Закончив свои неотложные дела, он повернулся к раковине, как вдруг услышал довольно высокий и несколько напряженный голос:
— Вы Илайдж Бейли?
Бейли замер. Он не заметил, как кто-то вошел. Стареет он, что ли?
В голосе явно не было никакой угрозы. Да и Бейли был уверен, что, если не Жискар, то Дэниел не позволил бы угрозе войти.
Но ему был неприятен сам факт. За всю его жизнь к нему никогда не подходили и уж, конечно, не обращались в туалете. На Земле это было строжайшим табу. Бейли медленно повернулся. Мужчина среднего роста, в хорошо сшитом костюме разных оттенков голубого. Светлокожий, светловолосый, с небольшими усиками чуть темнее волос на голове. Бейли с удивлением уставился на эту полоску над губой: он ни разу не видел космонита с усами.
Бейли, полный стыда, что говорит в туалете, ответил:
— Да, я Илайдж Бейли.
Его голос даже ему самому показался скрипучим И неубедительным. Мужчина прищурился: — Роботы за дверью сказали, что Илайдж Бейли внутри, но вы вовсе не такой, каким выглядели в гиперволновике. Совсем не похожи.
«Опять эта дурацкая пьеса!» — злобно подумал Бейли. «Наверно, до конца дней каждый встречный будет травить его этим замечанием. Никто не принимает его за обычного слабого человека, а заметив слабость, разочаровываются и смотрят на него, как на дурака.»
Он сердито повернулся к раковине, сполоснул руки и потряс ими в воздухе, не зная, как включить горячий воздух. Космонит коснулся контакта и как бы прямо из воздуха достал клок впитывающего пуха.
Приняв клок, Бейли сказал: — Спасибо! — и добавил: — В том шоу был не я, а актер.
— Я знаю, но могли бы подобрать кого-то более похожего на вас, верно? — Это, казалось, было для него источником горести. — Я хочу поговорить с вами.
— Как вы прошли мимо моих роботов?
По-видимому, это было вторым источником горести.
— Еле-еле прошел, — сказал космонит. — Они пытались остановить меня, а со мной был только один робот. Я уверял, что мне необходимо зайти сюда, и они обыскали меня. Они буквально ощупали меня, ища на мне чего-нибудь опасного. Я обвинил бы вас, не будь вы землянином. Вы не можете отдавать роботам такие приказы, которые задевают человека.
— Сожалею, — сказал Бейли, — но не я отдавал приказы. Что я могу сделать для вас?
— Я хочу поговорить с вами.
— Вы и так говорите со мной. Кто вы?
Поколебавшись, мужчина ответил: — Гремионис.
— Сантирикс Гремионис?
— Правильно.
— Почему вы хотите поговорить со мной?
Гремионис посмотрел на него с явным замешательством, затем пробормотал: — Ну, поскольку я здесь… если вы не возражаете… я бы…
Он шагнул к писсуарам. Бейли, потеряв последние остатки слабости, понял, что намерен сделать Гремионис, поспешно отвернулся и сказал:
— Я подожду вас снаружи.
— Нет, нет, не уходите! — с отчаянием почти взвизгнул Гремионис. — Одну минутку! Пожалуйста!
Теперь Бейли так же отчаянно хотел поговорить с Гремионисом; но не хотел сделать ничего такого, что могло бы обидеть Гремиониса и заставить его отказаться от разговора. Только потому он и согласился на эту просьбу. Когда Гремионис подошел к нему, сжимая в руках пушистый пух, Бейли расслабился и повторил:
— Почему вы хотите поговорить со мной?
— Глэдия… солярианка…
Гремионис посмотрел с сомнением и замолчал.
— Я знаю Глэдию, — холодно сказал Бейли.
— Глэдия вызвала меня… по трехмерке… и сказала, что вы спрашивали ее обо мне. И она спросила меня, не сделал ли я каким-нибудь образом что-то плохое ее роботу — человекоподобному, вроде того, что стоит за дверью.
— Ну, и вы сделали, мистер Гремионис?
— Нет! Я даже не знал, что у нее есть такой робот, пока… Вы сказали ей, что я это сделал?
— Я только задаю вопросы, мистер Гремионис.
Гремионис сжал правый кулак, нервно потер им о левую ладонь и напряженно сказал: — Я не хочу, чтобы меня ложно обвиняли в чем-то, а тем более в том, что может испортить мои отношения с Глэдией.
— Как вы нашли меня?
— Она спросила меня насчет робота и сказала, что вы спрашивали про меня. Я слышал, что доктор Фастольф вызвал вас на Аврору, чтобы разобраться в этой путанице… насчет робота. Это было в гиперволновых известиях. И… — Слова выходили из него с большим трудом.
— Дальше, — сказал Бейли.
— Я хотел поговорить с вами и объяснить, что я ничего не делал этому роботу. Ничего! Глэдия не знала, где вы, но я подумал, что доктор Фастольф знает…
— Вы вызвали его по трехмерке?
— Ох, нет, у меня не хватило духу — он такой важный ученый. Глэдия вызвала его для меня. Она… очень добрая. Он сказал ей, что вы поехали к его дочери, доктору Василии. Это было хорошо, потому что я ее знаю.
— Да, я знаю, что вы ее знаете.
— Откуда вы… Вы спрашивали и ее обо мне?
Его тревога, казалось, переросла в страдание.
