Пальцы Дэниела разжались, и бластер снова оказался у Мандари. Глэдия заслонила собой Дэниела.
— Ты не можешь повредить человеку!
— Мадам, — сказала Мандари. — Вы заслоняете того, кто похож на человека, но не человек.
Она твердо направила бластер на Глэдию.
— Мне приказано убивать таких.
— Затем она громко крикнула:
— Носильщики, к кораблю!
— Роботы, стоп! — заорала Глэдия.
Движение замерло. Роботы дрожали на месте, как бы пытаясь идти вперед, но не в силах двинуться.
— Ты не можешь уничтожить моего друга-человека Дэниела, не уничтожив меня, а ты сама признала, что я человек, и, следовательно, мне нельзя навредить.
— Миледи, вы не должны подвергать себя опасности, защищая меня, — тихо сказал Дэниел.
— Это бесполезно, мадам, — сказала Мандари. — Я легко могу отодвинуть вас, а затем уничтожить нечеловека, стоящего за вами. Поскольку это может повредить вам, я почтительно прошу вас отойти в сторону добровольно.
— Отойдите, мадам, — настаивал Дэниел.
— Нет, Дэниел, я останусь. А пока она будет отодвигать меня, ты беги.
— Я не могу бежать быстрее заряда бластера, и, если я попытаюсь бежать, она скорее выстрелит сквозь вас, нежели откажется от выстрела. Видимо, ей даны очень строгие инструкции. Мне жаль, миледи, что это принесет вам горе.
Дэниел поднял сопротивляющуюся Глэдию и слегка оттолкнул в сторону. Палец Мандари лег на кнопку бластера, но не нажал. Мандари стояла неподвижно. Глэдия, севшая от толчка Дэниела, вскочила на ноги. Д.Ж, оставшийся на месте, осторожно подошел к Мандари. Дэниел спокойно протянул руку и взял бластер из ее не сопротивляющихся пальцев.
— Я думаю, — сказал он, — что этот робот окончательно дезактивирован.
Он слегка толкнул Мандари, и она упала в той же позе, в которой стояла: руки согнуты, одна рука держала невидимый Бластер, палец надавливал на невидимую кнопку.
Из-за деревьев показался Жискар. Его блестящее лицо не выражало никакого любопытства, когда он спросил:
— Что случилось в мое отсутствие?
Идти обратно было не очень приятно. После неистовства страха и действия Глэдия чувствовала жару и усталость. Д.Ж. болезненно хромал, и шли медленно, во-первых, из-за этой хромоты, а во-вторых, потому что два солярианских робота несли свой массивный прибор и еле тащились под его тяжестью. Д. Ж. оглянулся на них:
— Теперь они слушаются меня, когда надзирательница вышла из строя.
— Почему вы не побежали за помощью? — спросила Глэдия сквозь зубы. — Зачем вы остались без толку наблюдать.
— Ну, — сказал Д.Ж., — Вы отказались оставить Дэниела, и мне вроде бы стыдно было праздновать труса.
Он старался говорить легкомысленно, что без труда удалось бы ему, если бы он чувствовал себя лучше.
— Дурак! Мне ничего не грозило. Она не могла повредить мне.
— Мадам, — сказал Дэниел, — мне очень неприятно противоречить вам, но, я думаю, она повредила бы вам, потому что потребность уничтожить меня стала сильнее.
Глэдия с жаром повернулась к нему:
— А ты отколол ловкую штучку, столкнув меня с дороги. Ты что, хотел, чтобы тебя уничтожили?
— Это лучше, чем видеть вас покалеченной, мадам. Заторможенный человеческой внешностью этого робота, я не сумел остановить его, и это продемонстрировало неудовлетворительные границы моей полезности вам.
— Все равно, она какое-то время не решалась стрелять в меня, поскольку я человек, и ты мог бы за это время забрать у нее бластер.
— Я не мог рисковать вашей жизнью, мадам, в такой неопределенной вещи, как ее нерешительность.
Глэдия, как бы не слыша Дэниела, вновь обратилась к ДЖ:
— А вы не должны были брать с собой бластер.
ДЖ, нахмурился:
— Мадам, я делал скидку на то, что мы все были весьма близки к смерти. Роботы об этом не думали, а я в какой-то мере привык к опасности. Однако для вас это была неприятная новость, и вы ведете себя по-детски. Я прощаю вам это. Но, пожалуйста, выслушайте, Я никак не мог предполагать, что бластер у меня так быстро отнимут. Если бы я не взял с собой оружие, надзирательница убила бы меня голыми руками так же быстро и эффективно, как бластером. И бежать мне не имело смысла — выстрел догнал бы меня. Я и не намерен больше спорить с вами.
Глэдия перевела взгляд с ДЖ на Дэниела и обратно, тихо сказав:
— Полагаю, что я вела себя неразумно. Прекрасно, больше мы не будем к этому возвращаться.
Они дошли до корабля. Команда высыпала им навстречу. Глэдия заметила, что все были вооружены.
ДЖ подозвал второго помощника:
— Озер, видите предмет, который несут два робота?
— Да, сэр.
— Так вот, пусть они отнесут его на борт. Положите его в безопасный отсек и заприте. Когда это будет сделано, будем готовиться к отлету.
— Капитан, а роботов тоже оставим?
