Если бы дело было только в Фастольфе, я мог бы отказаться. В конце кондов, что ему будет? Роботоубийство, по-видимому, не преступление, а просто оскорбление общества. В худшем случае, он потеряет политическое влияние, на некоторое время вынужден будет прекратить научную работу. Мне жаль будет видеть это, но, раз уж я ничего не могу сделать, то не могу. И если бы дело было только во мне, я тоже мог бы отказаться. Это погубило бы мою репутацию, но кто мажет построить кирпичный дом без кирпича? Я вернулся бы на Землю слегка запятнанным, стал бы вести жалкую, деклассированную жизнь, но такое может случиться с любым землянином. Гораздо лучшие, чем я, люди несправедливо оказывались в таком положении. Все дело в Земле. Если меня постигает неудача, то, кроме горестных потерь Фастольфа и моих, конец всем надеждам народа Земли выйти в Галактику. Только поэтому я не должен потерпеть неудачу, я должен держаться, пока меня не выкинули с этой планеты.
Закончив почти шепотом, он вдруг посмотрел вверх и раздраженно сказал: — Жискар, почему мы сидим здесь?
— Простите, сэр, но вы не сказали, куда ехать.
— А ведь и правда! Прошу простить меня, Жискар. Сначала отвезите меня к ближайшему общественному туалету. Вам обоим это ненужно, а меня уже подпирает. А потом найдите место, где я мог бы чего-нибудь поесть. Желудок требует пищи. А потом…
— Да, партнер Илайдж? — спросил Дэниел.
— По правде сказать, Дэниел, пока я и сам не знаю. Вот удовлетворю чисто физические нужды, тогда и придумаю что-нибудь.
Бейли очень хотелось бы верить в это.
Машина шла медленно и остановилась у небольшого строения.
— Это и есть общественный туалет?
— Да. Это ближайший.
— Он не занят сейчас?
— Возможно, но им могут пользоваться одновременно трое или четверо.
— Ладно, выпустите меня. Я пойду и посмотрю.
Роботы не двинулись. Жискар сказал:
— Мы не можем войти туда с вами, сэр.
— Да, я знаю.
— Мы не можем как следует охранять вас, сэр.
Бейли нахмурился. У Жискара, естественно, должен быть менее гибкий мозг, и Бейли вдруг осознал, что роботы могут просто не пустить его в туалет.
— Я не могу помочь этому, Жискар.
Он повернулся к Дэниелу, который должен был лучше понимать человеческие нужды. — Дэниел, у меня нет выбора в этом деле. Выпустите меня из машины.
Дэниел посмотрел на Бейли, не двигаясь, и на один страшный миг Бейли подумал, что робот посоветует ему облегчиться на открытом месте, словно он животное.
Помолчав, Дэниел сказал:
— Я думаю, мы должны позволить партнеру Илайджу пройти в туалет.
— Если вы чуть-чуть подождете, сэр, — сказал Жискар, — я подойду к зданию.
Бейли поморщился. Жискар обошел строение кругом. Бейли подумал, что, пока Жискар там ходит, потребности его, Бейли, могут возрасти. Он попытался отвлечься, поглядывая вокруг.
Жискар вернулся, и Бейли сказал едко:
— Все в порядке? Тогда даруйте мне разрешение…
Он осекся. Зачем изливать сарказм на непроницаемую шкуру робота?
— Очень вероятно, что туалет не занят, сэр.
— Ну, и хорошо! Пропустите меня.
Бейли открыл дверцу и вышел на узкую гравийную дорожку. Дэниел шел за ним. Когда Бейли потянулся открыть дверь туалета, Дэниел молча показал ему на кнопку, которую следовало нажать. Сам Дэниел не дотронулся до нее. Видимо, это как бы указывало на намерение войти — но и намерение не позволялось. Бейли нажал кнопку и вошел, оставив роботов позади. Тут он обнаружил к своему неудовольствию, что он впервые отделен от своих защитников, и им непросто будет войти, если с ним что-нибудь случится. А что если он здесь не один? Вдруг Василия послала кого-то следить за ним? И Бейли внезапно вспомнил, что здесь, на Авроре, он полностью безоружен.
Он осмотрелся. Никого не было. Он был один. Оставалась дверь, в которую могли войти. У нее, естественно, не было никакой защелки, поскольку туалетом могли пользоваться несколько человек сразу. Но Бейли подумал, что роботы хотя бы задержат того, кто захочет войти.