— Я вызвал доктора Василию, и она сказала, что вы только что ушли, и я, возможно, найду вас в общественном туалете. Ну, я и пошел в ближайший от ее дома.
— Как же вы попали сюда так быстро?
— Я работаю в Институте Роботехники и живу на его территории. Мой скутер привез меня сюда за несколько минут.
— Вы приехали один?
— Да. Всего с одним роботом. Скутер, видите ли, двухместный.
— И ваш робот ждет снаружи?
— Да.
— Скажите мне еще раз, почему вы хотели видеть меня?
— Я хотел удостовериться, что вы не думаете, будто я что-то сделал тому роботу. Я даже не слышал о нем, пока все это не появилось в известиях. Ну, так я могу поговорить с вами сейчас?
— Да, но не здесь. Давайте выйдем.
Бейли подумал, до чего же странно, что он так охотно выходит из помещения Наружу. В этом туалете было что-то еще более чуждое, чем все, что окружало Бейли как на Авроре, так и на Солярии. Даже факт всепланетной беспорядочности был менее неприятен, чем ужас открытого и небрежного обращения к человеку в туалете — как можно было не видеть разницы между этим местом и его назначением и другими местами?
Книгофильмы ничего об этом не говорили, но Фастольф указывал, что они писались не для землян, а для аврорцев. А, собственно, зачем книгофильмы должны объяснять то, что каждый и так знает? Зачем говорить, что Аврора — шар, что вода мокрая и что один мужчина может спокойно заговорить с другим в туалете? Правда, Джесси не раз говорила ему, что в женском туалете женщины болтают о чем угодно и не чувствуют никакого дискомфорта. Почему женщинам можно, а мужчинам нельзя? Бейли никогда не задумывался над этим, а просто принимал это как твердый обычай… Но почему только для мужчин?
Но стоит ли думать об этих противных вещах?
Он повторил:
— Давайте выйдем.
— Но там ваши роботы, — запротестовал Гремионис.
— Ну, и что же?
— Но я хочу говорить с вами частным образом, как мужчина с мужчиной.
— Вы хотите сказать — как космонит с землянином?
— Да, если хотите.
— Мои роботы обязательно должны присутствовать. Они — мои партнеры по расследованию.
— Но то, что я хочу сказать вам, не имеет никакого отношения к расследованию.
— Об этом буду судить я, — твердо сказал Бейли и вышел.
Гремионис поколебался, но пошел за ним.
Жискар и Дэниел ждали, бесстрастные, терпеливые. Ждал и третий робот, видимо, робот Гремиониса. По виду он был даже проще Жискара и имел довольно потрепанный вид. Очевидно, Гремионис жил не слишком богато.
— Я рад, что вы в порядке, партнер Илайдж, — сказал Дэниел.
— Вполне. Однако кое-чем интересуюсь. Если бы вы услышали мой тревожный зов, вы вошли бы туда?
— Сразу же, сэр, — сказал Жискар.
— Хотя запрограммированы не входить?
— Необходимость защищать человека, в особенности вас, перевешивает, сэр.
— Именно так, — подтвердил Дэниел.
— Рад слышать. Эта особа — Сантирикс Гремионис. Мистер Гремионис, это Дэниел, а это Жискар.
Оба робота церемонно поклонились. Гремионис быстро взглянул на них и поднял руку в безразличном приветствии. Своего робота он не потрудился представить.
Бейли поглядел вокруг, свет потускнел, усилился ветер, стало холоднее, солнце полностью скрылось за облаками. Но окружающее уныние не подействовало на Бейли: он радовался, что ушел из туалета. Он сам поразился, что чувствует удовольствие от пребывания Снаружи. Конечно, тут был особый случай, но все-таки это начало, и он рассматривал это как хорошее предзнаменование.
Бейли повернулся к Гремионису, решившись на разговор, и вдруг увидел женщину в сопровождении робота. Она явно направлялась в туалет.
— Неужели она не знает, что это мужской туалет?
— Что? — спросил Гремионис?
Бейли в явном замешательстве смотрел, как робот остановился, а женщина вошла в строение.
— Она же не может входить туда!
— Почему? — спросил Гремионис. — Это общественный туалет.
— Для мужчин.
— Для людей, — ответил Гремионис.
Казалось, он совсем был сбит с толку.
— Для обоих полов? Не может быть!
— Для всех. А как по-вашему? Я не понимаю.
Бейли отвернулся. Всего несколько минут назад он думал, что разговор в туалете — это дурной вкус, то, чего не делают. Ему не приходило в голову худшее: возможность встретить там женщину. Он даже не мог предугадать своей реакции на подобную встречу, и мысль об этом показалась ему нестерпимой. Об этом книгофильмы тоже не говорили. Он смотрел те фильмы, чтобы не подойти к расследованию в полном неведении относительно образа жизни Авроры, во таки остался в полном неведении. Как же ему распутать этот узел смерти Джандера, если он теряется в незнании на каждом шагу? Минуту назад он радовался своей маленькой победе над ужасами Снаружи, а теперь почувствовал, что не знает ничего, не знает даже природы своего незнания. И сейчас, не в силах отогнать образ женщины, входящей туда, где он только что был, он пришел в отчаяние.
Жискар спросил, и в его словах, если не в тоне, слышалось участие:
— Вам нехорошо, сэр? Не нужна ли помощь?