Законам Роботехники.
Дэниел сказал:
— Мадам Глэдия однажды сказала мне, что эта надежда несбыточна.
— Вполне возможно, друг Дэниел. Хотя мне и кажется, что Законы Человечества должны существовать, я не могу найти их. Каждое обобщение, которое я пытался сделать, имело множество исключений. Но если такие Законы существуют, и я их найду, то я лучше пойму человека и буду более уверен, что повинуюсь Трем Законам наилучшим образом.
— Поскольку партнер Илайдж понимал человека, у него, на верное, было какое-то знание Законов Человечества.
— Возможно. Но он знал это, как люди говорят, интуитивно. Я не понимаю этого слова, оно означает неизвестную мне концепцию. Возможно, это лежит за пределами разума, а в моем распоряжении есть только разум.
Разум и память!
Память, которая работает, конечно не по человеческому образцу. У нее нет несовершенности воспоминания, суетливости, добавлений и вычитаний, продиктованных принятием желаемого за действительное и эгоизм, не говоря уже о задержках, пропусках и возвратах, могущих вернуть память к давним грезам. Память робота отмечает события, точно когда они произошли, только в ускоренном темпе. Секунды разматываются в наносекунды, так что дни событий могут ожить со скоростью незаметного пробела в беседе. Жискар оживил тот визит на Землю, как делал это много раз, чтобы понять способность Бейли предсказать будущее, но так и не понял.
Земля!
Фастольф поехал на Землю на аврорском военном корабле с полным комплектом товарищей-пассажиров, как людей, так и роботов. Однако, когда они оказались на орбите, только один Фастольф взял модуль для высадки. Инъекции стимулировали его иммунный механизм, он носил обязательные перчатки, комбинезон, контактные линзы и носовые фильтры и чувствовал себя в полной безопасности, но другие аврорцы не пожелали стать частью делегации. Фастольф только пожал плечами, поскольку ему казалось, как он позже объяснил Жискару, что его примут лучше, если он будет один. Делегация могла напомнить Земле о старых временах Космотауна, когда космониты имели постоянную базу на Земле и непосредственно влияли на планету. Но Фастольф взял с собой Жискара. Приехать без роботов было немыслимо даже для Фастольфа. Однако несколько роботов могли бы насторожить все более ненавидевших их землян, а с землянами Фастольф надеялся увидеться и провести переговоры. Первым делом он, разумеется встретился с Бейли, который должен был стать его связью с Землей и ее народом. Истинной же причиной являлось большое желание Фастольфа снова увидеть Бейли, поскольку Фастольф был немало ему обязан.
Вообще-то говоря, это Жискар хотел видеть Бейли. Он слегка укрепил эмоции и импульс в мозгу Фастольфа, чтобы привести это свое желание в исполнение, но Фастольф об этом не знал и даже не подозревал. Бейли ожидал его при высадке, с ним была небольшая группа официальных лиц Земли, так что началась нудная трата времени с вежливыми фразами и шедшим своим порядком протоколом. Прошло несколько часов, прежде чем Бейли и Фастольф смогли поговорить, да и то потому лишь, что вмешался Жискар и коснулся мозга самого главного чиновника, выглядевшего явно усталым. Всегда безопаснее ограничиться усилением уже существующей эмоции, это почти никогда не приносит вреда.
Бейли и Фастольф сидели в маленькой столовой, которой обычно пользовались только высшие правительственные чины. Еда здесь заказывалась набором на компьютерном меню и подавалась компьютерными разносчиками. Фастольф улыбнулся.
— Очень передовой метод. Но эти разносчики — те же специализированные роботы. Я удивлен, что земля пользуется ими. Они явно не космонитского происхождения.
— Нет, — ответил Бейли, — они, так сказать, доморощенные. Это только для верхушки, и мне впервые довелось пользоваться ими. Второго случая, конечно, не представится.
— Вас могут когда-нибудь назначить на высокий пост, и тогда вы будете пользоваться такими вещами.
— Никогда этого не будет, — сказал Бейли.
Блюда были поставлены перед каждым, и разносчик оказался достаточно искушенным, чтобы игнорировать Жискара, который стоял за стулом Фастольфа.
Некоторое время Бейли ел молча, потом нерешительно сказал:
— Очень рад снова увидеть вас, доктор Фастольф.
— Я тоже. Я не забыл, что два года назад вы сумели отвести от меня подозрения в уничтожении робота Джандера, и все ловко повернули против моего самоуверенного оппонента доктора Амадейро.
— Я до сих пор вздрагиваю, коша вспоминаю об этом, — сказал Бейли. — И вас, Жискар, я тоже рад видеть. Надеюсь, что вы не забыли меня.
— Это совершенно невозможно, сэр, — ответил Жискар.
— Вот и хорошо. Ну, доктор, я думаю, что политическая ситуация на Авроре продолжает оставаться благоприятной. Так говорят наши источники информации, но я не очень доверяю земному анализу аврорских дел.
— В данный момент можете верить. Моя партия имеет твердый контроль в Совете. Амадейро упорно держится в оппозиции, но я подозреваю, что пройдет немало лет, прежде чем его приверженцы оправятся от нанесенного им вами удара. Но как дела у вас и у Земли?
