— Нет, — сказал Амадейро. — Шанс на случайное разрушение слишком мал, чтобы его рассматривать, он много меньше шанса, что доктор Фастольф виновен. Я не отступлю ни на шаг, и победа будет за мной. Господин Председатель, вы знаете, что я возьму верх, и, мне кажется, единственный рациональный шаг — вынудить доктора Фастольфа признать свое поражение в интересах всей планеты.
Фастольф быстро произнес: — Это и привело меня к тому, что я попросил мистера Бейли с Земли провести расследование.
Амадейро столь же быстро ответил:
— Я этому противился с самого начала. Возможно, землянин и хороший детектив, но он не знает Авроры и ничего не может сделать здесь. Ничего, кроме как сеять клевету и выставить Аврору перед Внешними Мирами в недостойном и смешном свете. В гиперволновых программах многих Внешних Миров уже были сатирические заметки. Записи их посланы в ваш офис.
— И привлекли мое внимание, — сказал Председатель.
— Болтают и здесь, на Авроре, — продолжал Амадейро. — Вероятно, в моих интересах было бы позволить следствию продолжаться: оно будет стоить Фастольфу поддержки народа. Чем дольше оно будет продолжаться, тем больше я уверен в своей победе. Но оно наносит вред Авроре, и я не могу добавлять к своей уверенности цену вреда моей планете. Я почтительно советую вам, господин Председатель, положить конец расследованию и убедить доктора Фастольфа принять то, что он так или иначе примет, но более дорогой ценой.
— Я согласен, — сказал Председатель, — что разрешение, данное доктору Фастольфу на это расследование, возможно, было неразумным. Я говорю «возможно». Признаюсь, у меня было искушение прекратить его. Однако, землянин уже здесь некоторое время… Он не показал виду, что знает о присутствии в комнате Бейли, и сделал паузу, как бы давая Фастольфу шанс подтвердить это, и Фастольф сказал:
— Сегодня третий день расследования, господин Председатель.
— В этом случае, — продолжал Председатель, — справедливо было бы спросить, было ли обнаружено что-нибудь значительное.
Он снова сделал паузу. Фастольф быстро взглянул на Бейли и сделал легкое движение головой. Бейли тихо сказал:
— Господин Председатель, я не хотел бы непрошенно навязывать какие-либо наблюдения. Будут ли меня спрашивать?
Председатель нахмурился и, не глядя на Бейли, сказал:
— Я прошу мистера Бейли с Земли сказать нам, есть ли у него какие-нибудь значительные находки?
Бейли глубоко вздохнул. Наконец-то!
— Господин Председатель, — начал он. — Вчера днем я допрашивал доктора Амадейро, который очень помог мне. Когда я и мой штат оставили…
— Какой штат? — спросил Председатель.
— Во всех фазах моего расследования меня сопровождали два робота, господин Председатель.
— Роботы, принадлежащие доктору Фастольфу? — спросил Амадейро. — Я спрашиваю для записи.
— Да, — ответил Бейли. — Для записи, один — Дэниел Оливо, человекоподобный робот, другой — Жискар Ривентлов, более старый нечеловекоподобный робот.
— Благодарю вас, — сказал Председатель. — Продолжайте.
— Когда мы оставили территорию Института Роботехники, мы обнаружили, что наша машина умышленно повреждена.
— Кем? — удивленно спросил Председатель.
— Мы не знаем, но это произошло на территории Института. Мы были там по приглашению, так что персонал Института знал о нашем присутствии. К тому же, туда вроде бы никто не может приехать без приглашения и без ведома штата Института. Как ни странно это звучит, приходится предположить, что порча машины могла быть произведена только кем-то из штата Института, а это в любом случае невозможная вещь, если не было на то приказа самого доктора Амадейро, что тоже немыслимо…
Амадейро сказал:
— Вы, кажется, придаете слишком большое значение немыслимости. Осматривал, ли машину квалифицированный техник, чтобы сказать, что она действительно умышленно повреждена? Не могло ли быть естественной поломки?
— Нет, сэр, Жискар квалифицированный водитель и часто водит именно эту машину. Он утверждал, что ее повредили.
— А он из штата доктора Фастольфа, запрограммирован им и получает от него приказы, — заметил Амадейро.
— Вы намекаете… — начал Фастольф.
— Я ни на что не намекаю. Я просто констатирую… для записи.
Председатель зашевелился.
— Желает ли мистер Бейли с Земли продолжить?
— Когда машина сломалась, ее преследовали.
— Кто? — спросил Председатель.
— Другие роботы. Они появились, но в это время мои роботы ушли.
— Минуточку, — перебил Амадейро. — В каком состоянии вы были, мистер Бейли?
— Не в очень хорошем.
— Не в очень? Вы землянин и привыкли жить в искусственных условиях ваших Городов. На открытом воздухе вам плохо. Ведь это так, мистер Бейли? — спросил Амадейро.
— Да, сэр.
— А вчера вечером была сильная гроза. Не точнее было бы сказать, что вы были совершенно больны? В полубессознательном состоянии, если не хуже?
— Я был совершенно болен, — неохотно признал Бейли.