— Нет, они слишком просты по конструкции, чтобы быть ценными, а в данных обстоятельствах захват их может иметь нежелательные последствия. Прибор, который они несут, куда ценнее их.
Жискар смотрел, как предмет медленно и очень осторожно вносили в корабль.
— Капитан, я предполагаю, что это очень опасный предмет.
— У меня тоже такое ощущение, — сказал Д.Ж. — Я думаю, что корабль был бы разрушен очень быстро.
— Этой штукой? — спросила Глэдия. — Что это такое?
— Точно не скажу, но думаю, что это ядерный усилитель. Я видел экспериментальную модель на Бейлимире, и этот похож на нее, как старший брат.
— Что такое ядерный усилитель?
— Само название говорит, леди Глэдия, что это прибор, усиливающий ядерный распад.
— Как?
— Я не физик, миледи. Включается поток частиц, и они усиливают взаимодействие. Вот и все, что я об этом знаю.
— А если этот аппарат сам собой включится в отсеке?
— Я не думаю, что он может включиться.
Д.Ж. разжал кулак и показал двухсантиметровый кубик из полированного металла.
— Хотя я и мало знаю о таких вещах, но я понял, что это активатор. Без него ядерный усилитель не работает.
— Вы уверены?
— Не вполне, но придется рискнуть, потому что я должен привезти эту штуку на Бейлимир. Ну, пошли на борт.
Глэдия и ее роботы поднялись по трапу на корабль. ДЖ шел следом, коротко переговариваясь с кем-то из офицеров. Затем он сказал Глэдии:
— Размещение этого прибора и подготовка к полету займут два часа, а каждая минута увеличивает опасность.
— Какую опасность?
— Вы думаете, красавица-робот была единственной на Солярии? И усилитель, который мы взяли, тоже единственный? Я полагаю, что нужно некоторое время, чтобы другой гуманоидный робот и другой прибор появились здесь, в этой точке планеты, и мы должны постараться дать им как можно меньше времени. А пока, мадам, пойдем в вашу каюту и проведем необходимую работу.
— Какую, капитан?
— Ну, — сказал ДЖ, — учитывая факт, что я чуть не пал жертвой обмана, я проведу военно-полевой суд.
Он подтолкнул их вперед.
Со стоном усевшись, Д.Ж. сказал:
— Мне бы сейчас горячий душ, хорошую еду и возможность поспать, но все это будет только после взлета. Вам тоже придется этого ждать, мадам, но кое-что ждать не может, например, мои вопросы. Где вы были, Жискар, когда мы находились в такой серьезной опасности?
— Капитан, — сказал Жискар, — я не думал, что если на планете остались одни роботы, они могут представлять какую-то опасность. Кроме того, с вами остался Дэниел.
— Капитан, — сказал Дэниел, — я согласился, чтобы Жискар произвел разведку, а я бы остался с мадам Глэдией и с вами.
— Вы договорились вдвоем и ни с кем не советовались?
— Да, капитан, — ответил Жискар.
— Если вы были уверены, что роботы безвредны, как же случилось, что два корабля погибли?
— Мне казалось, капитан, что на планете должны оставаться люди, но они делают все возможное, чтобы не попасться на глаза. Я хотел знать, где они и что делают. Я искал их, допрашивал встречных роботов:
— И не нашли?
— Нет, капитан.
— Вы осматривали дом, откуда появилась надзирательница?
— Нет, капитан, но я был уверен, что людей там нет. Я и сейчас уверен.
— Но там была надзирательница.
— Да, капитан, но она робот.
— Опасный робот.
— К моему сожалению, я не знал этого, капитан.
— А вы можете чувствовать сожаление?
— Я выбрал это выражение для описания эффекта в моих позитронных проводниках. Это грубая аналогия того, что, похоже, испытывают люди, капитан.
— Как же вы не поняли, что робот может быть опасным?
— Три Закона Роботехники…
Глэдия прервала его:
— Прекратите, капитан. Жискар знает только то, на что он запрограммирован. Ни один робот не опасен для человека, если только между людьми нет смертельной ссоры, и если робот должен пытаться остановить ее. Дэниел и Жискар, без сомнения, защищали бы нас с минимальным, по возможности, вредом для других.
— Так ли? Дэниел действительно защищал нас. На него напал робот, а не человек, так что не было проблемы, кого защищать. Однако, он показал поразительно малый успех, хотя Три Закона не препятствовали ему нанести повреждения роботу. Жискара же вообще не было, он появился как раз в тот момент, когда все было кончено. Нет ли тут симпатии между роботами? Не может ли быть, что роботы, защищая людей от роботов, испытывали, как сказал Жискар, сожаление? Может быть, неудача или отсутствие их…
— Нет! — взорвалась Глэдия.
— Нет? Я не знал, что вы знаток роботехники, леди Глэдия.
— Я не роботехник, но я всю жизнь прожила с роботами. Ваши предположения смехотворны. Дэниел был готов отдать жизнь за меня, и Жискар сделал бы то же.
— И так сделал бы любой робот?
— Конечно.
— Однако, эта Мандари вполне была готова убить меня. Допустим, она каким-то образом определила, что Дэниел такой же робот, как и она, и у нее не было запрета вредить ему. Но я-то, бесспорно, человек. Почему же она напала на меня? Насчет вас она колебалась, но признала, что вы человек. Как робот мог провести такую дискриминацию между вами и мной? Может, она все-таки не робот?