— Неплохо. Скажите, доктор Фастольф, вы привезли с собой Дэниела?
Лицо доктора слегка дернулось в замешательстве:
— Простите, Бейли, — медленно сказал Фастольф. — Я его привез, но оставил на корабле. Мне показалось невежливым являться в сопровождении робота, столь похожего на человека. Поскольку Земля также настроена против роботов, как и раньше, человекоподобный робот мог, по моему мнению, показаться им намеренным вызовом.
— Я понимаю.
Бейли вздохнул.
— Правда ли, что ваше правительство намерено запретить использование роботов в городах?
— Я подозреваю, что очень скоро придут к этому, дабы уменьшить финансовые потери и затруднения. Все роботы будут переведены в сельскую местность, где они нужны в сельском хозяйстве и на рудниках. Там они постепенно тоже будут отходить, и на новых планетах их не будет совсем.
— Кстати, о новых планетах: ваш сын уже оставил Землю?
— Да, несколько месяцев назад. Он сообщил нам, что благополучно прибыл с несколькими сотнями поселенцев, как они себя называют, на новую планету. Там есть какая-то местная растительность, но атмосфера с низким содержанием кислорода. Со временем эта планета станет подобием Земли. Пока там поставлены купола. Переселенцы объявили всем и каждому, что необходимо срочно заняться землеустройством. Письма Бентли и редкие гиперволновые переговоры обнадеживают, новее равно его матери чертовски недостает сына.
— А вы поедете туда, Бейли?
— Я не уверен, что жизнь на чужой планете под куполами является для меня идеалом, доктор Фастольф. У меня нет молодости и энтузиазма Бена, но, я думаю, уже года через два-три я поеду. Во всяком случае, я уже подал в Департамент заявление о своем намерении эмигрировать.
— Они, наверное, очень огорчены?
— Ничуть. Они, конечно, выражают сожаление, но они рады избавиться от меня. У меня чересчур дурная слава.
— А как земное правительство реагирует на тягу к экспансии в Галактике?
— Нервно. Полностью не запрещает, но и не поощряет. Оно по-прежнему подозревает, что космониты противятся этому делу и хотят сделать что-то неприятное для прекращения этой экспансии.
— Социальная инерция, — сказал Фастольф. — Они судят о нас по нашему поведению в прошлом. А сейчас им ясно показали, что мы поощряем земную колонизацию новых планет и сами намерены колонизировать новые планеты для себя.
— Надеюсь, вы объясните это нашему правительству. Еще один маленький вопрос, доктор Фастольф: как там…
Он замялся.
— Глэдия? — спросил Фастольф.
Он скрыл усмешку.
— Вы забыли ее имя?
— Нет. Я просто не решался…
— С ней все в порядке. Живет она хорошо. Она просила напомнить вам о ней, но, думаю, вас не нужно понукать, чтобы вы вспомнили ее.
— Надеюсь, ее солярианское происхождение не используется против нее?
— Нет, так же, как и ее роль в падении Амадейро. Скорее наоборот. Я позабочусь о ней, будьте уверены. Однако, я не могу вам позволить полностью отклониться от дела. Значит, бюрократический аппарат продолжает противиться эмиграции и экспансии? Будет ли процесс продолжаться, несмотря на такое сопротивление?
— Возможно, — сказал Бейли, — но не наверняка. Существенная оппозиция в основном среди народа. Им трудно вырваться из громадных подземных городов, из своего дома.
— Из своего лона.
— Да, если хотите. Отправиться на новые планеты, жить там примитивной жизнью в течение десятилетий — это очень трудно. Коша я думаю об этом, особенно в бессонные ночи, я решаю, что не поеду. Так случалось сотни раз, но утром я отменял свое решение. А уж если это тревожит меня, когда я, можно сказать, зачинщик всего этого дела, то кто же может ехать спокойно, и с радостью? Без правительственного одобрения, без — скажем откровенно — правительственного пинка в зад населению, весь проект может провалиться.
Фастольф кивнул:
— Я попытаюсь убедить ваше правительство. А если мне не удастся?
Бейли тихо сказал:
— Если вам не удастся, и проект провалится для нашего народа, остается только одна альтернатива. Галактику должны заселить космониты. Дело должно быть сделано.
— И вы согласны смотреть, как космониты заселяют Галактику, в то время, как ваш народ остается на единственной планете?
— Совершенно не согласен, но это все-таки лучше, чем вообще никакой экспансии. Много столетий назад земляне полетели к звездам, основали несколько поселений, которые теперь называются Внешними. И эти первые немногие колонизировали другие миры. Но потребуется много времени, чтобы космониты или земляне успешно заселили и развили новый мир. И это должно продолжаться.
— Согласен. Но почему вы так хотите экспансии, Бейли?
— Я чувствую, что без экспансии человечество не продвинется вперед. Дело не в географическом распространении, а в чистейшем пути стимуляции других видов, экспансии. Если географическая экспансия может хоть как-то увериться, что здесь нет экспансии других разумных существ, если распространение идет в пустом пространстве, так почему бы ей не быть? В таких условиях противиться экспансии — это значит упрочить распад.