— Тогда как же ваши роботы могли уйти? — резко спросил Председатель. — Они же должны были быть с вами, при вашем состоянии?
— Я приказал им уйти, господин Председатель.
— Почему?
— Я подумал, что так будет лучше, и я объясню, если мне позволят продолжать.
— Продолжайте.
— Нас действительно преследовали, потому что преследующие роботы явились очень скоро после ухода моих. Преследователи спросили меня, где мои роботы, и я сказал, что отослал их обратно. Только после этого они спросили, не болен ли я. Я ответил, что не болен, и они оставили меня, чтобы продолжить поиски моих роботов.
— Дэниела и Жискара? — спросил Председатель.
— Да, господин Председатель. Мне было ясно, что им было строго приказано найти моих роботов.
— Из чего вам стало это ясно?
— Хотя я был явно болен, они первым делом спросили о роботах, и лишь потом, обо мне. Затем они оставили меня, больного, чтобы искать моих роботов. Это значит, что им был дан строжайший приказ найти моих роботов, иначе они не отнеслись бы безразлично к больному человеку. Я ожидал этих поисков, поэтому и отослал моих роботов. Я чувствовал, что самое важное — уберечь их от чужих рук.
— Господин Председатель, — сказал Амадейро, — могу ли я продолжать спрашивать господина Бейли, чтобы показать никчемность его утверждения?
— Можете.
— Мистер Бейли, вы остались один, когда ваши роботы ушли?
— Да, сэр.
— Значит, вы не записали событий? У вас не было с собой записывающего аппарата?
— На оба вопроса — нет, сэр.
— И вы были больны?
— Да, сэр.
— Вы не теряли рассудок? Может быть, вам было так плохо, что вы не можете ясно вспомнить?
— Нет, сэр, я помню все вполне ясно.
— Может, вам так кажется, а на самом деле вы бредили, галлюцинировали? Вам казалось, что появлялись роботы и говорили с вами?
Председатель задумчиво сказал:
— Я согласен. Мистер Бейли с Земли, допуская, что вы помните — или считаете, что помните — как вы интерпретируете описанные вами события?
— Я колеблюсь высказать вам свои мысли на этот счет, господин Председатель, чтобы не оклеветать доктора Амадейро.
— Поскольку вы говорите по моему требованию и ваши замечания ограничены этой комнатой, вопроса о клевете нет.
Председатель оглянулся: ниши роботов были пусты.
— Я подумал, что, возможно, доктор Амадейро задерживал меня в своем офисе дольше, чем, вероятно, было необходимо, чтобы было время испортить мою машину, а затем продолжал задерживать меня, чтобы я не ушел, когда уже началась гроза, и он был уверен, что я заболею по дороге. Он изучал социальные условия Земли, как он сам несколько раз сказал мне, так что должен был знать, как я буду реагировать на грозу. Мне показалось, что у него был план послать за нами своих роботов, чтобы, когда у нас будет вынужденная посадка, отвезти нас обратно в Институт под предлогом заботы обо мне, а в действительности — завладеть роботами доктора Фастольфа.
Амадейро тихо засмеялся: — Зачем мне все это? Вы видите, господин Председатель, что это одни предположения, и любой суд на Авроре признает их клеветой.
— Мистер Бейли с Земли, — строго спросил Председатель, — есть ли у вас какие-либо подтверждения этих гипотез?
— Цепь рассуждений, господин Председатель.
Председатель встал и тут же потерял часть своей значительности, поскольку, почти не был выше себя сидящего.
— Разрешите мне сделать короткую прогулку, чтобы я мог обдумать услышанное. Я сейчас вернусь.
И он ушел в туалет. Фастольф наклонился к Бейли. Амадейро выглядел равнодушным, как будто его вовсе не интересовало, что эти двое скажут друг другу.
— У вас нет ничего Лучше сказать? — прошептал Фастольф.
— Думаю, что есть, если получу шанс сказать это, но Председатель, кажется, не сочувствует мне.
— Не сочувствует. Поскольку вы все делаете, как хуже, я не удивлюсь, если он, вернувшись, прекратит всю процедуру.
Бейли кивнул и уставился на свои ноги.
Председатель вернулся, сел и недовольно посмотрел на Бейли.
— Мистер Бейли с Земли, мне кажется, вы напрасно тратите мое время, но я не хочу, чтобы говорили, что я не выслушал полностью каждую из сторон. Вы можете предложить мне мотив, могущий заставить доктора Амадейро делать те безумные вещи, в которых вы его обвиняете?
— Господин Председатель, — сказал Бейли тоном, близким к отчаянию, — мотив есть… и очень существенный. Он основан на факте, что план доктора Амадейро о заселении Галактики не сработает, если доктор и его Институт не смогут производить человекоподобных роботов. Известно, что он не производил их и не может. Спросите его, хочет ли он, чтобы комиссия Совета обследовала его Институт и установила, производились ли или проектировались там человекоподобные роботы. Если он докажет, что такие роботы на потоке или хотя бы в чертежах — пусть даже в теоретических формулировках, и он готов продемонстрировать это квалифицированной комиссии, я больше ничего не скажу и соглашусь, что мое расследование кончилось ничем.